Первый снег. Глава 8

Глава 8

Леди и лорды

Эннаталь поджидала его дома с нетерпением ревнивой, соскучившейся жены. Едва Арольн вошёл в дом и ещё прежде, чем он успел раскрыть рот, чтобы крикнуть вглубь квартиры своё обычное «Ната, я дома!», она вбежала в коридор и протянула к нему руки, чтобы забрать снаряжение и камзол.

— Привет, — тихо сказал Арольн, послушно вручая ей сумку, кинжал и длинный шарф из тонкой, тёплой шерсти горных коз.

— Тебя так долго не было, — заметила Эннаталь спокойным тоном, который натренированный ум опытного мужа мог бы распознать и охарактеризовать как один из самых опасных. Однако, Арольн был женат немногим меньше двух лет, и тон этот счёл поводом для собственной обиды.

— Ты так не рада меня видеть? – спросил он, скидывая камзол и рывком насаживая его на вешалку.

— Испортишь… – Эннаталь кивнула на столь бесцеремонно брошенную вещь.

— И ладно, видал виды этот прикид, — Арольн на миг зажмурился. – Есть что-нибудь поесть?

— Ты даже не объяснишь мне, почему тебя не было вчера дома? – Эннаталь стояла перед ним неподвижно, скрестив руки. Арольн уставился на неё. В её позе был холод, который он крайне редко видел в своей жене, и мысли его сконцентрировались. Она ясно говорила ему что-то всей своей позой, тоном, блеском в звёздочках-глазах.

— Нерольн плохо себя чувствовал вечером, попросил меня остаться, пришлось помогать, — сказал Арольн как можно более ровным тоном. День выдался длинным, и терпения в нём было не больше, чем в кипящем чайнике.

— Хм, — Эннаталь не меняла позы. – А я ждала тебя до часу ночи. Увёл фольенов, я думала, ты вернёшься, а ты так вот…

— Ну что я мог сделать?! – воскликнул Арольн отчаянно. – Записку послать мне не с кем! Я пытался тебе сообщить, что всё в порядке, я откуда знаю почему ты не поняла!..

— Не кричи на меня, Арольн Эйнанроэ! – ответила Эннаталь, выпрямляясь в полный рост.

— Э?.. – опешил Арольн, вытаращившись на нём. – И кем мне тебя звать тогда?!.. Мисс Эйнанроэ?!

— Я леди! – возмутилась Эннаталь, поджав губы. – Благодаря тебе! Так что обращайся со мной, как с леди! Раз такой меня сделал!

— Кем я тебя сделал?!..

— Замуж я за тебя вышла, лорд Арольн! Леди стала! Понимаешь?!

— Понимаю я всё!!..

— Ну а что тогда кричишь?!.. – Эннаталь опустила руки, на её лице отпечаталась обида. – Я виновата что ли, что волновалась за тебя?.. И вообще, мне страшно одной!..

— Ну!… Извини! – выдал наконец Арольн. – Извини! Прости, что не попытался сообщить лучше…

— Да ничего… — Эннаталь провела рукой по лицу. – Мне нельзя так волноваться, ребёнка пугаю.

Арольн растерянно смотрел на неё, на её руку, которая легла поверх её живота под складочками домашнего розового платья.

— Голтэ Эверэ, — произнёс Арольн чуть слышно. – Что мне дальше делать?..

— Что такое? – спросила Эннаталь, подняв глаза, ещё ярче заблестевшие от нахлынувших, но так толком и не пролившихся слёз. Арольн продолжал молча смотреть на её длинную, изящную фигуру отстранённым взглядом.

— На тебе лица нет, что случилось? – Эннаталь подошла ближе, взяла его за руки холодными, длинными пальцами.

— Капитан Вэндрий хочет отослать меня в Орлинд, — произнёс Арольн безнадёжным тоном. – Хочет, чтобы я донёс туда послание от Короля Тарна, что Эльвий нуждается в помощи орлиндцев. Говорит, что если я откажусь, он меня заставит, да ещё я должен буду платить за снаряжение и провиант…

— Когда? – спросила Эннаталь сразу.

— Как только так сразу? – предположил Арольн. – Они хотят, чтобы это произошло как можно быстрее.

— Сколько времени ты думаешь это займёт?

— Неделю, может быть чуть дольше, — Арольн наклонился к ней и прижался щекой к её горящему уху. – Я пытался отказаться…

— Ну, что же, раз приказывают, значит, надо выполнять, — Эннаталь взяла его за плечи, заставила выпрямиться и посмотрела ему прямо в лицо. – А я ничего, справлюсь, неделя – это не так долго.

— Да, но Эльвий… здесь сейчас так опасно! – Арольн тоже смотрел ей в глаза. – В любой момент может снова напасть Дваах, да и срок уже близкий, а врачам и знахаркам здесь я совсем не доверяю…

— Об этом не волнуйся, — Эннаталь крепко сжала его плечи. – Я уже нашла девушку, которая согласилась помочь мне, а если всё пойдёт не по плану, она знает хорошего лекаря здесь, недалеко. Мы живём на площади Аптекарей в конце концов! Здесь найти хороших знахарей не так трудно. А если на нас нападут, я спрячусь в подземельях, как ты всегда меня просишь.

— Сколько примерно осталось ждать? – поинтересовался Арольн, чувствуя, что кончики его ушей дёргаются от волнения.

— Недели две-три точно, — уверенно ответила Эннаталь. – Я же говорю, не переживай. Да, уже близко, но ещё не так близко. В моей семье никто не рожал рано, мы всегда донашиваем детей до полного срока, и до сих пор не было никаких препятствий. А пока пошли, тебе надо поесть, я же вижу, какой ты злой.

— Я не злой, — возразил Арольн с тихой улыбкой. – Я просто голодный…

— Именно так, — подтвердила Эннаталь. – Идём же.

Она выпустила его плечи и удалилась на кухню, чтобы принести ужин и бокал вина. Арольн медленно опустился на свой стул за небольшим, накрытым голубой скатертью столом. Несколько свечей отбрасывали свой колеблющийся свет на его перепачканные руки, сложенные на краю столешницы. Поглядев на свои ладони, Арольн поднялся вновь и вымыл руки, и только потом сел обратно, к восхитительно ароматной тарелке с ужином.

— Если бы Вэндрий отправил меня одного, дела обстояли бы куда лучше, — заметил он, удовлетворённо улыбаясь.

— Кого ещё он с тобой посылает? – осведомилась Эннаталь и села напротив с собственной тарелкой ужина.

— Элвея. Чтобы тот проследил за исполнением приказа, — пояснил Арольн.

— Элвея?.. О котором ты говоришь, что он похож на хорька в теле человека и с умом кошки?.. – изумилась Эннаталь. – Мне кажется я даже видела этого типа один раз на рынке.

— А… он тебя видел? – встревожился Арольн.

— Вряд ли, он был занят разговором с одним из продавцов, — ответила Эннаталь. – Да и к чему ему вообще меня замечать?..

— Не знаю, — признался Арольн. – Я не знаю, что именно с ним не так, но что-то странное точно есть. Он на вид совершенно безобидный, маленький, мне кажется вся его грудная клетка не крупнее сковородки… но, когда он улыбается, с ним ничего нельзя сделать. Словно улыбочка эта колдовская, хотя я почувствовал бы магию будь то проделка Хекерэ или воля Голтэ Эверэ. Там нет магии, это всё его… шарм? Обаяние?..

— Когда у тебя нет ничего, кроме харизмы, она становится твоим главным оружием, — философски заметила Эннаталь. – Но на твоём месте я бы ему не доверяла.

— Я и не доверяю. Я видел, что он вытворяет, если дать ему ножик. Не важно, какой это будет ножик, длинный, короткий, тупой, острый, узкий, широкий, он всё равно сумеет им кого-нибудь зарезать, причём зарезать так, что не будет даже взвизга, — Арольн поёжился. – И мне придётся остаться с этим типом один на один…

— Возьми с собой Обифримола, — предложила Эннаталь, глядя на него в упор.

— Обифримола? – удивился Арольн.

— Да. Он смышлёный, умеет выживать в самых диких местах, он храбрый и честный, он сможет защитить тебя, хотя бы тем, что будет с тобой рядом, — произнесла Эннаталь крайне серьёзно.

— Ты не шутишь?.. Он ведь ребёнок! Это так опасно, для него особенно! Элвей и его прикончит, если на то пошло!

— Мне кажется ты не дооцениваешь его способности, — Эннаталь покачала головой. – Он очень внимательный, ко всему прочему.

— Хм… — Арольн принялся жевать. – Мне надо подумать. Придётся снова вернуться на башню к ночи, боюсь, Нерольну снова понадобится моя помощь… Надеюсь к завтрашнему вечеру это пройдёт, он совсем не может спать, да и мне отдохнуть хочется…

— Лихорадка?

— Угу.

На время они умолкли, наслаждаясь ужином и игрой оранжевых свечей, а за окном снова посыпал дождь.

* * *

Обифримол лежал, свернувшись в тугой калачик на полу перед камином и прятал голову под одеялом из шкур, которыми эльфы всё ещё позволяли ему пользоваться. Они дали ему плед, но от пледа пахло камином, едой, и вообще цивилизацией. От одеяла из шкур же несло привычным диким запахом, кожей, смолой, и шерстью. Под шкурами всегда было тепло. Нерольн лежал на боку на диване, поджав колени, и казался таким жалким, каким Обифримол никогда его прежде не видел. Это была уже совсем не та мольба о внимании, какая находила на эльфа в присутствии Арольна в самом начале его болезни, это была непритворная слабость. Обифримол боялся её, боялся утомлённого взгляда Нерольна, боялся его просьб подать ему воды, боялся, что его могучий, неуязвимый покровитель больше не излучает силу и гордость, а просит помощи.

Ника делала всё, что могла, чтобы помочь ему, но даже её усилий было мало, к тому же, она сама чувствовала себя очень растерянной в обществе внезапно обессилившего эльфа. Он казался почти бодрым буквально утром, а к вечеру лёг и стал вот таким. Обифримол плотно закутал голову в одеяло. Не верил он, что Нерольну тоже может быть больно, не должно было так быть. Эльфы не были такими в сказках и легендах, они всегда были отважными и сильными, их никогда не ранили, они никогда не хворали. Тоскливую тишину их вечера нарушила хлопнувшая входная дверь, и Обифримол поднял голову, высунувшись из-под одеяла. Ника, которая сидела в кресле и листала одну из очень больших и очень скучных книг Нерольна об этническом богатстве Эльвийского государства, встала и опустила книгу.

— Добрый вечер, — произнёс Арольн, входя и сбрасывая на пол свою сумку. – Живы тут все?

— Живы, — Ника бросила красноречивый взгляд на диван.

— Ты тут что ли, Неро? – Арольн наклонился над диваном, уставившись на брата.

— Тут, — хрипло ответил Нерольн.

— Не лучше?

— Нет. Хуже.

— И давно?

— С обеда, — Нерольн вытащил из-под одеяла свою длинную руку и со странным любопытством изучил свою ладонь, растопырив пальцы.

— Бледный ты, — заметил Арольн. – Я откопал тут настойку ангельской травы, выпьешь, может, лучше станет.

— Это хорошо, — одобрил Нерольн и улыбнулся испуганной, тихой улыбкой.

— Э-э, брат, с тобой явно не всё в порядке! Когда ты вообще в последний раз улыбался? Такое ощущение, что ты уже не знаешь, как это делается! – фыркнул Арольн. – А вам, ребята, вот купил булочек.

Он протянул Нике пакетик.

— Оби, с тобой там всё в порядке? – Арольн обошёл диван и наклонился над кучкой меха, под которой Обифримол прятался от его взора.

— Ур, — прошептал мальчик, укутывая голову в одеяло.

— Хочешь молока с булочкой? – предложил Арольн.

— Хочу…

— Он так часов с трёх сидит, — заметил Нерольн.

— Напугали мы тебя? – спросил Арольн, снимая с Обифримола его одеяло.

— Ур, — выдохнул Обифримол.

— Не переживай. Нерольн просто очень драматичен, когда дело касается боли, — пояснил Арольн. – Пойдём лучше нагреем молока.

Обифримол взял его за указательный палец и засеменил на кухню, где Арольн поручил ему поставить кастрюльку с молоком в камин. Ника разложила булочки на тарелке, их оказалось три. Одну она предложила Нерольну, и он принял угощение.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Арольн, усевшись на трёхногом табурете перед братом и устраивая на коленях пару мотков бинтов и баночку с мазью.

— Во имя всех богов, Арольн, ты обычно не предупреждаешь меня, когда хочешь обсудить что-нибудь, — заметил Нерольн.

— Обычно нет, — согласился Арольн. – Но сейчас это важный разговор, я предупреждаю, чтобы ты не заснул раньше времени.

— Я не засну, — горько усмехнулся Нерольн. – Уверяю тебя.

— Я могу смешать горник с вином, — сказал Арольн серьёзно. – Если ты выпьешь это на ночь, то проспишь до самого утра, знаешь, как это работает, может быть, это вернёт тебе силы.

— Поспать было бы неплохо, — Нерольн почесал подбородок.

— Если бы я только умел делиться силами… — Арольн глубоко вздохнул, прикрыв глаза. – Ну да ладно, раз всё что я умею, это перевязывать, думаю, мне стоит заняться именно этим.

Нерольн молча откинул плед и сел, оправляя смятую белую рубашку. Обифримол наблюдал, как Арольн промывает рану и меняет повязку, сетуя, что воспаление так и не сходит. В его размашистых движениях снова была ловкость, эта особенная сосредоточенность. Одет он был растрёпанней обычного, и на зелёных бархатных штанах даже белело несколько пятен засохшей грязи. Арольн никогда не был неопрятным, Обифримол успел заметить это за ним. Казалось, он вообще был довольно брезглив по отношению к любому типу грязи, и только после боя в городе он явился весь перепачканный не пойми в чём. Обыденная грязь же взволновала Обифримола. К тому же он чувствовал, читал в движениях своего старшего друга тревогу и беспокойство, которые он всегда раньше умел хорошо скрывать от окружающих.

Весь остаток вечера Обифримол занимал себя тем, что пытался распознать причину волнения Арольна. Однако, эльф скрывал это от него, не проронив ни слова, которое могло бы открыть миру его мысли. Спать их с Никой уложили рано. Нерольн в присутствии брата оживился и расслабился, и Обифримол несколько успокоился. Такой Нерольн вызывал в нём куда меньше тревог и страхов. Наконец, юный фольен улёгся под своим меховым одеялом, Ника свернулась калачиком в кресле, и Арольн с Нерольном остались сидеть перед потрескивающим камином. Уши Обифримола стояли торчком, он ждал их беседы, он знал, что она произойдёт, но, когда он наконец услышал несколько слов, сказанных Арольном, его разочарованию не было предела. Арольн говорил на эльфийском.

* * *

— Что значит ты собираешься забрать с собой Обифримола? – Нерольн уставился на брата, широко раскрыв свои льдистые глаза в которых сегодня читалась полная мешанина чувств от неодобрения до страха.

— Я долго над этим думал, — Арольн сцепил пальцы и принял самый деловитый и непринуждённый вид. – Меня отправляют в этот поход с Элвеем, а ему я не доверяю, значит, мне нужен кто-нибудь ещё. К тому же ты говорил мне, что Лэнлорон может знать о связях Орлинда с фольенами, заодно покажу ему Обифримола.

— Ты свих-нул-ся, — сообщил Нерольн, не сводя с него глаз. – У меня нет других объяснений.

— Может быть, — Арольн сделал глубокий вдох. – Последнее время в жизни так много поводов для переживаний, что не долго и рассудка лишиться, но насчёт помощи Оби я совершенно уверен. Он мне необходим, к тому же он явно заскучал тут с тобой. Нику я пока пристрою у Эннаталь, она сможет еду тебе носить и лекарства какие надо, она хорошо знает город.

— У Эннаталь?.. – Нерольн опешил ещё больше. – Ты всё уже решил и меня даже не спросил сначала?.. Что если я не отпущу Оби с тобой? Я его нашёл, он под моим покровительством, и я за него в ответе. Я не согласен с твоим решением взять его в такой длинный путь!

— Ты его нашёл, а занимаюсь им всё равно я, — отрезал Арольн. – Я его вымыл и одел, я показал ему Эльвий, я за ним приглядывал, пока ты возился со своими книгами, а потом валялся на диване!

— Будь на то моя воля, я не валялся бы на диване! – огрызнулся Нерольн.

— Тише ты, они всё-таки спать пытаются, — Арольн кивнул на юных фольенов.

— Включи мозги, Арольн, я прекрасно знаю, что они у тебя есть. Почему ты не хочешь сообразить, насколько опасно такое путешествие для существа вроде Оби? Ведь он такой маленький!.. К тому же… ты один пойдёшь?

— Нет, со мной будет ещё Элвей.

— Ещё не легче! Этот тип! – Нерольн закрыл лицо ладонями. – За что мне это…

— Если б я только мог отказаться от Элвея, давно бы сделал это, но может он не так плох, как кажется. Может быть, я даже смогу узнать кто он на самом деле такой, — заметил Арольн, старательно сохраняя внешнюю невозмутимость. – Один на один многие становятся откровеннее.

Нерольн молча смотрел на него с отчаянием в глазах, которое не было для него редкостью, но которое всегда было трудно наблюдать. Они посидели несколько минут в молчании.

— У меня нет слов, — заявил наконец Нерольн.

— Вот и замечательно, — ответил Арольн. – Значит, завтра я сообщу Вэндрию о моём согласии в участии, и соберу себя и Оби в дорогу. А что ещё остаётся делать?..

— Можешь тогда хотя бы отнести Лэнлорону и маме с папой письма? Про фольенов, и просто, давно пора им написать, — спросил Нерольн, печально глядя в камин.

— Конечно.

— Но я всё равно не согласен! – предупредил Нерольн.

— Я понял и принял, но менять точку зрения не буду, — парировал Арольн и встал. – Налью тебе вина с горником.

— Разбавь только! – потребовал Нерольн.

— Угу.

* * *

Мысли в голове Обифримола составляли нечто похожее на целую стаю воробьёв, случайно оказавшихся запертыми в сарае, когда туда заглянул человек, и колотились о стенки его мозга с таким же отчаянным рвением освободиться. Однако посреди всего этого хаоса придонным камнем лежало одно единственное слово – «почему?». Он стоял у низенькой двери, что вела в башню, почти прижавшись к ноге Арольна, и большими глазами, полными обожания и тревоги, смотрел в бледное лицо Нерольна. Тот стоял, привалившись к косяку и молчал почти минуту, глядя то на брата, то на юного фольена, то на Нику, которая стояла с другой стороны Арольна с максимально возможной решительностью на мордочке.

— Скажи Эннаталь чтобы не беспокоилась обо мне, — заявил Нерольн почти сердито. – И пожалуйста следи за своим прохвостом.

— Постараюсь. Пару дней переживу без сна, — Арольн улыбнулся. – Ната принесёт тебе какой-нибудь горячей еды завтра.

— Хорошо, — Нерольн вздохнул. – Я теперь ничего, справлюсь, могу и готовить для себя.

— Но ты не будешь для себя готовить, — заметил Арольн. – Поэтому я попросил её навестить тебя.

— Ладно, — Нерольн отмахнулся.

— Ну, нам пора, — Арольн взял Обифримола за лапку.

— До свидания. Не забудь письма передать!

— Не забуду!

Обифримол растерянно поднял лапку и помахал Нерольну, тот помахал в ответ, грустно улыбаясь, а потом они зашагали по улицам на площадь Аптекарей. Обифримол щеголял новым рюкзаком и ножиком на поясе, который Нерольн окончательно подарил ему. Рюкзак был тяжёлым, полным самых необходимых в путешествии вещей и еды, которые принёс для него Арольн. Ника несла с собой все свои вещи, в том числе и лекарскую сумку, несмотря на то что её должны были оставить у Эннаталь. На площади Аптекарей, возле самых дверей она вдруг остановилась.

— Я хочу пойти с вами в Орлинд, — выдала девочка совершенно взрослым тоном, не принимающим никаких возражений.

— Ты останешься у Эннаталь, — ответил Арольн, недолго думая. – Мне достаточно одного ребёнка в походе.

— Но почему вы взяли именно Оби? Ведь он совершенно бесполезен! – бесцеремонно объявила Ника. – А я умею лечить! Возьмите меня и оставьте его с Эннаталь!

— Для тебя леди Эннаталь! – осадил её Арольн. – Я принимаю решение которого из вас взять с собой. Оби умеет выживать в диких местах, я в этом абсолютно уверен, и позаботиться о себе он тоже умеет. Если что-то со мной случится, он сумеет выжить один, это я тоже прекрасно знаю! Поэтому послушайся меня и заходи внутрь!

— Не пойду, — Ника топнула ногой.

— Ладно! – Арольн взял её под мышки и под отчаянный визг внёс её внутрь. В воздухе летали когти, Ника брыкалась как бешеная, но Арольн спокойно нёс её на вытянутых руках до дверей квартиры, а там ему открыла Эннаталь, слышавшая всё из коридора и умевшая ощущать переживания мужа даже на расстоянии.

— Вот, — Арольн поставил Нику на пол и закрыл входную дверь. – Вопящий комок когтей и упрямства.

— Это насилие! – заорала Ника, бросаясь на него и вцепляясь когтями в плотное сукно камзола.

— Прежде чем разбрасываться такими словами, объясни мне что такое насилие, — заявил Арольн, нависнув над ней. Обифримол молча наблюдал за всем этим, спрятавшись за одним из висевших на стене плащей.

— Насилие! Насилие!.. это… это!.. Если кто-то делает что-то против воли другого человека! – произнесла Ника, дёрнув когтями камзол.

— Если испортишь, будешь потом месяц полы мыть в моей квартире, чтобы расплатиться за одно это сукно, — сказал Арольн, взяв её за тоненькое запястье и оторвав от себя когти. – И ты ещё слишком мала, чтобы знать, что такое настоящее насилие. То, что я применил по отношению к тебе, называют… как ты там, Ната, говорила? Авторитетным воспитанием?

— Что-то вроде того, — подтвердила Эннаталь.

— Так не обращаются с людьми! – орала Ника, но когти в ход больше не пускала.

— Тебе десять лет, Ника, и на данный момент мы – твои опекуны, — заметил Арольн, нависая над ней ещё больше. – И ты слушаешься того, что мы тебе приказываем, такова жизнь. Вырастешь, будешь делать, что хочешь, а пока мы за тебя решаем, что хорошо, что плохо.

— Классика воспитания, — подытожила Эннаталь.

— Но я протестую! – возопила Ника в который раз.

— Протестовать будешь тогда, когда сможешь обеспечить себе нормальную жизнь, — отрезал Арольн.

— Что же тебя так возмущает в этом нашем решении? – осведомилась Эннаталь, видимо пытаясь смягчить резкость своего мужа.

— Я не хочу оставаться в Эльвие! – заявила Ника сердито. – Я тоже хочу пойти в Орлинд, я ведь никогда там не была! И к тому же, если уж выбирать между мной и Обифримолом, то я подхожу на роль спутника гораздо лучше! Ведь я целительница!

— Ника, будь ты чуточку старше, твои доводы действительно были бы влиятельными, однако на данный момент времени вы с Обифримолом имеете схожие характеристики. Вы оба дети, и вы оба фольены. Разница лишь в вашем прошлом. Обифримол выживал в диких лесах на севере Эльвийского государства в течение двух лет, и преуспел в этом. Ты выживала в пригороде Эльвия и на улицах этого города, но делала ты это вместе с родными. Это основная причина такого нашего выбора. К тому же Оби мальчик, и Арольну легче с ним справиться, — произнесла Эннаталь, опустившись перед Никой на колени и осторожно взяв в руки её маленькие чёрные лапки.

Обифримолу Ника казалась чрезвычайно взрослой, но Арольн и Эннаталь так явно не считали.

— Но я тоже хочу помочь, — всхлипнула Ника. – И тоже не сидеть взаперти…

— Это уже другой разговор, — сказала Эннаталь, поглаживая её лапки.

— Я тоже хочу пойти куда-нибудь!.. Оби можно пойти только потому, что он мальчик! А мне тоже хочется… — Ника шмыгнула носом, стараясь не уронить ни одной слезы, но не в силах сдерживать их.

— Конечно, я тебя понимаю, — произнесла Эннаталь ласково. – И Оби идёт не только потому, что он мальчик, а ещё из-за его умений.

— Но я тоже много чего умею! – заметила Ника виновато.

— Я про это думал, — вставил своё слово Арольн. – Думал, что Ника вполне могла бы пригодиться нам, особенно если придётся столкнуться с травмами. Я не сильно переживал бы на этот счёт будь я один, но нас аж трое…

Эннаталь посмотрела на него с упрёком.

— Ну что?! – Арольн развёл руками. – Это правда!

— Мы только что объяснили ей, что ты не можешь взять её с собой, и ты тут же поменял своё мнение! – возмутилась Эннаталь. – Нехорошо.

— Ну извини! – выдал Арольн, в этот раз не медля с извинениями и тем самым смягчив возможную перепалку. – Я ещё только учусь воспитывать детей! Мне откуда знать, что так не положено!

— Здравый смысл, — ответила Эннаталь устало. – Но теперь уже ничего не поделать. Ника, тебе что-нибудь нужно дополнительного чтобы отправиться в это путешествие?

— Нет! У меня всё есть! – взвизгнула восторженная Ника.

— Погоди, так мы берём её?..

— Ну ты же сам сказал! – Эннаталь кинула на Арольна сверкающий взгляд.

— Я просто поделился мыслью…

— Но эта мысль хороша. К тому же…. С твоим Элвеем, чем больше глаз, тем лучше, я так понимаю, — сказала Эннаталь, встав.

— Вот видишь, — Ника победоносно посмотрела на Обифримола. – Ты не один такой избранный!

Обифримол только пожал плечами, а Эннаталь похлопала Нику по макушке.

— Не зазнавайся, моя хорошая, — сказала она. – И не думай, что мы будем всегда так делать. Хорошо бы, конечно, получше обдумать это всё… но времени у вас уже нет, пора в путь, день расцветает.

* * *

Элвей дожидался их неподалёку от Садов королей, где великолепные кусты всевозможных увядающих цветов и вечнозелёные живые изгороди были тщательно огорожены от всего мира высоким кованым забором. В Сады королей войти можно было только с Королевской площади или из дворца, поскольку дозволено туда было входить только определённым людям. Сам Король Тарн частенько пил свой заморский чай именно в этом саду, в одной из позолоченных беседок. Элвея, как всегда, окутывала тень плаща, густо-коричневого, из толстого, тёплого сукна. Дорогим оно не выглядело в такой невзрачной расцветке, но явно имело все необходимые характеристики практичности. Обифримол с любопытством разглядывал это существо, которое поздоровалось с Арольном и вежливо познакомилось с юными фольенами.

Руки у него были холодные и жёсткие, словно ожившая древесина, паучьи пальцы длинные и цепкие, но улыбался Элвей ласково. Сначала Обифримол не поверил выражению его лица, слишком уж многое было скрыто от него под плащом и под этой зачаровывающей улыбкой, прятавшей за собой настоящего Элвея, словно маска. Однако, после нескольких минут знакомства, он понемногу успокоился и принял неизменную улыбку этого существа как нечто правдоподобное. Доверия у него не прибавилось, но теперь Обифримол нашёл хоть какую-то зацепку. Элвей был обаятельным, с виду очень приятным, но в нём не было доброты. Обифримол всегда умел узнать доброго человека. Арольн был добрым. Иногда он был резким, иногда грубым, иногда игривым, болтливым или обеспокоенным, но он всегда оставался добрым. Элвей же словно задёрнул перед глазами мира чёрную занавеску. Добрым он не был, но и злым тоже…

Обифримол был совершенно заинтригован этим новым знакомством, и говорил как обычно очень мало, погружённый в свои мысли. Он всегда мог определить отношение человека в самому себе и к миру в целом, внимательно наблюдая за его руками. Жесты и то, насколько ухоженными были ладони, могли рассказать многое. Рукопожатия открыли для него целый мир новых способов читать характеры людей, поскольку позволяли ему прикасаться к рукам других и улавливать каждую особенность их движений. В день их первой встречи, Арольн пожал лапку Обифримола с силой и осторожностью, свойственными исключительно добрым гигантам. Его ладони были огромными и слегка тёплыми. Руки Нерольна тоже были большими, но холодными и более жёсткими. Элвей же, казалось, вовсе не вкладывал в рукопожатие никакой силы. Он потряс лапку Обифримола и отдёрнул руку сразу же, не позволяя понять была ли в нём скрытая сила или он на самом деле являлся существом жалким и слабым. Обифримола это озадачило не меньше, чем его неизменная улыбка.

По пути из города, Арольн заглянул в очередную лавку, чтобы докупить немного крупы и сушёного мяса, чтобы пайка в дорогу хватило на всех, но главным образом, как потом догадался Обифримол, чтобы Нике тоже пришлось нести провизию, а не для того, чтобы не остаться голодными, еды на всех всё равно хватило бы. Порой Арольн проявлял самое настоящее ребячество, как казалось Обифримолу. Поход в лавку заставил их сделать крюк и вернуться обратно в более оживлённые части города, от куда они зашагали вверх по Дворцовой улице, начинавшейся у дворца, где Королевская улица разветвлялась надвое. Район этот был совсем другой, казалось, он был более ухоженным, слева лежали владения Эльвийского правителя, справа – жилые кварталы и здания госпиталя. Так как госпиталь этот обслуживал не только многочисленное население города, но и деревни в округе.

Люди здесь тоже казались богаче, одеты были ярче и носили ещё больше позолоты. Арольн доходчиво разъяснил Обифримолу, что в этом городе почти не было настоящего золота, и всё, что блестело на улицах, было не чем иным, как золотой краской. Юный фольен уже разглядел северо-восточную стену города и башни, крытые красной черепицей, когда над улицей разнёсся пронзительный вопль, за которым последовал окрик:

— Элвей Рэхши! Остановись! Я тебя увидела! Остановись!

Элвей глянул назад с выражением человека, чьё имя вдруг прозвучало в толпе, потом дёрнул плечом, и скривил свой длинный рот, как бы говоря «странно, но бывает» и продолжил путь.

— А ну остановись! Элвей! Элвей Рэхши!

— Кто это? – изумился Арольн, тоже оглянувшись. – И что за фамилия?.. Она тебя с кем-то путает?

— Весьма вероятно, — Элвей вновь обернулся через плечо, поглядел на улицу повнимательнее, и глаза его забегали, выискивая подходящий проулок для бегства, но было уже поздно.

Невысокая особа лет шестидесяти была уже в нескольких шагах от него, и воинственность её походки дополнял лишь старенький, выцветший зонтик, когда-то голубого цвета, да кошёлка с овощами.

— Остановись, проклятый! – взвизгнула женщина, и Арольн остановился, ухватив Элвея за его почти картонное плечо.

— Лучше бы мы ушли… — процедил сквозь зубы Элвей.

— Стоять на месте, Элвей Рэхши! Ни с места! – старуха подкатила к нему вплотную, одним движением руки срывая с головы белый чепец. Она была небольшая и сухонькая, но количество юбок на ней, высокий корсаж и оборочки на блузке сильно увеличивали её объём.

— Склизкий ты тип! – она ткнула Элвей зонтиком в плечо. – Где ты был всё это время?! Я тебя ищу! Тебя все ищут! Ты предаёшь этот город, как предал тогда меня! Уши пообрывал смотрю, и правильно сделал! Ты никакой не фейри! И не человек! И эльфом ты тоже никогда не был! Ты беспородная подлая тварь, бесчувственный подонок! Я всё о тебе знаю, я видела тебя!..

— Моя дорогая хранительница традиций и блюстительница чистокровия, мне кажется, вы жестоко ошибаетесь. О ком вы говорите? – спросил Элвей настолько спокойно, что Обифримол действительно поверил тому, что он не был причастен ни к каким из сказанных женщиной слов.

— Как ты смеешь со мной так обращаться, хорь бесцветный?! – возмутилась та. – Я Алэта! Была бы Алэта Рэхши, если бы ты!.. Если бы ты!..

— Что вы имеете в виду под «Рэхши»? Если вы считаете, что это моя фамилия, то вы опять же ошибаетесь. Моё имя Элвей Ингред, и я не имею никакого отношения к семейству Рэхши, — отозвался Элвей невозмутимо.

— До чего ты дошёл, ушастый прохвост… До чего ты докатился! Сменил имечко! А шрам на лице ты как загладил, объясни?! Шрам куда дел?! Такого как ты ни в жизнь не забудешь! – Алэта была в совершенном гневе.

— О чём вы? – осведомился Элвей настолько прохладно, что Обифримолу сделалось жаль эту женщину, так яростно пытавшуюся донести до Элвея свой гнев.

— Ты спрятал его, этот шрам! Порванный рот нелегко скрыть, но твой и так до ушей! Как ты это сделал?! – Алэта схватила Элвея за плечи, всматриваясь в его плоское лицо слезящимися глазами.

— Отпустите меня! – Элвей мягко отступил, вырываясь из её дрожащих рук.

— Подонок… — выдохнула Алэта. – Но я доведу это до суда! Тебя поймают, предатель! Поймают! И не важно, что ты оборвал уши! Не важно, что ты прячешь шрамы! Проклятый хорь!

— Простите, я не понимаю, что вы имеете в виду, — продолжал Элвей спокойно. – Я не имею никакого отношения к тому, о ком вы говорите. Прошу, позвольте мне пройти.

— Зараза… — бессильно выдала Алэта, отступая. – Подлая зараза…

— Извините что заставил вас так волноваться, хотя я тут вовсе не причём, — Элвей отвесил ей небольшой поклон, повернулся и быстро зашагал по улице вверх, большими, проворными шагами. Обифримол засеменил следом, вскоре его нагнали Арольн и Ника, продолжавшие время от времени оборачиваться, чтобы посмотреть на это странное явление в сотне юбок, оставшееся стоять с выражением жестокой ненависти на морщинистом лице. В юности она должна была быть красивой, это было видно по чертам её лица и по большим тёмным глазам. Она должна была быть очень красива…