Подснежники. Глава 5

Глава 5

Ветер перемен

С утра Дина проснулась в том благодушном и решительном настроении, какое бывает перед чем-то новым, несмотря на то что от волнительного трепета и предвкушения путешествия она почти дрожала. За завтраком Ольга спросила её:

— Ты вернёшься в понедельник утром?

— Нет, вечером в воскресенье. На одну ночь, — ответила Дина, намазывая масло на тост.

— Хорошо. Ты уже знакома с родителями Никлиса? – поинтересовалась Ольга.

— Да, я видела их, но дело было давно, — сказала Дина. – Они очень интересные, как я вспоминаю.

— Ну, я не думаю, что ты соскучишься в их компании, — усмехнулась Ольга.

— Никлис славный парень, — заявил Игорь, случайно грохнув вилкой по тарелке. У него часто по утрам дрожали руки, и он гремел посудой за завтраком.

— Угу, — промычала Дина, жуя.

— Ты не думай, я нисколько не сомневаюсь в его честности, но мой долг заставляет меня потребовать от него залог. Ты скажи ему, что это не от недоверия, а просто так нужно…

— Пап, я думаю, он давно это понял, — Дина улыбнулась.

— Ну, ладно, тогда, желаю вам удачи, — сказал Игорь, потому что Дина встала, собираясь идти.

— Спасибо, — Дина пошла к себе наверх.

Забравшись в свою любимую полосатую футболку и зелёные бриджи, Дина завязала кончик косы белой лентой и с тревогой подумала о том, что для эльфов её костюм, вероятно, будет выглядеть дико. Она несколько сомневалась в том, что женщинам Орлинда разрешено носить штаны, но ничего более подходящего у неё не нашлось. По крайней мере у неё не было настроения на другой тип одежды. Закинув на плечо свой походный рюкзак со всем необходимым в дороге, распрощавшись с родными и в пятидесятый раз пообещав возвратиться домой, выскользнула на улицу.

Утро было поистине свежим, сверкающим от капель прохладной росы и залитым пышными солнечными лучами, предвещавшими знойный день. Дина весело протопала по ступенькам своими потёртыми голубыми кедами и бодро зашагала к калитке, где её уже поджидал Никлис, одетый довольно тепло по человеческим меркам. На нём был расшитый зелёный камзол с длинными рукавами и высоким стоячим воротничком, тёмные штаны и высокие кожаные сапоги без каблука.

— Доброе утро! – воскликнула Дина, отворяя калитку.

— А, привет! – Никлис обернулся и откинул свои рыжие локоны за спину. Он улыбался, но улыбался как-то необычно, почти празднично, и изучал Дину взглядом пристальнее, чем обычно. Тем не менее, он казался каким-то смущённо счастливым, и немножко встревоженным.

— У вас там… холодно? – поинтересовалась Дина осторожно, тоже чувствуя это восторженно-трепетное состояние от мысли о поездке.

— Не должно быть сильно холодно, сейчас лето, как и здесь, — сказал Никлис. – Если тебе кажется, что я слишком тепло одет для такой погоды, не переживай, это костюм привычный для меня и приличный для эльфа моего положения в обществе. По этикету я обязан быть одет так.

— А-а, понятно, — Дина улыбнулась. – Ничего, что я так?.. В штанах?..

— Ничего… Эти штаны достаточно широкие, чтобы сойти за женские шаровары, так что думаю сойдёт, — Никлис усмехнулся. – Ты сегодня очаровательна.

— Спасибо, — Дина покраснела и по привычке стряхнула на лицо чёлку.

— Идём? – пригласил Никлис.

— Да, пойдём.

Они в молчании перешли дорогу и через калитку проникли в заросли сада возле старого дома, где обитал Никлис. Здесь было полутемно из-за густого полога ветвей. За ветхо темневшим домом в глубине чёрных, обросших мхом стволов, паслась высокая и складная рыжая лошадка. Её длинная грива была собрана в аккуратные косы с вплетёнными в них золотистыми нитями. Заслышав скрип калитки и шаги, она подняла голову и, жуя мелкую травку, которую ей удалось найти, с любопытством посмотрела на хозяина.

— Ну, вот, и Динка здесь, — сказал Никлис, погладив её щёку и отвязывая поводья. – Двоих нас понесёшь. Я думаю, справишься.

— Как её зовут? – поинтересовалась Дина, подойдя ближе и потрогав тёплый шерстяной нос.

— Нэт-нэт, — отозвался Никлис.

— Что «нет-нет»? – не поняла Дина.

— Её зовут Нэт-нэт, — пояснил Никлис.

— Ой, — Дина смущённо помотала головой. – Поняла!..

— Вот, — Никлис подтянул подпругу. – Разорился, купил себе нормальное седло. А то неудобно ездить на одних штанах!..

— Я всегда думала, что эльфы ездят без седла, — заметила Дина.

— Без седла ездят эльфы, которым больше семи сотен лет, мой отец, например, — объяснил Никлис. – Он и меня учил, но мне с седлом удобнее. К тому же, это эстетично смотрится.

— Возможно, — согласилась Дина.

— Так… Я надеюсь, вдвоём мы не будем для неё слишком большим грузом, — Никлис скептически оглядел подругу. – Извини за вопрос, но сколько ты весишь?

— Не больше шестидесяти килограммов, — Дина улыбнулась.

— М-мх, — протянул Никлис, соображая. – Отлично. Не больше, чем я сам. Это хорошо.

— Ты… не можешь весить столько же, сколько я, — заметила Дина, недоумевая.

— Я эльф, — Никлис пожал плечами. Пронаблюдав за тем, как легко и проворно он взлетел в седло, Дина решила, что он на самом деле не может весить больше, чем она сама. Вероятно, тело эльфов облегченно каким-то образом, дело не просто в худобе…

— Вот, цепляйся за стремя, — Никлис подтянул колено к себе. – И за седло, и залезай позади меня.

Дина уверенно уцепилась за седло обеими руками, поймала ногой стремя и вскарабкалась наверх.

— Отлично, но тебе придётся держаться за меня, — Никлис обернулся к ней. – Отдай мне стремя.

— Ладно, — Дина подалась вперёд и обняла его руками за талию.

— Держись крепко, в этот раз силы тратить нам незачем, у нас есть лошадь для перехода защитного барьера. Главное, не слететь отсюда и не потеряться между мирами, так что будь осторожна, — Никлис тронул поводья. – Готова?

— Готова, — Дина сжала руками его камзол и щекой прильнула к тёплой спине.

— Отлично, — Никлис осторожно пришпорил Нэт-нэт, и она рысцой устремилась по саду кругами, медленно набирая скорость. Перейдя на галоп, она вдруг круто повернула, пронеслась поперёк сада и взвилась в воздух, собираясь перелететь через забор, прямо сквозь пышный куст сирени. Дина зажмурилась, готовясь влететь в преграду из веток и листьев, когда вдруг дунул порыв могучего ледяного ветра, сверкнуло что-то, похожее на молнию, потом ослепительный свет окутал всё. Дина с замершим сердцем со всей силы вцепилась в камзол Никлиса, прижимаясь лицом к его спине. Ей казалось, они всё ещё летели, Нэт-нэт ещё не коснулась ногами земли, и ей стало нестерпимо страшно и холодно. Что-то ещё раз ослепляюще сверкнуло, и на Дину дохнуло свежим, прохладным воздухом, насыщенным глубоким, проникающим в самую душу и, кажется, переполняющим лёгкие до предела, ароматом соснового леса. Нэт-нэт пружинисто приземлилась, Дину встряхнуло, и она ещё крепче сжала в руках жёсткую ткань камзола. Она не отваживалась ещё открыть глаза, лишь жадно вдыхала знакомый оглушающий воздух и густой запах сосен.

— Всё хорошо, — раздался голос Никлиса, и Дина почувствовала бархатистую вибрацию от его слов, что отдалась в её щёку. – Мы в Орлинде.

Дина приоткрыла глаза. Её дыхание перехватило, и она застыла, как зачарованная, глядя на огромные, устремляющиеся ввысь, к далёкому глубокому голубому небу, орлиндские сосны. Было утро, и низкое солнце желтоватыми лучами сквозило лес. Огромные, расписанные порослями лишайников валуны, то тут, то там выступавшие из-под земли, придавали картине ещё большей фантастичности. Дина медленно ослабила хватку, и спокойно обняла Никлиса, не вцепляясь в него больше. Её сердце колотилось часто, в груди болело от свежести чистого утреннего воздуха, а голова кружилась от переполнявших эмоций. 

Нэт-нэт мчалась через лес быстро и легко, и от скорости перехватывало дыхание и слезились на ветру глаза. Прижимаясь к спине друга и глядя на прекрасный мир вокруг себя, Дина вновь ощутила ту волшебную силу жизни, силу дружбы и любви. Всё кругом было наполнено этой силой, она сама была наполнена ею. Но, что же? Что же мешало ей в полной мере насладиться этим ощущением? Дина прислушалась к негромко бьющемуся сердцу Никлиса, и почувствовала, что его снедает странная тревога, наполненная взволнованным трепетом и мучительным страхом и в то же время желанием исполнить что-то, что вызывало эту тревогу.

Дина не решилась спрашивать, в любом случае, она даже не до конца была уверена в том, что всё это на самом деле, а не что-то, что кажется лишь ей. Эта тревога может происходить от предстоящей встречи с родителями… Дина не была уверена в том, что Никлис так уж близок со своими родителями. Она опустила голову на его плечо и, счастливо вздохнув, в надежде, что это ободрит его и возможно несколько уменьшит его волнение, от чего бы оно ни происходило, стала молча наблюдать за пролетающим мимо лесом.

* * *

Они скакали долго. Лес время от времени редел и превращался в некоторое подобие болота, и местами становился совсем густым и заросшим. Тогда Дина замечала узкую тропу, которой придерживался Никлис, и удивлялась, как он находит её на пустынных болотистых участках. Мимо промелькнула какая-то деревня, и вскоре Дина стала замечать мостики высоко в кронах. Их паутина опутывала почти весь Орлинд, однако, местами она исчезала. Особенно много мостиков, площадок высоко в кронах и даже домов на деревьях было по близости от деревни, мимо которой они пронеслись.

Наконец, тропа вывела их из глубины леса на широкую дорогу, вымощенную белым камнем и устремлявшуюся куда-то далеко, в зеленоватую дымку под сводами изумрудного туннеля, что создавали ветви могучих сосен. Копыта Нэт-нэт зацокали по камню, и Дина с восторгом скользнула взглядом вдоль по дороге, гадая, куда она ведёт. Ей хотелось скакать по этой дороге дальше и дальше, чтобы узнать, что таит она в своей заманчивой дымке, однако, проехав около десяти минут, Нэт-нэт повернула, и стук её копыт снова смягчился из-за мягкости лесной тропы. Здесь Никлис натянул поводья и заставил её перейти на рысь, тем самым сбавив шаг.

— Мы будем на месте минут через десять, — сказал он, обернувшись к Дине. – Деревня, куда мы едем, называется Велтэн, она расположена на берегу лесного озера. Там живут мои родители. Мой собственный дом довольно далеко отсюда, около часа езды, на границе. Он тоже на озере, только оно поменьше и полностью принадлежит мне.

— О-о, — протянула Дина в знак одобрения. – То есть, деревню и назвали «озеро»?

— Ага, — Никлис улыбнулся. – Видишь, ты уже угадываешь значения слов!

— Пф! – фыркнула Дина.

Через несколько минут они пересекли маленькую речку, озорно журчавшую среди могучих валунов. Её дно блестело и переливалось из-за россыпи разноцветных камушков. А ещё через несколько минут тропинка вывела их на чуть более широкую дорогу, которая вела прямиком в деревню. Дина, в охватившем её восторге, вглядывалась в воздушные, изящные дома, белые беседки, балкончики и террасы, что выглядывали то тут, то там из густой зелени кустов, цветов и фруктовых деревьев. Дорога вела сквозь деревню и поворачивала, теряясь среди домов и растительности.

Невысокие белые заборы, калитки с арками над ними, увитыми плющом, различные цветы, которые оттеняли дорожки и заборы и названия которых Дина не знала, беленькие беседки под пологом яблонь, вишен и могучих сосен, небольшие площадки на деревьях и лесенки, окружающие стволы и ведущие к этим площадкам – всё это имело необычный, таинственный дух, дух красивой, неспешной жизни. Сейчас, около полудня, народу на улице было немного, но Дина заметила нескольких эльфов, занимавшихся своим хозяйством, да кучку мальчишек лет восьми-девяти, которые с палками в руках бегали по пыльной дороге. Дети эти были в одних штанах, подвязанных тесёмочками или верёвочками, маленькие, бойкие и загорелые, с растрёпанными остриженными волосами и горящими глазёнками.

Заметив лошадь, они посторонились и сбежали на обочину, а потом, узнав Никлиса, весело поприветствовали его. Они затараторили что-то по-эльфийски, наперебой, словно хотели узнать что-то. К этому моменту Нэт-нэт шла уже шагом, и её не трудно было догнать. Дина с трудом улавливала знакомые слова в торопливой детской речи. Из всего сказанного она поняла только «дом», «кого» и «лошадь». Кажется, они говорили ещё что-то про свою игру и про озеро, но Дина не была в этом уверена.

— Спрашивают, кого я привёз, — сказал Никлис подруге.

— Ты знаешь их? – удивилась Дина.

— Отчасти, — Никлис пожал плечами. – Я знаю их старших братьев.

— А-а…

Обернувшись снова к детям, Никлис сказал им что-то, и они все уважительно заахали, все до одного внезапно посерьёзнев. И после этого они отстали от Нэт-нэт. Проехав ещё несколько домов, Никлис остановил лошадь.

— Ну, вот мы и приехали, — сказал он, опустив поводья. – Спрыгивай.

Дина осторожно перекинула ногу и соскочила на землю, и Никлис спешился следом за ней. Дина восхищённым взглядом изучала яблоневый сад за белым забором, вдоль которого был высажен ряд цветущих кустов, которые напоминали розы, но всё же отличались от настоящих роз формой листьев и более мелкими цветками. В глубине сада, в углу Дина различила кусты жасмина и высокую кружевную беседку, а далеко позади неё, несколько правее находились какие-то постройки, напоминавшие конюшни.

Ещё левее беседки, в конце дорожки, выложенной светлым камнем и обсаженной цветами, в густой зелёной тени Дина увидела высокое крыльцо с навесом, увитым плющом и гирляндой фонариков, а позади крыльца затаился призрачный дом. Отвязав от седла свою сумку и закинув её на плечо, Никлис отворил калитку и сказал:

— Проходи.

Дина осторожно ступила на дорожку и прошла по ней вперёд, в сторону дома, неловко ковыляя после долгой и непривычной езды верхом. Едва Никлис провёл Нэт-нэт в сад и, прикрыв калитку, щёлкнул замком, от далёких построек в глубине сада послышался звонкий лай.

— Отец держит собак, — пояснил Никлис, проводя Нэт-нэт к одному из деревьев и привязывая её там. – Для охоты.

— Это… так здорово, — заметила Дина, которая ещё не до конца пришла в себя от всех тех впечатлений, что она получила, едва попав в Орлинд. – Он держит их на улице?

— Да, потому что они большие и охотничьи, — серьёзно сказал Никлис. – Свору борзых не держат дома.

— Ну да, — Дина вспомнила, что для эльфов держать собак означает иметь целую стаю.

— Идём, — Никлис подал ей локоть, и она последовала за ним по дорожке к дому.

Приглядываясь к крыльцу, Дина увидела, как из полумрака навеса вперёд выходят две фигуры – одна высокая, прямая, другая поменьше и светлее образом. У её ног вертелись две маленькие тонкие левретки с большими глазами, которым вскоре было приказано сесть и ждать. Никлис повлёк подругу за собой, и они поднялись на крыльцо. Дина в некотором смущении и вместе с тем с любопытством разглядывала необычную пару, что стояла перед ней. Она помнила их ещё тогда, когда они приходили в школу в её мире, и даже тогда они поразили её молодостью и удивительной красотой. Они нисколько не изменились за прошедшее время, но Дина с уверенностью могла теперь сказать, что они выглядели гораздо старше Никлиса, особенно сильно это выражалось в глубине их взглядов.

— Добро пожаловать, Дина, светлое солнце светит в день нашей встречи, мы рады приветствовать тебя у нас. Моё имя Эльдар, и это моя супруга, Аннуиль, — произнёс вдруг Эльдар, и Дина отважно посмотрела в его бледное, спокойное и всегда несколько печальное лицо. Это было удивительное лицо. Чертами оно было почти копией лицо Никлиса, но выглядело так, словно все цвета на нём потеряли яркость или выцвели на солнце. Блёклые, но всё равно заметные веснушки и длинные рыжие ресницы поразительно сочетались со светло-серебристым оттенком его прямых, очень длинных седых волос. Сделав шаг вперёд, Эльдар наклонился, взял Дину за руку очень большой узкой ладонью с длинными тонкими пальцами, и поцеловал её в запястье сухими, холодными губами, не поднимая на неё глаз.

Дина замерла от этого прикосновения. Она помнила этот жест. Он делал это в точности так же, как тогда в школе. Едва эта формальность была выполнена, Аннуиль выпустила локоть мужа и, порхнув вперёд, словно счастливый мотылёк, воскликнула:

— Диночка, я так рада видеть тебя у нас! Я так рада, что ты нашла время! Как же ты похорошела!

И она ласково обняла Дину тёплыми, мягкими руками. Аннуиль была лишь немногим выше её и обладала очень складной, худенькой и изящной фигурой, маленьким миловидным личиком с большими серо-голубыми глазами, небольшим заострённым носиком и тонкими, но выразительными яркими губками.

— О… очень приятно с вами познакомиться, — сказал Дина, когда её отпустили, и осторожно присела в реверансе. – И я тоже рада, что… мне наконец удалось выделить время…

— Я надеюсь тебе у нас понравится! – Аннуиль счастливо улыбалась.

— Мне… уже нравится, — выдала Дина, не зная, что ещё сказать.

Аннуиль весело рассмеялась.

— Ах, какая же ты милашка! Я рада! – воскликнула она. – Надеюсь, ты не очень против собак?

Она указала на левреток, которые подозрительно оглядывали гостей.

— Я… люблю собак, — сказала Дина, улыбаясь.

— О, ну вот и прекрасно! Я переживала, Никлису они не по душе, не знала, как ты к ним относишься, — Аннуиль вздохнула и взглянула на сына.

— Я ничего не имею против твоих любимиц, — сказал тот, добродушно щурясь. – Лишь бы они не кусали меня за пятки.

— Ну тебя, — Аннуиль подошла к нему и, взяв его голову руками, заставила наклониться. Нежно поцеловав его в лоб, она быстро и умело расправила воротничок его камзола. – Ну, сколько я учила тебя гладить воротнички?..

Никлис только усмехнулся в ответ.

— Проходите в дом! Через полчаса будем обедать! – сказала Аннуиль, и порхнула к двери.

Её левретки сразу же снялись со своего места и бросились обнюхивать кеды и голые лодыжки Дины. Удостоверившись, что она не должна причинить им зла, они с любопытством уставились на неё. Дина наклонилась и осторожно погладила одну из них по жёсткой голове, покрытой коротенькой шерстью.

— Чем они тебе не нравятся? – поинтересовалась Дина, обернувшись к Никлису, который помедлил на пороге, ожидая её.

— Они… эти нормальные, — сказал тот, морща переносицу. – После некоторого опыта с охотничьими собаками, что мне довелось получить в юности, я не очень доверяю собакам вообще.

— Что случилось? – Дина выпрямилась, участливо на него глядя.

— Мы… мне было лет шестнадцать, наверное, и мы с Фильнарой играли со сворой гончих у моего дяди Эйнара. У него их штук пятнадцать тогда было… Они гонялись за палкой, а Фильнара тогда была как-то на меня обижена, мы опять что-то не поделили, и она натравила на меня всю свору. Сначала я думал убежать, залезть на дерево или что-нибудь в этом духе, но я слишком поздно об этом подумал, и меня догнали. Видишь?.. — Никлис взглянул на свои предплечья. – Всё это ниже локтя было в клочья изодрано, потому что я закрывал руками лицо.

— Оу… — Дина посмотрела на друга с неподдельным испугом в глазах.

— К счастью, мой дядя вовремя понял, что происходит, и отогнал их. К тому же все те укусы теперь уже зажили и исчезли, но… Впечатление на всю жизнь осталось, и я не уверен, что когда-нибудь смогу снова доверять собакам. Мы играли с ними, они резвились, и я знал, что они не тронут меня, а потом… они набросились так, словно совсем не знали меня, и это было крайне неприятно. К тому же… я был мал, — Никлис покачал головой. – Вероятно, теперь я смог бы остановить их, приказать им, они послушались бы, но тогда… Тогда я не был так уверен в этом и попытался убежать, что было худшим решением, какое можно было предпринять.

— М-да… Меня собаки ни разу не кусали, — заметила Дина.

— Повезло. Я не против них, я просто им не доверяю, вот и всё, — сказал Никлис, поглядев на левреток, устремившихся в дом. – Идём?

— Идём, — Дина вошла вперёд него в небольшой тёмный коридорчик. Никлис закрыл высокую дверь с красивым витражным окошком.

В коридоре было несколько ламп на стенах, но их, похоже, редко зажигали. Небольшая длинная лавочка стояла у стены, и рядом с ней пристроилась маленькая этажерка, где стояли в основном женские ботиночки, туфельки и сапожки самых разных цветов и фасонов. Элегантные чёрные сапоги Эльдара для верховой езды, начищенные воском, притулились возле этажерки. Никлис установил свои тонкие кожаные сапоги без каблука рядом с ними и остановился в арочном проходе в гостиную, дожидаясь подруги. Дина осторожно задвинула кеды под лавку и последовала за другом.

Гостиная, озарённая тёплыми солнечными лучами, пробивающимися сквозь высокие и узкие окна с цветными стёклами, дышала уютом домашней жизни. Этот дом был домом пары, чьи дети давно выросли и покинули родительское гнездо, однако атмосфера семейного счастья замерла здесь, словно оцепенела в солнечном луче, дожидаясь, когда его вновь разбудит детский крик. Эльдар, который, похоже, не слишком интересовался гостьей, уселся в большом кресле напротив камина, закинув ногу на ногу, и раскрыл газету.

Рядом с его креслом было креслице его жены, насколько Дина могла предположить, неподалёку стоял диванчик с изящно изогнутыми ножками из чёрного дерева, обитый прелестной зелёной парчой, великолепно расшитой. Камин, который находился справа от Дины, едва она вошла, был украшен плющом и зелёными свечами, расставленными на полке. Возле него, на полу, на специальной циновке, стояла изящная подставка для дров, а рядом корзинка со щепой и материалом для розжига. У входа в гостиную Дина обнаружила столик, на котором лежала стопка журналов о моде, насколько можно было предположить по обложке, и несколько писем в разноцветных конвертах, два уже вскрытые, остальные с целыми печатями.

Слева же от входа была тёмная лестница, вдоль которой на стене висели подсвечники и несколько картин, а под лестницей, рядом с дверями в чулан, приютилась маленькая комнатка, где стояло кресло и несколько подсвечников и висели полки с книгами. Такие же полки, стеллажи, заставленные книгами всех форм и размеров, закрывали всю дальнюю стену гостиной, где находилась арочная дверь, ведущая в столовую. Там, словно жизнерадостный, лёгкий и беззаботный мотылёк, порхала Аннуиль, и оттуда доносилась её нежная песня. Стол в столовой, ещё не подготовленный для обеда, был застелен длинной зелёной скатертью с тёмной вышивкой и кисточками по краю. Поперёк столешницы протянулась белая кружевная дорожка, а по её сторонам были разложены воздушные белые круги-салфетки. Пепельно-серые левретки уселись в проходе и наблюдали за своей хозяйкой с почтительного расстояния.

— Если ты хочешь, я могу провести тебя по дому, — предложил Никлис несколько растерявшейся Дине.

— Да, это было бы здорово, — согласилась она, благодарно взглянув на него.

— Рюкзак можешь оставить пока здесь, — сказал Никлис. – Пойдём, посмотрим гостиную и кухню, а потом поднимемся наверх.

Дина послушно устроила свой рюкзак в ближайшем к ней кресле и последовала за своим другом, ступая по мягкому ковру, а потом по до блеска отмытым доскам пола. Столовая поразила её до глубины души. Потолок здесь был выше, стены комнаты имели закруглённую форму, а позади стола находилось высокое стеклянное окно, за которым джунглями высились переплетения деревьев и цветов, что росли в горшках в оранжерее. Солнечный свет здесь, просачиваясь сквозь густой лиственный покров, становился пастельно-зелёным и зайчиками струился по комнате, живописно оттеняя длинный стол. Дина с восторгом взглянула на вазу с цветами, стоявшую посередине дорожки, постеленной на скатерти. Её окружали несколько свечей и разложенные ветви какого-то дерева.

Никлис в молчании стоял, устроив сложенные руки на спинке стула, пока Дина в немом восторге оглядывалась по сторонам. Потом он медленно и величественно, с поистине эльфийской грацией, выпрямился, бесшумно прошёл к оранжерее и приоткрыл стеклянную дверь.

— Твоему папе здесь понравилось бы, — сказал Никлис, оглянувшись к подруге и взглядом приглашая её войти. Дина повиновалась.

Она шагнула в прохладную сень деревцев, что стояли здесь в кадках. Деревянный пол был застлан циновками, а в дальнем конце комнаты, откуда открывался вид на двор и улицу, среди благоухающих цветущих кустов и свешивающихся откуда-то сверху занавесей плюща стояло кресло, столик, заваленный тюбиками с красками и всякими баночками, и мольберт.

— Мама рисует здесь иногда, — пояснил Никлис, улыбаясь.

— Это волшебное место, — ответила Дина. – Как можно не рисовать здесь?

Никлис пожал плечами, и в его движениях проскользнула какая-то неуверенность и смущение. Дина всё ещё ощущала, что его что-то тревожит, и она взглянула на него, поймав взгляд его зелёных глаз, имеющих столь выразительный и яркий цвет в этом окружении.

— Тебя что-то беспокоит? – спросила она так, что сама испугалась своей прямоты. Никлис несколько раз удивлённо моргнул, потом удивление сменилось той необъяснимой радостью в глубине его взгляда, которую Дине уже доводилось наблюдать, но которую она не могла понять.

— Это совершенно ничего серьёзного, так, — произнёс он, покрутив в воздухе рукой.

— Родители как-то неправильно себя ведут?..

— О, нет, — Никлис неуверенно улыбнулся. – Нет-нет, всё в порядке. Но я не могу рассказать тебе об этом сейчас… потом, попозже.

— Хорошо, — Дина удивлённо и настороженно взглянула на него. Потом?.. Но если не родители, что ещё может так тревожить его в этот прекрасный день?..

— Пойдём. Думаю, мама уже занялась обедом, — заметил Никлис. – А после я хочу свозить тебя в город.

— Где есть кафе и история? – Дина засмеялась.

— Да именно, — Никлис бережно коснулся её локтя, призывая последовать за ним обратно в столовую, и она невольно поймала его ладонь, на что он тихо вздохнул. Дина подняла взгляд. Она знала, что это снова доставит им обоим боль, когда придётся разнять руки, но она не могла не сделать этого.

Так, рука об руку, они вошли на кухню. Аннуиль, закрепив рукава своего прекрасного нежно-голубого платья с подолом в пол и надев фартук, хлопотала здесь по хозяйству. На её растопленной плите булькал в большой кастрюле суп, а на столах вдоль стен всё было приготовлено для выпечки печенья. Дина с удовольствием вдохнула запах рыбного супа и корицы, и с улыбкой осмотрела множество полочек, шкафчиков и крючочков, заставленных всевозможными баночками, скляночками и бутылочками, что заполняли пространство кухни.

Весь потолок здесь был завешан пучками трав, тоже источающими необычный, лекарственный аромат. В отдельном ящике, вправленном в стену под окном, стояли бутылки с вином. Здесь все было красиво и аккуратно. Мерные ложечки и чашечки, разноцветные венчики, тарелочки, плошечки и другая посуда, сделанная из глины с глазурью, придавала всей атмосфере кухни и готовки особенный стиль. Аннуиль, занятая обедом и своей песней, не обратила внимания на гостей, а потом Никлис и Дина тихо покинули её и через гостиную вернулись к лестнице.

Они поднялись наверх. Ступени лестницы были застланы тёмным ковром, и к своему изумлению и восторгу Дина обнаружила, что на ней скрипит всего лишь одна ступенька, когда у неё в доме невозможно было спуститься ночью на кухню за водой, никого не разбудив. Невзрачный коридор в конце лестницы вёл к двери на балкон, и его стены украшали подсвечники, а по полу тянулась ковровая дорожка.

— Здесь спальня родителей, — пояснил Никлис пониженным голосом и, озорно оглянувшись на лестницу и убедившись, что Эльдар занят газетой, он бесшумно отворил дверь. – Отец сюда никого не пускает, да и по правилам эльфийского этикета заглядывать в спальни хозяев считается неприличным, но тебе я дам глянуть, так можно. Я сам там редко бывал. Это его убежище, он его охраняет от чужих взглядов.

Дина, помнившая его истории об Эльдаре и теперь убедившаяся в странностях его поведения, осторожно заглянула в спальню. Вся эта комната своим видом напоминала уютное птичье гнездо, свитое из множества ковров, шкур и подушек. Пол от стены до стены был закрыт шкурами с длинным ворсом и коврами самых разных техник. Большая кровать, бельё которой спускалось до самого пола, была покрыта множеством подушек, большинство которых имели кисточки или бахрому. Её застилали пледы, а длинный балдахин отчасти скрывал её очертания, великолепными складками бархатного занавеса окружавший это спальное пространство. Всё это, и балдахин, и большие шторы, и подушки, и шкуры, и ковры имели особенный вид воссозданного убежища, уютного укрытия, как назвал это Никлис.

Притворив дверь, он провёл подругу в комнату напротив, где двери были открыты. Комнатка была тщательно прибрана, и все вещи сложены по определённым местам. Дина с удивлением огляделась по сторонам и обнаружила, что она вошла в детскую. Однако, это была детская, в которой давно никто не играл, поскольку здесь было слишком чисто. Два небольших столика стояли у стены справа, а напротив них на полу лежал ковёр, стояли корзинки с игрушками, кукольный домик и маленький мягкий диванчик. Два больших окна в дальней стене открывали вид на оранжерею и удивительный пейзаж лесного озера, выглядывавшего из-за узорчатого силуэта древесных ветвей.

Дина с улыбкой оглядела детские рисунки на стенах, четыре портрета, висящие в простенке, подошла к окну и села на подоконник, где специально для этого были разложены плоские подушки. Никлис был вынужден устроиться рядом с ней, так как они всё ещё не разжимали рук.

— Я здесь вырос, — сказал он тихо, ностальгически улыбаясь. – Здесь у нас была школа и игровая. Родители не стали переделывать, сказали, внуки будут, приедут играть.

— Какое красивое озеро, — заметила Дина, выглядывая в окно с рассеянным выражением лица. Никлис оглянулся и тоже посмотрел на озеро, что таинственно блестело своей гладкой поверхностью среди деревьев, местами свисающих к самой воде, а местами открывающих высокие каменные берега с покатыми гладкими склонами. Потом эльф отвёл взгляд, и Дина поняла, что он разглядывает её саму беспокойно и вместе с тем заботливо.

— Ты устала, да? – спросил он, чуть приметно пожимая её руку.

— Да, столько всего нового, — Дина покачала головой. – Я просто в шоке.

— Когда я впервые попал в ваш мир, первые пару дней я тоже пребывал в состоянии шока, — Никлис вздохнул.

— Но у вас так всё красиво, — призналась Дина. – Так всё… по-моему. Словно я попала в свой сон, словно я в раю, словно там, где я всегда бы хотела жить…

Никлис смотрел на неё, и в его глазах горел тот радостный огонёк, но он изо всех сил скрывал его, боясь показать эти чувства, и Дина понимала его.

— Но иногда мне кажется, что это невозможно, — сказала она, серьёзно взглянув ему в лицо.

— Мне тоже, — согласился Никлис, медленно покачав головой. – Мне тоже всё это кажется красивым сном…

— Правда?.. – Дина смотрела прямо ему в лицо, он был так близко, её рука сжимала его большую и узкую тёплую ладонь. В его глазах трепетала всё та же невысказанная тревога, тревога ожидания и нетерпения, но он ничего не сказал и ничего не сделал, и Дину отчасти это разочаровало. В глубине души она всё-таки понимала, что ещё рано. Не время ещё говорить то, что он хочет сказать, нужно подождать, и ожидание сильнее тяготило саму Дину.

Она подумала, как мог он выглядеть маленьким. На стене висел его портрет и портреты его сестёр, работы руки Аннуиль. Там он был совсем мальчиком, лет семнадцать или восемнадцать, не старше, но Дина видела его таким. Не таким, но похожим. Сейчас он возмужал по сравнению со своим юношеским изображением, но как же выглядели его детские черты? Когда он стал таким, каким он есть сейчас? Быть может, он всегда был таким?.. Этим понятливым и добрым существом?.. Дина продолжала смотреть в его встревоженное веснушчатое лицо и чувствовала, что как-то нужно прервать это молчание.

— Ну, что же, пойдём дальше? – предложила она совсем по-житейски, вытягивая их обоих из этого состояния замершего молчания друг перед другом.

— Пойдём, — машинально отозвался Никлис и последовал за её рукой, стянувшей его с подоконника. Вскоре, однако, он собрался, и мимолётная задумчивость прошла.

Они обошли комнаты сестёр Никлиса, где оставались кое-какие вещи, хотя все они жили теперь сами по себе. Потом они заглянули в комнату самого Никлиса, где не было практически ничего, кроме матраса на полу. На нём лежала полосатая подушка и рыженький вельветовый лисёнок. Нескольких ящиков, шкафчик и шторы на окнах оставляли остальной убор комнаты. Игрушка же явно прожила уже долгие годы, поскольку вельвет её довольно сильно истёрся, а одна из лапок, похоже, оторвалась и была заменена новой, более тёмной.

— Я все вещи к себе увёз, — виновато заметил Никлис. – Вот и пустота такая. Сегодня тут буду спать.

Он кивнул на матрас. Дина улыбнулась.

— Быть может, завтра мы сможем заехать ко мне, перед тем как вернёмся в ваш мир, — предложил Никлис неуверенно. – Если ты, конечно, не против. Мама с отцом хотели поехать и там пообедать завтра, поскольку там довольно красивая местность…

— Хорошо, давай, я совершенно не против посмотреть, как ты живёшь, — успокоила его Дина. – Наоборот, мне очень интересно.

Никлис просиял.

— Тогда здесь нам делать больше нечего, идём, — и они вышли в коридор, где теперь вкусно пахло обедом. Никлис отворил дверь на балкон, и они вышли на свежий воздух.

Это было живописное и романтичное место. Тканевый навес над площадкой украшали гирлянды фонариков, по перилам вился плющ и цвели петунии в длинных подвесных горшках. В дальнем углу балкона стоял небольшой кофейный столик и два изящных кресла. Дина подошла к перилам и, облокотившись на них, подставила лицо слабому ветру, дующему с озера.

— Я помню, в детстве мы очень любили играть здесь, — сказал Никлис, меланхолично глядя на лес. – Нас не всегда сюда пускали, потому что мама с отцом пили здесь кофе по утрам, и нам не разрешено было входить, пока они занимались этим. Но ведь это такое таинственное место, как можно было не входить!.. Правда, отец довольно строг в своих установках, и если нельзя было входить, мы не входили…

— Он довольно холоден, — заметила Дина негромко. Никлис с тревогой взглянул на неё.

— Он… он просто очень чувствительный, — сказал эльф, как бы защищая отца. – И не хочет этого показать. Это лишь маска, он не желает, чтобы остальные знали, насколько он уязвим, и видели его истинные чувства. Не суди его строго…

Дина подняла на него взгляд.

— Извини, я не хотела…

— Нет-нет, всё в порядке, — Никлис улыбнулся. – Я лишь хотел объяснить тебе…

— Я поняла, — Дина ободряюще пожала его ладонь. Никлис вдруг обернулся, и через полминуты на пороге двери показался сам Эльдар, который поднялся, чтобы позвать их обедать. Втроём они прошли по коридору, и спустились вниз по лестнице. В гостиной стоял аромат сливочного супа и тёплого ржаного хлеба. Аннуиль расставляла последние тарелки и раскладывала столовые приборы, которых, к ужасу Дины, оказалось довольно много, самых разных форм и размеров.

Эльдар величественно и плавно прошёл по столовой и бесшумно устроился во главе стола, расправив на коленях поверх подола камзола белую салфетку. Аннуиль порхнула на место слева от него, Никлис сел справа, а Дине сказали занять стул рядом с ним. Они всё ещё не разжимали рук, и Дина предчувствовала боль, поскольку они не могли есть, не имея двух свободных рук, к тому же, это выглядело бы странно. Но вдруг её проблема была решена: Никлис мягко коснулся под столом ногой её ноги, и Дина поняла, что это прикосновение позволит им разжать руки без этой жестокой боли. Прежде, чем начать есть, Эльдар сцепил пальцы, склонил голову и негромко, глубоким голосом произнёс молитву Голтэ Эверэ, благословляя трапезу, и только тогда все принялись за еду.

— С чего начинать? – шепнула другу Дина, опустив руки поверх столовых приборов.

— С краёв, — подсказал Никлис, и взял глубокую овальную ложку на длинной тяжёлой ручке, предназначавшейся для супа. Дина последовала его примеру и с удовольствием почерпнула розовато-бежевый лососевый суп со сливками. Ей ещё никогда в жизни не доводилось есть таких вкусных супов. Выражение её восхищённого и изумлённого лица чрезвычайно порадовало Аннуиль, и эльфийка смешливо заулыбалась через стол искренней, счастливой улыбкой.

— Никлис рассказывал нам, что ты рисуешь, Дина, — сказала она, взяв из плетёной корзиночки, стоявшей на салфетке посередине стола, ломоть ароматного тёплого хлеба.

— Да, рисую, — Дина опустила ложку.

— Ты привезла что-нибудь из своих работ с собой? – поинтересовалась Аннуиль.

— Привезла, — вежливо отвечала Дина.

— Я тоже увлекаюсь этим искусством! – призналась Аннуиль, сияя. – Как художнице мне хотелось бы увидеть твои работы, если, конечно, ты не против. А лорд Эльдар настоящий ценитель искусства, думаю, ему тоже было бы интересно.

— Как здорово! Я с удовольствием покажу вам мои работы, — сказала Дина. – А ваши можно будет посмотреть?

— Да, конечно! Некоторое из моих работ висят у нас в доме, — Аннуиль обернулась и посмотрела на стену. – Вот эту я нарисовала лет пять назад. Она называется «Августовское солнце». Я очень люблю рисовать пейзажи. Но вообще-то ещё я делаю эскизы и этюды с моих домочадцев. Особенно много с них рисовала, когда маленькие были.

Она забавно кивнула головой на Никлиса, который сосредоточенно ел суп и словно не слышал её. Он был глубоко погружён в свои мысли, и Дина всё ещё ощущала его тревогу.

— Как интересно, — сказала она, разглядывая «Августовское солнце» — светлую и жизнерадостную картину, написанную маслом.

— Эльдар собирает коллекции разных современных художников. А ещё у нас есть и древние работы. И даже где-то хранится копия миниатюры из книги баллад сорок шестого века! Она передаётся по наследству любителям искусства нашей семьи, — добавила Аннуиль гордо.

— Какого века? – удивилась Дина.

— Сорок шестого. Сейчас-то у нас пятьдесят первый век, — пояснила Аннуиль. – А у вас какой?

— Двадцать первый, — пробормотала Дина.

— Ну, значит у нас разное летоисчисление, — Аннуиль засмеялась. – Никлис показывал тебе мою мастерскую?

— Да, мы там были, — ответила Дина.

— Иногда я рисую там ночью. Так здорово рисовать звёзды ночью с натуры! Они лучше всего получаются именно тогда, когда рисуешь их в лунном свете. Работа словно живая! – оживлённо продолжала Аннуиль. – И краска словно поддаётся волшебному влиянию луны и ложится лучше, чем если рисовать звёзды днём! Атмосфера в работе крайне необходима, а как воссоздать атмосферу, если ты ни разу не бывал в ней?

— Да, действительно, — согласилась Дина. Ей и в голову не приходило рисовать звёзды ночью. Она слишком плохо видела в темноте, чтобы рисовать без света.

Аннуиль продолжала весело говорить о живописи, потом перешла на рисование серебряным карандашом. Дина только и успевала, что вставлять время от времени короткие ответы. Эльдар в молчании слушал жену и выглядел совершенно спокойным, лишь по временам, когда он замечал замешательство Дины в общении со столь разговорчивым и любвеобильным существом, как Аннуиль, углы его рта трогала тонкая по-доброму насмешливая улыбка.

Когда было покончено с супом и салатом, лежавшем в великолепном салатнике столь красиво, что невозможно было представить, как вообще можно съесть такое произведение искусства, Аннуиль принесла печенье, чай в изящном керамическом чайничке и круглые чашечки на блюдцах, пополнила водой стеклянный кувшин. Чашечки, которые она расставила на столе, были тёмно-зелёными с белой глазурью внутри. Чай все разливали сами, и после Дина окинула взглядом всех за столом, решая, как правильно держать чашку. Никлис обхватил свою чашечку ладонью, как он делал всегда. Эльдар поступил также. Его большая рука с остро выступающими суставами была покрыта бледными веснушками и закрывала почти всю чашечку. Аннуиль же взяла чашечку за ручку и изящно отставила в сторону мизинец.

Дина тихо вздохнула и решила не мучиться над этим вопросом. Она взяла чашку за ручку, ничего не отставляя в сторону. К счастью, никто не обратил на это внимания. Аннуиль продолжала вести беседу, заключавшуюся в основном в её тирадах об искусстве, хотя она умудрялась всех подключить к разговору и тем самым скучать Дина не успевала. Наконец, чай был допит. Дина встала, чтобы отнести посуду на кухню, и сердце её пронзила боль. Она совсем забыла… Но теперь было поздно, их руки были разняты, и оба поморщились от боли. Дина взяла заодно блюдце Никлиса.

— Диночка, я справлюсь! – заговорила Аннуиль, поднимаясь. – Куда же ты?..

Дина в испуге взглянула на Никлиса, боясь, что в гостях не положено помогать с посудой, но взгляд его выражал благодушное одобрение, касательно её поступка, и она несколько осмелела.

— Мне не сложно отнести две чашки, — она улыбнулась. – Я не вижу в этом ничего не удобного.

Она вошла на кухню и поставила чашки на столешницу рядом с мойкой.

— Ах, Диночка, спасибо, — Аннуиль признательно посмотрела ей в лицо своими красивыми и такими поразительно глубокими голубыми глазами. Сила этого взгляда заставила Дину застыть на месте. Ей казалось столь странным, что в таком беззаботном существе могли таиться такая серьёзная мудрость и такой жизненный опыт.

— Ты кажешься мне умницей, — сказала Аннуиль, явно почувствовав, что она заворожила Дину и стараясь быть ещё теплее, что казалось невероятным. – Сейчас я принесу кое-какие мои эскизы, и ты принеси свои, хорошо?

Это вопрос, заданный с почти детской искренностью, ещё сильнее поразил Дину, но она быстро взяла себя в руки. Ей казалось, она уже полюбила эту маленькую и ласковую женщину, словно она была её собственной матерью. К ней хотелось прижаться поплотнее, доверить ей все свои тайные страхи, такой доброжелательной любовью дышало всё её существо.

— Хорошо, — Дина улыбнулась и вышла из кухни в гостиную, где оставила свой рюкзак. Она выудила оттуда свой акварельный альбом и эскизник и, возвратившись в гостиную, села рядом с другом. Рука Никлиса скользнула под скатертью и накрыла ладошку Дины. Она улыбнулась, по её телу прокатилось успокоительное тепло. Удовлетворённый этим, Никлис взял альбом, который Дина только что устроила на своей салфетке, и заглянул в него, словно хотел в чём-то удостовериться. Дина не могла видеть, что именно он там проверяет, но по тепло прищурившимся зелёным глазам и довольной улыбке она поняла, что он нашёл то, что искал.

Аннуиль, которая убежала было наверх, взмахнув над тёмной лестницей своей светлой юбкой, возвратилась со стопкой потрёпанных книжек в руках. Положив их перед собой на столе, она сказала:

— Диночка, давай ты первая.

Дина кивнула, немного взволнованная тем, как отнесутся эти почтенные эльфы к работам её юной фантазии. Он выдвинула свой эскизник на середину стола и раскрыла на первой странице. Этот альбом хранил в себе множество самых разнообразных зарисовок, в основном с натуры, например ветки яблони, поставленные в стеклянный стакан и пустившие корешки, Игорь в своих толстых очках, с карандашом за большим нескладным ухом и вихром русых волос, кисточки в свете лампы… Наконец, Дина долистала до зарисовок, которые он делала в школе, на переменах. В основном это были зарисовки с фигуры Никлиса, поскольку его складное и стройное, мускулистое тело особенно сильно восхищало Дину среди толпы остальных учеников, не имевших столь красивой осанки.

Аннуиль, щебетавшая, оценивая работы и хваля Дину за хорошо поставленную руку и чувство светотени, на этих зарисовках остановилась и удивлённо приподняла брови.

— О, Голтэ Эверэ, ну во что ты вырядился? – она подняла голову и бросила на сына такой укоризненный взгляд, что Дине стало и смешно, и стыдно за него.

— Извини, мам, но я не мог одеваться иначе. В их мире все приличные школьники так ходят, — усмехнувшись, ответил Никлис.

— Нет, ты, конечно, прекрасно в этом выглядишь, но мне кажется, это тебя не достойно, — заявила Аннуиль.

— Мама, у меня просто не было другого выбора, — Никлис посерьёзнел.

— Хорошо-хорошо, — Аннуиль вздохнула. – Но работы действительно замечательные! Диночка, у тебя такой живой штрих….

Дина удивилась, как штрих может быть живым. Краски порой казались ей очень даже ожившими, но вот штрих… Аннуиль очень заинтересовалась рисунком, который Дина сделала потому, что ей понравился луч света, падавший на булавку на галстуке Никлиса. Круглая гранёная булавка изумрудного цвета очень красиво блестела, и Дина не могла не нарисовать её.

Наконец, они перешли к акварельному альбому. Никлис загадочно улыбался, пока они листали страницы, и Дина старалась прислушаться к нему. Что его так забавляет? Рисунок голубой птички, которую Дина как-то раз выдумала, уже лёжа ночью в постели, ветви яблони в цветах, всегда вдохновлявшие её, портрет Никлиса в зелёной клетчатой рубашке. Аннуиль восхищённо выдохнула.

— Ах, Диночка! – она погладила тонкими пальчиками с ровными овальными ноготками лист альбома. – Как ты его поймала… Ты словно всё сердце в эту работу вложила…

— Мне кажется, так и есть, — призналась Дина и взглянула на друга. Никлис улыбался, сильно сощурившись, и под его глазами двумя тёмными полосочками темнели весёлые ямочки.

— Ты очень чётко кладёшь тени, — произнёс вдруг Эльдар. Его негромкий сильный голос до глубины души тронул Дину.

— Спасибо, — пробормотала она.

— К тому же ты великолепно передаёшь эту цветовую гамму, далеко не все могут сделать это так же хорошо, — продолжил Эльдар, и Дина не смогла ничего ответить, только смущённо улыбнулась, пронизанная проникающим, глубоким голосом эльфа.

Эскизники Аннуиль выглядели очень профессионально. В них не было ни одного клочка чистой бумаги, всё было изрисовано и покрыто штриховкой. Дина поражалась, как можно разобраться в этой мешанине линий и тонов. В основном её работы действительно были зарисовками с её домочадцев, с птиц, собак, растений и воображаемых существ. Она донельзя любила фигуры живых существа, а потому рисовала тела и движения в бесконечном множестве.

Когда с рассматриванием работ было закончено, Никлис поднялся и сказал:

— Я обещал свозить Дину в город, посмотреть озеро. Мы вернёмся к ужину.

— Хорошо, в пять всегда чай, если вы захотите вернуться раньше, — заметила Аннуиль, тоже встав.

— Пожалуй, на чай мы заглянем в кафе, — с улыбкой произнёс Никлис.

— А, это замечательно, — Аннуиль стала вдруг задрожавшими руками складывать свои эскизники в стопочку.

— Дина, позволь нам на минуту остаться наедине, — внезапно произнёс Эльдар. – Подожди Никлиса на крыльце, пожалуйста.

Дина немного испуганно взглянула на Никлиса, и он мучительно сжал её ладонь.

— Извини, я не долго, — сказал он, и Дина, высвободив ладошку из его пальцев, вся сжавшись от боли, тихо вышла из столовой. Пока она зашнуровывала кеды и брала свой рюкзак в доме стояла тишина, и все трое эльфов издали наблюдали за ней, а потом она вышла и закрыла дверь. Одна из левреток Аннуиль выбежала вслед за ней на двор и принялась прыгать, пытаясь понюхать её руки.

Дина опустилась на колени и приласкала собаку, принялась чесать её за ухом. Она едва не плакала от нахлынувшей на неё тревоги. Почему они попросили её уйти?.. Она что-то неправильно сделала? Или её поведение было каким-то неподобающим?.. Дина отчаянно чесала голову левретки, и та закатывала глаза от удовольствия. Дину снедала тревога. Тревога за всё происходящее и это странное беспокойство Никлиса с тех пор, как они сюда приехали. Что всё это значит, как ей понимать? Столько всего нового было в этом мире, столькое её поражало, восхищало, удивляло и пугало. Она уткнулась лицом в короткую бежевую шерсть левретки и сухими, широко раскрытыми глазами смотрела прямо перед собой.

Тут дверь в дом отворилась, Дина обернулась и вперила взгляд в Никлиса. Улыбка была на его губах, его глаза сияли и веснушки золотились в лучах солнца. Он казался теперь совершенно счастливым, хотя лёгкая, теперь заметно уменьшившаяся тревога не покидала его совсем, Дина чувствовала это.