Рыжий друг. Глава 1

Глава 1

Я понял. И это – ничего страшного.

Первое сентября – нет дня хуже. Летняя футболка в не отмывающихся пятнах и старые шорты с дырками в карманах сменяются на шуршащую, блестящую, отглаженную школьную форму. На улице ещё тепло, стрекочут кузнечики, рыба в реке ещё не ушла на зиму в ямы, и над низкими Вытегорскими крышами всё ещё висит пыльная летняя дымка. Даже яблоки ещё толком не поспели, кто решил, что начинать школьный год нужно именно первого сентября? Дина стояла на ухабистом школьном дворе и смотрела на свои блестящие новенькие туфли. Мама заставила её купить их две недели назад. Они были слегка велики – на вырост – и слишком уж сильно сверкали своей искусственной ламинированной кожей.

Дина не любила туфли. Всё лето она бегала в заношенных зелёных кедах, таких старых, что они принимали форму её ноги, стоило ей затянуть шнурки. В них она бегала по полям и рощам, в них ловила лягушек в камышах, в них лазила на деревья и пряталась в кустах сирени, чтобы почитать любимую книгу. Юбки Дина тоже не любила. Будь на то её воля, она ходила бы в штанах и высоких сапогах всё лето, и носила бы кольчугу, потому что никогда не знаешь, когда на тебя могут наброситься воображаемые гоблины. У неё была любимая палка, такая прямая, что она свистела, когда срубала ненавистные головы крапивных кустов и репейника, и Дина всегда представляла себе, что это меч, уничтожающий её врагов. Палка лежала теперь, надёжна припрятанная, под крыльцом и ждала начала следующего лета.

Вокруг толпились студенты, всех возрастов, их попытались распределить по классам, но они всё равно смешивались, и Дина просто молча стояла на месте посреди волнующегося моря людей и ждала чтобы её запустили в знакомую духоту школы, пропахшую носками. В колготках было жарко, от рюкзака, набитого учебниками, болели плечи, и Дина в исступлении подняла взгляд на директрису, поднявшуюся на высокое школьное крыльцо. Под звуки оглушающих фанфар ей вручили огромный букет пионов, и она радостно провозгласила:

— Пора начинать новый учебный год, мои дорогие!

Двери школы отворились, и она вошла внутрь, унося за собой лето в душистых пионах. Дина вздохнула и последовала за гомонящей толпой вверх по ступенькам. От старшеклассниц в коротеньких юбках невыносимо пахло новыми духами, девочки помладше заполняли всё свободное пространство своими невероятно объёмными бантами и рюшками на блузках, а парни слепили глаза свежими серебристыми пиджаками, и Дина поспешила протолкаться вперёд всех и взбежать по широкой бетонной лестнице на второй этаж, в свой кабинет. Нужно было поскорее занять одну из задних парт, чтобы никто не попытался подсесть к ней или ей не пришлось садиться с кем-то из своих одноклассников.

Она бросила рюкзак на стул, и проворно огляделась вокруг. Дети только начинали просачиваться в класс, и она несколько успокоилась. Выложив на парту огромный потрёпанный том «Властелина Колец», Дина накрыла его сверху тетрадкой по русскому языку и пеналом и села. Теперь её никто не тронет, это её парта. Понемногу кабинет заполнялся учениками, и их голоса превратились в сплошной обыденный школьный шум. Дина раскрыла свою книгу и увлеклась чтением, стараясь игнорировать своих одноклассников, но тут сквозь пелену её отстранённого разума пробился негромкий мальчишеский голос:

— Извини пожалуйста, ничего, если я сяду с тобой?

— Вообще-то нет, не «ничего», тут полно свободных парт, обязательно прямо со… — Дина подняла взгляд и застыла, уставившись прямо в яркие зелёные глаза, с надеждой смотревшие прямо ей в душу. Незнакомец был невысоким, крепко, складно сложенным, с совершенно овальным, веснушчатым лицом. Дина несколько мгновений не могла оторвать взгляда. Его волосы! Рыжие, как шкурки апельсина, волнистые и достававшие до лопаток, они живописно рассыпались по его бурому пиджаку.

— Всё в порядке?.. – спросил мальчик с каким-то смешным, незнакомым акцентом.

— Э-э, да! – опомнилась Дина. – Да, ты можешь сесть.

— Правда? Спасибо! – он обошёл её, отодвинул стул и вытащил из своей кожаной сумки пару тетрадей, чернильницу и деревянное перо. Дина уставилась на него с ещё большим замешательством, потом покосилась на свою книгу и спросила:

— А тебя как зовут?

— Никита, — отозвался он и протянул руку. – Прости, не представился. Можешь звать меня Ник. А тебя?

— Я Дина, — Дина пожала его сильную руку с исцарапанными пальцами.

— Очень приятно! – Ник улыбнулся весёлой, живой улыбкой, очертившей ямочки на его щеках. Лицо его было каким-то странным, нездешним, с высокими скулами и ровно очерченным, но слегка приплюснутым носом. Его нижняя челюсть немного выдавалась вперёд, предавая его лицу серьёзное и дерзкое выражение.

— Что ты читаешь? – поинтересовался Ник, смущённый столь пристальным взглядом.

— «Властелина Колец, Две Крепости», — сказала Дина, и он просиял.

— О! А я только что первую книгу начал! Пока здорово очень! – воскликнул Ник, и Дина почувствовала, как между ними обрушилась стена непонимания и неловкости. Они заговорили, и говорили до тех пор, пока не прозвенел звонок.

Трель звонка всегда действовала на детей отрезвляюще. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась последняя группа учеников. Дина поморщилась при виде них, а Ник разглядывал всех с таким любопытством, словно вообще в первые в жизни оказался в школе. Первым в класс влетел Кураев Лёша или Леший, прозванный так из-за своей постоянно растрёпанной курчавой шевелюры. Он вскочил на стул за своей партой и что-то пронзительно завопил, размахивая жилеткой. К нему подлетел его верный подданый Костя Фёров, которого Дина про себя называла Королевским Шутом.

Фёров был приличным мальчиком, но только когда вокруг были взрослые. В остальное время он пытался быть таким же крутым, как все представители того пласта населения седьмого «А» класса, к которому относился Леший и его друзья – владельцы настоящих смартфонов и колоды игральных карт для запрещённой в школе «Мафии». К команде Лешия относился его главный сообщник – Дима Туна, прозванный Тюленем за своё телосложение. Туна держал в страхе всю параллель и периодически дрался, если кто-то осмеливался засомневаться в его силе.

На другой стороне класса, отдельные от сумасшествия ватаги Туны и Лешия, заседали представительницы самого модного сословия – Тая Фролова и Даша Смирнова. Тая всегда носила старую школьную форму своей мамы, и её косички были заплетены так туго, что они загибались кверху. Даша же считала своим долгом рассказывать миру о современных тенденциях и круглый год ходила в одном и том же шарфе, а волосы стригла совсем коротко, за что прославилась на всю школу. Дина мысленно разделяла свой класс на несколько слоёв. Леший и его банда относились в одному, Тая, Даша и их поклонницы – к другому, но также здесь были зубрилы и отличники в своём отдельном социальном кругу, и совершенные двоечники, отказывавшиеся исправлять свои оценки. Дина не принадлежал ни к одному из этих слоёв, её слой содержал в себе всего одного человека – её саму.

 — У вас каждый раз так? – поинтересовался Ник, наблюдая за всем происходящим своими цепкими глазами.

— Как? – не поняла Дина.

— Такой… шум?

— Почти всегда, — Дина пожала плечами.

— Я буду скучать по своей школе, — сказал Никлис, поморщившись. – В моей «стенке» было всего десять учеников, и, может мы и бывали иногда шумными, но такого мы никогда не устраивали…

— А где ты жил раньше? – спросила Дина, пытаясь собрать воедино все кусочки пазла, представлявшего собой Ника. – Ты ещё говоришь как-то… иначе, с акцентом.

— Далеко отсюда, — уклончиво ответил Никлис. – Очень далеко.

— Ты из Англии? – продолжала допрашивать Дина. – Я немножко по-английски знаю, но ты «р» не так говоришь… Может из Франции?..

Ник взглянул на неё со вспыхнувшей паникой в глазах, хотел ответить, но тут дверь кабинета хлопнула, и Нина Николаевна, классная руководительница седьмого «А» защёлкала каблуками, направляясь к своей кафедре. Она остановилась, не выпуская из рук стопки учебников, и посмотрела на своих подопечных поверх узеньких очков. Класс вытянулся в струнку, даже Леший бросил свою жилетку под парту.

— Фёров, где ваш журнал? – спросила Нина Николаевна и быстро поправила очки на своём остром тонком носу.

 — Сейчас! – Фёров выскочил из-за парты, споткнулся, едва не упал и помчался к двери. Все засмеялись, и даже Дина злорадно улыбнулась.

— Садитесь все! Как это вообще называется? Только стоит начаться учебному году, а вы уже кто во что горазд! Почему одни в чёрном, другие в… как тебя зовут? Да, ты, за задней партой, — Нина Николаевна жестом велела Нику встать, и он поднялся.

— Ты кто такой? – спросила она строго.

— Никита Кетэроэ. Добрый день Нина Николаевна, — Ник отвесил ей небольшой поклон.

— Никита… хорошо, садись, только в следующий раз приобрети, пожалуйста, официальную форму, так дело не пойдёт, — сказала Нина Николаевна, и Ник сел, сцепив руки.

«Кетэроэ,» — думала Дина, не сводя глаз со своего нового друга: «Кетэроэ, никогда такой фамилии не слышала, может он Финн?»

— Во рыжий! – весело хохотнул со своей парты Леший.

— Космы как у девчонки, — добавил его сосед по парте Туна.

— Всем молчать! – крикнула Нина Николаевна. Инструкция по дисциплине всегда занимала первые десять минут урока. После этого, получив журнал, Нина Николаевна начала обычный монотонный монолог с повторением прошлогоднего материала. Очень скоро в классе стало душно и скучно, и Дина беспомощно теребила листок своей тетради. Ник рядом с ней был полностью погружён в урок и быстро строчил что-то своим поскрипывающим пером.

Он писал так скоро и ловко, что казалось, он всю жизнь пользовался исключительно пером и вообще никогда не держал в руках обычной шариковой ручки. Мел скрежетал по доске, в окно билась усталая муха. Дина с досадой подумала, что кабинет пора бы перекрасить, поскольку липкая сине-зелёная краска, покрывавшая нижнюю половину стен, начала трескаться и отслаиваться. Наконец, взвыл звонок, возвещая о начале перемены, и класс забыл о разочарованной учительнице у доски, не успевшей закончить свой урок.

— Слушай, ты не против, если я пока с тобой побуду? Я плохо школу знаю, ты бы очень помогла освоиться, — заметил Ник, закинув на плечо свою сумку.

— Не против, — ответила Дина и встала. Он был каким-то слишком уже вежливым, люди в тринадцать лет такими обычно не бывают.

— Спасибо, — Ник снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и Дина про себя фыркнула, приняв её за попытку понравиться ей. Они вместе направились к двери, и Дина поймала себя на мысли, что уже очень давно не ходила по школе не одна. С ней с четвёртого класса никто не хотел дружить. У дверей кабинета их поджидала монолитная стена Димы Туны, по сторонам которого конвоем стояли Леший и Фёров.

— Ну, и куда ты собрался, конопатый? – осведомился Туна, как бы ненароком засучивая рукава своей розовой рубашки. Дина с досадой подумала, что оставаться без друзей было правильным решением. Туна обязан был проверить новичка, он обязан был показать, кто тут главный. Дину же он никогда не трогал, и она могла бы просто пройти мимо… но только не теперь.

— Что значит «конопатый»? – спросил Ник каким-то почти взрослым тоном, нахмурившись. Лицо его внезапно сделалось очень грозным, но он всё равно был ниже и куда меньше Туны.

— Рыжий, — усмехнулся Леший. – Рыжий-рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!..

— Что вам надо? – Ник внимательно разглядывал каждого из них по очереди. – И дедушку моего я не убивал, я его даже не знал.

— Какой же ты глупый, мелочь крапчатая, — Туна сделал шаг вперёд и слегка наклонился, чтобы смотреть Нику в глаза. – ты просто должен понять одну простую вещи. Я – тут главный. Ты либо с нами, либо с теми отбросами!

Он кивнул на худенького очкарика Федю Алёсова, который стоял у первой парты, вжав голову в плечи и надеясь, что всё закончится быстро, и он сумеет выбраться из кабинета невредимым и со всеми своими пожитками.

— Ты никакой не главный, Тюлень! – выкрикнула Дина, кипя от обиды. – И ты это знаешь!

— А ты молчи, полоумная! – ответил Туна.

— Э-э! Её не смей задирать! – вступился Ник, заслоняя Дину собой и не давая ей броситься на Туну с кулаками.

— Ой-ой, девчонка защищает девчонку! – пропел из-за спины Туны Фёров.

Ник отшвырнул свою сумку, а потом с такой силой ударил Туну кулаком в грудь, что он отлетел на несколько шагов назад и рухнул на спину. Опешившие Леший и Фёров уставились на него, Дина сжала вспотевшими ладонями лямки рюкзака.

— Называйте меня «девчонкой»! – предложил Ник, улыбаясь. – Давайте! Потом вся школа будет говорить, как вас избила «девчонка»!

Всё произошло очень быстро, Дина едва успела отскочить в сторону. Туна влетел в кабинет словно пушечное ядро, с жутким грохотом посыпались парты и стулья, Фёров заулюлюкал, и Дина замерла, не веря своим глазам. Туна поднялся с пола, смеясь прерывистым, недоверчивым смехом. Ник растянулся посреди разгрома, запрокинув голову, кашляя от удара. Он сел, захлёбываясь, и Дина пришла в себя. Перескочив опрокинутый стул, она бросилась к нему, схватила за локоть. Туна продолжал смеяться, но как-то неуверенно, словно сам испугался соделанного. Ник вытер лицо рукавом, размазывая по щеке кровь с разбитых губ, и проворно поднялся на ноги.

— Боже мой… Ник!.. – Дина не выпускала его рукава.

— Пусти, Дина, надо тут разобраться, — произнёс Ник и сжал кулаки.

— Ты ещё будешь драться? – усмехнулся Туна, ободренный его движениями.

— Сволочь ты, вот ты кто! – крикнул Ник и бросился на него. Завязалась драка, Нина Николаевна вышла из подсобки в конце кабинета и что-то закричала. Дина слышала их вопли, слышала треск одежды и тумаки, и вой Фёрова, видела капли крови на светлом линолеуме, и что-то внутри неё перевернулось. Онемев вот ужаса, она пробилась сквозь собравшихся зевак, выскочила из кабинета и помчалась через всю школу в класс, где должен был проходить второй урок. Пробежав всё расстояние без единого вдоха, она бросилась к своей парте, уронила рюкзак и уткнулась лицом в сложенные руки.

Туна был сильным, очень сильным, он мог Ника убить. Зачем ей друзья? Едва у неё появляются друзья, у неё сразу же появляются проблемы. Ей нельзя дружить, это всегда заканчивается одним и тем же – предательством и обзывательствами, унижением. Может быть, нужно было остаться?.. Нужно было помочь, она была единственным человеком во всей школе, с кем Ник был знаком, и она его бросила… И кто теперь предатель? Нет, дружба была глупостью, бесполезной тратой времени.

Внезапно голоса в классе затихли. Учителя долго не было, он помогал разнимать драку, и Дина подняла голову, решив, что он всё-таки вернулся. Класс притих, в кабинет вошли Туна, Леший и Фёров, все растрёпанные, Туна с понемногу заплывающим посиневшим глазом, а за ними прошествовал Ник, подталкиваемый Сергеем Васильевичем, учителем географии. Рубашка мальчика была порвана и закапана кровью на груди, галстук бабочкой перекосился, пиджак он держал под мышкой. Дина уткнулась обратно в руки, теперь ей просто хотелось плакать от мысли о том, как она обошлась с тем крошечным ростком зародившейся между ними дружбы.

— Ты нормально? – тихо спросил вдруг Ник, бросив пиджак на спинку стула рядом с ней. – Тебя не тронули?..

Дина подняла на него взгляд. Он улыбнулся, лицо его было умытым, волосы растрёпаны, но приглажены.

— П-прости меня, — прошептала Дина. – Со мной всё хорошо, но я… я убежала, я тебя там оставила…

— Ничего, — Ник поправил бабочку. – Ничего страшного.

— Я, правда, я не могла на это смотреть, я не хотела…

— Я понял. И это – ничего страшного, — сказал Ник спокойно. – Он тебя обидел – я за тебя с ним подрался. Со мной так всегда, а ты не переживай.

— Спасибо… — выдохнула Дина, замерев от тепла, растёкшегося по телу. – Спасибо…

* * *

Школа закончилась во втором часу дня, и Дина вышла на крыльцо в сопровождении Ника. Он перекинул свой пиджак через сумку и закатал рукава рубашки, спускаясь по ступенькам.

— Тебе куда? – спросила Дина, раздосадованно обнаружив, что её колготки успели за день порваться на колене.

— Туда, — Ник кивнул на улицу.

— И мне туда, — Дина улыбнулась, и они зашагали по нагретому солнцем тротуару прочь от школы и прочь от суеты.

— Мама будет плакать, — заметил Ник. – Она всегда плачет, когда я прихожу домой после драки, даже не ругает. Отец вот…

— Наказывает? – участливо спросила Дина.

— Нет, просто смотрит… осуждающе, — Ник пожал плечами.

— Мой папа говорит, что я должна была родиться мальчиком, потому что я всё время провожу за книгами или на улице, а ещё дерусь, когда обижают, — сказала Дина.

— Моя сестра тоже дерётся, — заметил Ник. – Но от этого она не становиться не девочкой.

 — Не знаю, — Дина покачала головой. — Я люблю сражаться. У меня такая палка есть, я тебе потом покажу, из неё шикарный меч получается. Как только появляются гоблины, я их!..

— Гоблины? А они могут появиться? Тут?..  – Ник завертел головой.

— Вон они! – Дина указала рукой на заросли лопухов у забора, и Ник внезапно схватил её за руку и помчался по дороге со всех ног.

— Ты куда?! – вскрикнула Дина, едва поспевая за ним.

— Ты сказала там гоблины!

— А-а, ну, конечно! У нас же нет с собой мечей! – Дина припустила по дороге, и они добежали до поворота. Остановившись там, Ник перевёл дух и выглянул из-за забора.

— Я же пошутила, если ты не понял, — заметила Дина, видя, как мечутся его глаза. – Ты же понял, что это шутка? Гоблинов не существует…

— Что?.. А, э-э, да, конечно… — Ник выпрямился и оправил рубашку. – Шутка. Смешно.

— Я просто люблю представлять себе, что я совсем не тут, — пояснила Дина грустно. – Что я сражаюсь с гоблинами, хотя это просто лопухи. Что я следопыт, что разбираюсь в отпечатках на дорожках, что я… в другом мире. Ты когда-нибудь представлял себя в другом мире? Играл в гоблинов?

— Э-э, да, было дело. Мы с другом часто играли, — Ник поправил бабочку на шее, словно она душила его. – А потом… потом как-то перестали. Глупо это.

— Почему глупо? – обиделась Дина.

— Потому что… существуют вещи, которые реальны, и о них порой надо думать.

— Ты прям как взрослый! – возмутилась Дина. – Мои родители так говорят! Неужели ты такой же как они все?!

— Кто все?.. – переспросил удивлённый Ник.

— Все эти! Которые называют меня «полоумной»! Которые говорят, что рисовать эльфов в тетради это глупо, и что цветы ничего не чувствуют!

— Цветы много чего чувствуют, — возразил Ник совершенно серьёзно. – Я про гоблинов только. Не надо про них шутить.

— Они что, нападали на тебя, а? И кто из нас глупый? – Дина скрестила руки на груди.

— Я не!.. – вскипел было Ник, а потом прикусил язык. – Не надо так, никто не глупый, мне просто не нравятся гоблины, вот и всё. И орки, особенно орки, они хуже всех.

Дина заулыбалась, чувствуя, что их связь не до конца потеряна. Орков она тоже не любила. Крапивные кусты за домом, которые она величала «ордой», всегда были тщательно ею поломаны. Они зашагали дальше, и Ник, немного оправившись, спросил:

— Слушай, у тебя случайно нет ничего с собой пожевать?

— Есть, — Дина скинула с плеча рюкзак. – Я всегда беру с собой бутерброд, потому что ведь никогда не знаешь, чем именно накормят в столовке.

— Хорошая идея, — одобрил Ник. – А то сегодня гадость какая-то была…

— Это запеканка. Между прочим, самая лучшая еда в нашей школе, остальное только хуже, так что держись, — заявила Дина и протянула ему домашний бутерброд, завёрнутый в фольгу. Ник развернул его, разломил на две части и протянул Дине половинку.

— Запеканка ваша – мерзость редкостная, — сказал Ник, и Дина усмехнулась. Несколько минут они шли в удовлетворённом молчании и жевали бутерброд. Дина краем глаза разглядывала своего нового друга. Рубашка его выглядела так, словно была на последнем издыхании.

— Как так получилось, что, когда Тюлень тебя ударил и ты упал, у тебя всё лицо разбито оказалось? – поинтересовалась Дина осторожно.

— А, Дима прошёлся по мне кулаком, пока я падал, — пояснил Ник, стряхивая с ладоней крошки.

— И ты всё ещё называешь его по имени? – изумилась Дина. – После того, как он тебя называл?.. Я уже давно не называю только Тюленем!

— Он оскорбил меня, но я не хочу быть на него похожим, — Ник гордо расправил плечи. – Он не первый, кто это сделал, и думаю, не последний. Ведь я рыжий.

Он встряхнул волосами, и Дина решила, что рыжина эта действительно может влиять на качество жизни. Они свернули, дойдя до очередного перекрёстка, и Дина поинтересовалась:

— А где ты живёшь? Мой дом вон там, в конце улицы, а ты всё идёшь со мной.

— Я вон там живу, — Ник указал на старый покосившийся дом с потрескавшимися голубыми наличниками. Дом этот стоял пустым уже много лет, и вокруг его заросшего лишайником забора колосилась никем не кошенная трава.

— И… как давно ты там живёшь? – спросила Дина, разглядывая корявые пожилые яблони, которые обволакивали дом таинственной тенью своих крон.

— Мы переехали на прошлой неделе, — пояснил Ник.

— Просто… я там никого не видела с самого детства, там никогда никто не жил, — заметила Дина.

— У нас было мало вещей с собой, вы могли нас просто не заметить, — Ник пожал плечами.

— Но там никогда нет света в окнах… И на прошлой неделе его тоже не было.

— Дом очень старый, — принялся объяснять Ник. – Свет в нём не работает, но родители решили пока не чинить, потому что мы всё равно здесь не на долго.

— Да?.. – Дина взволнованно посмотрела на него. – На сколько?

— Ещё не знаю. Может быть на месяц, может подольше, отец ищет работу, — сказал Ник задумчиво.

— А куда вы потом поедете?..

— Может в Москву, может ещё куда, не знаю, — Ник пожал плечами. – Это они решают.

— А-а, — протянула Дина расстроенно.

— Ты не переживай, мы ведь ещё не сейчас уезжаем, — Ник улыбнулся, и Дина кивнула.

— У тебя только одна сестра? – спросила она, чтобы сменить тему.

— Нет, у меня их три, — отозвался Ник. – Одна старшая, на десять лет меня старше, другая на год младше, и ещё Линси, она совсем маленькая.

— Линси? Какое забавное имя, — заметила Дина.

— Маме понравилось, — отмахнулся Ник.

— А ты Никита, — продолжала размышлять Дина. – Почему у тебя обычное имя, а у неё такое?

— Не знаю, так получилось, — Ник поморщился, словно эта тема ему очень не нравилась.

— А остальных твоих сестёр как зовут?.. – мозг Дины просто чесался от любопытства. Ник помедлил несколько секунд, как будто не мог вспомнить, как зовут его родственников, а потом сказал:

— Ма… Марина старшая. И Финна младшая.

— Интересно, вы двое старшие с обычными именами, а младшие другие…

— Слушай, мне пора, — выдал Ник, скручивая и раскручивая в руках пиджак.

— Ладно. Пошли завтра в школу вместе? – предложила Дина.

— Пошли, — согласился Ник. – Пока!

— До завтра! – Дина помахала ему рукой, наблюдая как он сбежал по узенькой тропинке с улицы, открыл скрипучую калитку и растворился в густом сумраке старого сада. Никита Кетэроэ. Очень, очень странный Никита Кетэроэ. Дина в молчании направилась к дому, пытаясь высчитать сколько лет должно быть его родителям, чтобы у них были дети двадцати, тринадцати и двух лет одновременно. Заборчик вокруг двора Дины был выкрашен в белый цвет, несколько потемневший с начала лета, и светился своими резными штакетинами, словно игрушечный. Вдоль деревянного помоста, который вёл от калитки до крыльца, расправили плечи несколько яблонь и груш. Деревья эти были тщательно ухожены, и Дина сорвала себе яблоко. Возле самого крыльца стоял на коленях невысокий сухощавый мужчина в зазеленённых джинсах и розовых резиновых перчатках до локтей, и копался в клумбе. Дина поднялась на крыльцо, облокотилась на перила и сказала:

— Привет, папа.

Игорь, а именно так звали её папу, выпрямился и поправил сползающие с тонкого носа очки.

— Привет, — ответил он. – Я вот решил собрать все отростки от роз, какие есть, а то в прошлом году их было совсем мало. Осторожней там, в коридоре бегонии стоят, на зиму их занесу в дом.

Дина кивнула и направилась в дом, переступая через горшки, лейки, грабли и совочки. Игорь занимался разведением различных растений для выращивания как помещениях, так и в садах, а потому в их доме всегда пахло землёй, удобрениями и цветами. Дину порой завораживало то, насколько сильно человек может любить растения, поскольку её папа не останавливался ни на мгновение. Он всегда был в своих цветах.

Она остановилась в коридоре, сбросила ненавистные туфли в гору остальных туфлей, со вздохом посмотрела на свои заношенные кеды и на мгновение остановилась перед зеркалом. Поправив рассыпавшуюся по сторонам лица чёлку, она фыркнула на отражение своего круглого голубоглазого лица и вошла в дом. В гостиной пахло щами и чёрным хлебом, старшая сестра Дины, Лена, помогала маме накрывать на стол, две другие её сестры, помладше, спорили о чём-то у окна, а две самые младшие возились на ковре у дивана с игрушечными машинками. Гостиная была небольшой, но просторной, в неё помещался обеденный стол и небольшая оранжерея Игоря, диван и кресла и высокая выбеленная печь, встроенная в стену посередине комнаты. Её уже давно не топили, поскольку в доме теперь был газ, но решили не сносить и оставить в качестве украшения интерьера.

Дина бросила свой рюкзак на входе и направилась на кухню, где её мама, Ольга, вооружившись поварёшкой, разливала по тарелкам суп. Из старенького трескучего телевизора возле микроволновки доносилась приглушённая серенада, на плите верещал гигантский потемневший снизу чайник.

— А, Диночка, ты вернулась, — Ольга притянула дочь к себе и проворно обняла, а потом вручила ей тарелку с хлебом. – Неси на стол.

Дина кивнула и направилась в гостиную.

— Ира! Позови папу, будем обедать! – крикнула Ольга, и Ира, перестав спорить, выпрямилась и поглядела на Дину.

— Пусть Динка позовёт! – ответила она, сложив губки бантиком в капризном возмущении.

— Я тебе не Динка! – оскалилась Дина. – Я тебе разве не запрещала так меня называть?

— Ой-ой! – фыркнула Ира.

— Сама папу зови! – отрезала Дина и поставила хлеб на стол. Ира закатила глаза и затопала к дверям. Прошло ещё не меньше пятнадцати минут прежде, чем всё семейство Шишковых собралось за обеденным столом под возмущения Ольги о том, что суп уже давно остыл. Дина и Ира всегда сидели рядом. Дина была лишь на год старше сестры, и в их семейном понимании мира они имели одинаковый ранг, несмотря на все их протесты. Лена, старшая из сестёр, никого из них даже близко не подпускала к своему маленькому личностному миру, а остальные сёстры относились к своей собственной касте. Лера была следующей после Иры, а самые младшие Даша и Маша были всего шести лет от роду и жили отдельной жизнью.

— Дина, что у тебя с рукавом? – спросила Ольга, когда все расселись и принялись за еду. – Вы сегодня рисовали?

— Ой! Нет, — Дина только теперь заметила несколько потемневших кружочков крови, попавших на её рукав, когда она подбежала к Нику, чтобы помочь ему встать. – Это… в общем, такая история, у нас сегодня была драка…

— Перед чьими родителями нам придётся извиняться в этот раз? – спросила Ольга холодно.

— Дина, ну сколько можно? – осуждающе спросила Лена, повернувшись к сестре.

— Да это не я дралась! – возмутилась Дина. – Это… мой друг. Он подрался.

— У тебя есть друзья? – фыркнула Ира.

— Представь себе, теперь есть! – огрызнулась Дина. – Он новенький, мы сегодня познакомились.

— Я надеюсь хотя бы была хорошая причина подраться? – поинтересовалась Лена.

— Была! Он… за меня подрался, — призналась Дина, уставившись в свои щи. – Дима Туна меня обозвал, и он за меня заступился.

— О-о, принц на белом коне! – засмеялась Ира. – Я видела сегодня драку, говорят, там крови было много, и Туна всем рассказывал, что он победил!

— Ирочка, помолчи, — попросила Ольга. – Как его зовут, твоего друга?

— Никита, — сказала Дина, зыркнув на Иру. – И Туна не победил! Их разняли! Насколько я понимаю…

— Сильно досталось твоему Никите? Ваш Дима очень меня нервирует, слишком многое ему позволяют, — заметила Ольга.

— Ему нос разбили, — пояснила Дина. – Поэтому вот, на меня кровь попала.

— Понятно, принеси сразу в стирку потом, — попросила Ольга.

— Подожди, а Никита, это рыжий этот? Придурок с причёской как у девчонки? – вдруг спросила Ира.

— Ира, что мы говорили о том, как нельзя называть людей? – осведомилась Ольга строго.

— Он не придурок! – оскорбилась Дина. – Совсем! И на девчонку он не похож! Он вёл себя адекватнее большинства парней всей нашей школы!

— Так, Ира, Дина, давайте спокойно, — сказала Ольга устало. – Не будем спорить.

— Вы не представляете! Ко мне за парту посадили Ирку Соболеву! – защебетала Ира. – И теперь, когда к доске зовут «Иру» мы не знаем, к которой из нас обращаются!

Дина, нахмурившись, жевала свой суп. Ничего они не понимают, ни о красоте, ни о доброте, ни о том, что иногда нужно драться, чтобы люди не становились слишком уж заносчивыми. Допив бульон, Дина молча унесла тарелку на кухню и убежала по крутой скрипучей лестнице на второй этаж, в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Она выглянула в приоткрытое окно и со вздохом втянула полную грудь тёплого, сентябрьского воздуха. У неё теперь был друг. Странный, но настоящий друг.