Первый снег. Глава 9

Глава 9

Выл ветер

Элвей не сбавлял шага до тех пор, пока цветастая фигурка Алэты вовсе не пропала из поля зрения.

— Это надо, — произнёс он, наконец, дыша с какими-то негодующими присвистами. – Вцепилась и не отпускает, сумасшедшая!

— Ты её не знаешь? – спросил Арольн, поравнявшись с ним. Элвей сбавил шаг и сделал глубокий, свистящий вздох. – С тобой всё в порядке?

— У меня астма, Арольн, ты прекрасно это знаешь, — Элвей поглядел на него с неожиданной сердитостью.

— Прости-прости, — отмахнулся Арольн. – Забыл. Неужели ты так похож на того, о ком она говорила? И почему его зовут так же, как тебя?

— Мне откуда знать? – возмутился Элвей, всё ещё прижимая руку к груди.

— Очень странно, — выдал Арольн задумчиво.

— И в высшей степени оскорбительно!

— Она вас со спины вычислила! – заметила Ника, которая только сейчас смогла перейти на шаг после пробежки рысцой.

— Значит, точно ошиблась, — заявил Элвей.

— Хотя при виде твоего лица быстро понимаешь, что допустил ошибку, если обознался, — сказал Арольн с улыбкой.

— К чему ты клонишь? – Элвей поднял на него свои чёрные глаза, в них промелькнула обида.

— Ну… твоё лицо весьма узнаваемое, — пояснил Арольн. – Не заурядное.

— Спасибо, — мрачно отозвался Элвей, потом потряс головой. Арольн впервые видел столько эмоций на его лице, и потому был крайне заинтригован всем произошедшим.

— У тебя есть братья или сёстры? – осведомился он.

— Были, — Элвей вернул себе обычную маску мягкой улыбки.

— Что значит были? – удивился Арольн.

— Я с ними не общаюсь, — отозвался Элвей. – Не стоит о них говорить.

— Я просто подумал, может, она решила, что ты кто-нибудь из твоих братьев? Если у тебя есть братья.

— Это крайне маловероятно, — Элвей снова вздохнул, дыхание его выровнялось и почти перестало свистеть.

Они прошли сквозь самые восточные ворота города и оказались на дороге, которая разветвлялась в двух направлениях. Одна дорога устремлялась вдоль стены вниз и влево, уходя куда-то в холмы предгорий севернее Эльвия, а другая карабкалась, петляя, вверх и исчезала среди старинных пиков западных склонов гор Мира. Мощный хребет этих гор расстилался над равнинами с севера на юг, длинной грядой отделяя просторные Эльвийские равнины от холмистых лесов Орлинда. Он напоминал величественную волну, хлынувшую в доисторические времена на вспененные ветром бескрайние поля ковыля, да так и оставшуюся неподвижной в своих каменных очертаниях. Западная сторона гор Мира обрушивалась вниз с головокружительной высоты, и прямо над Эльвием высились заснеженные пики. Однако восточный край каменной волны был куда более плавным и переходил в мелкую рябь, на которой обосновались гигантские Орлиндские сосны.

Арольн шагал вперёд по засыпанной мелким щебнем дороге до тех пор, пока они не оказались на достаточном расстоянии от города, чтобы его можно было видеть распростёртым на берегу сверкающей реки Альвин. Здесь эльф обернулся и окинул Эльвий взглядом, полным эмоций, незнакомых смертному существу. Эннаталь попрощалась с ним обыденно, чтобы не нагнетать атмосферу, поцеловала, сказала, что они очень скоро увидятся, и что ему не о чем беспокоиться, но что-то в груди Арольна сжималось, когда он видел, как она провожала его взглядом своих серебряных глаз. Беспричинный страх, пустота растягивалась в сердце, и в груди становилось тесно и душно. Головой он осознавал, что прямой опасности Эннаталь не угрожает, всё спокойно, о каких-либо агрессивных действиях со стороны Двааха не было слышно. Всё должно было быть хорошо.

Ветер растрепал белёсые волосы, когда Арольн повернулся лицом к городу. Он втянул полную грудь сырого осеннего воздуха, запах камней и мха, запах дыма, долетавшего от Эльвия, и запах людского мира. Там, за горами, его ждал другой ветер, ледяной, безудержный, свободный ветер. Он пах соснами и болотами, он пах диким, жестоким запахом северного края. Арольн выдохнул, медленно, внимательно слушая собственное сердце и заставляя его успокоиться и не бить в самое горло своим безысходным волнением. Он всё равно ничего не мог больше сделать.

Отвернувшись от города, эльф зашагал вслед за Элвеем вверх по склону. Обифримол и Ника семенили впереди него, молчаливые и серьёзные, оба с задумчивыми мордочками и поставленными торчком ушами. Небо висело низко, вершин гор не было видно, и Арольн с тоской подумал, что сухими им в этом пути не остаться. К его некоторой радости, через четверть часа посыпал снег. Снег был куда лучше дождя, но вскоре снег этот повалил крупными, прозрачными комьями, смешанными с дождём, и оптимизм Арольна улетучился полностью. Он натянул на голову капюшон голубого суконного плаща и мрачно устремился в путь.

* * *

Обифримол и Ника оба пребывали в состоянии полного изнеможения, когда они, наконец, остановились на привал. Арольн отыскал замечательную маленькую пещерку недалеко от дороги, которой, похоже, часто пользовались путники. Там уже было окружённое обломками скалы костровище, но дрова пришлось поискать. Горы гудели и выли, словно озверевшие от голода волки, со всех сторон обдуваемые потоками плотного как каша мокро-снежного ветра. Они находились очень высоко, Обифримол ощущал это по частоте своего дыхания и по усталости, по запаху стерильного воздуха. Казалось, запахов вообще не было, только камень и лёд. Единственный запах, не дававший ему сойти с ума и окончательно потерять ориентиры в пространстве был запах мокрой шерсти. Плащи у всех промокли до нитки, потяжелели и согревали самую малость, но зато они разили цивилизацией.

Обифримол забился в самый дальний уголок пещерки и вжался в свой плащ, словно он был самой надёжной бронёй против дикого мира на склонах гор. Солнце давно зашло, а из-за бурана мир окутывала непроницаемая тьма. К счастью, все в их маленькой команде обладали ночным зрением и оттого не сбились с дороги и не потеряли друг друга. Обифримол видел очертания Ники, которая прижалась к скале рядом с ним. Элвей остался стоять у входа в пещерку, облепленный своим толстым плащом, а Арольн ушёл на поиски дров. Пока он бродил по окрестностям, Элвей достал из свёртка, прикреплённого к рюкзаку, несколько поленьев и пучок коры для розжига. Обифримол изумлённо уставился на него, с нетерпением ожидая увидеть, какого цвета будут глаза у этого существа, если он будет зажигать пламя руками, как это делал Нерольн.

Обифримол не знал, к какой расе относился Элвей. Уши у него были короткие, но острые, порванные на концах, глаза узкие, лицо совершенно плоское, а кожа несколько темнее, чем у самого Обифримола, и обладала оливковым оттенком. К его величайшему разочарованию, Элвей просто достал из кармана коробок спичек, и через полминуты кора уже начала вяло дымиться. Может быть, Элвей не был эльфом… или был только частично эльфом.

— Мастер Элвей, — тихонько позвал Обифримол. – А вы кто?

— Что значит, кто? – удивился Элвей, пытаясь раздуть огонь.

— Я вот фольен, — принялся объяснять Обифримол. – И Ника фольен, а Арольн эльф. Кто вы?

— Тебе так хочется знать? – спросил Элвей ласково, чиркая новой спичкой.

— У-у-ур, — выдал Обифримол, вкладывая в это междометие всё своё любопытство.

— Когда-то давно я назывался фейри, — сказал Элвей тихо, его голос звучал почти неслышно за истошными воплями бурана. – Но это осталось далеко позади… Я гражданин Эльвия, Обифримол. Граждане Эльвия могут быть кем угодно, если их принимает общество, а меня общество принимает… с относительным спокойствием. Ты не переживай, я никакой не орк и не гоблин, ты бы понял, если бы я был одним из них, и вряд ли ты смог бы вот так беседовать со мной в таком случае. Я всего лишь полукровка, нас таких довольно много, но мало кто хочет о нас вспоминать.

— Полукровка?.. – удивился Обифримол.

— Это когда несколько рас смешиваются, — пояснила обрадованная Ника. – Например, если у эльфа и человека родится ребёнок, то он будет полукровкой!

Элвей кивнул и со вздохом взглянул на совершенно потухшую кору. Тут вход в пещеру зашевелился, и непроглядная тьма обрела очертания длинной фигуры Арольна.

— Проклятущие камни, — заявил он, сбрасывая рядом с дровами Элвея стопку хвороста. – Всё мокрое и никакой растительности.

Он окинул взглядом свою дрожащую команду, потом поглядел на зияющий вход в пещерку и сказал:

— Придумаем как закрыть это на ночь. Вы тут смотрю, уже пытаетесь развести костёр?

— Мой запас дров совершенно отсырел, спички тоже никуда не годятся, — Элвей бросил коробок на землю, и Арольн присел перед костровищем.

Он сложил прутья шалашиком, запихал под них кору и, прикрыв глаза, почти минуту сидел, держа ладони над самыми ветками. Наконец, он открыл глаза, они вспыхнули бледным зелёным светом, и костерок с шипением и треском воспламенился. Арольн отдёрнул руки и самодовольно улыбнулся.

— Великолепно, — оценил Элвей, раскладывая вокруг огня сырые ветки. – Придётся, правда, ещё дров набрать, этого нам на всю ночь не хватит.

— Угу, — согласился Арольн и сбросил с плеч покрывшийся инеем плащ и сумку с провизией. – Кто из вас умеет готовить? На костре?

— Я умею! – обрадовалась Ника.

— Кто-нибудь ещё? – Арольн оглянулся.

— Я только для себя стряпаю, — заметил Элвей. – Вам не понравится.

— Ладно, сам приготовлю, — Арольн полез в свою сумку за котелком.

— Э-эй! Я могу приготовить! Я могу! Ты всё сожжёшь! – завопила Ника, к которой внезапно вернулась энергия.

— Я хочу, чтобы ты, Ника, отдыхала и набиралась сил для завтрашнего дня, нам ещё очень далеко идти, поэтому я сделаю ужин. Уж как-нибудь справлюсь, — Арольн поглядел на неё укоризненно. – Если тебе так хочется, можешь мне помочь. Вот, например, картошку надо завернуть в фольгу.

Ника что-то пробурчала в ответ, но взяла у него картошку и моток фольги.

— Мясо у нас сушёное, — констатировал Арольн, пока она была занята делом. – в качестве витаминов всем по солёному огурцу и по яблоку на десерт.

— Солёные огурцы? – удивился Элвей. – Ты что с собой целую банку тащишь?

— Выдали огурцы, значит, тащим огурцы, — отозвался Арольн мрачно.

— У кого ты вообще провиант забирал? – осведомился Элвей.

— У Тонделя, — едко бросил Арольн.

— Понятно всё, — Элвей вздохнул. – Завтра будут маринованные помидоры?

— Нет, завтра тушёнка с картошкой и яблочная пастила.

— Тушёнка? – заинтересовался Обифримол, который уже успел узнать, что такое тушёнка, пока находился под присмотром Нерольна, и был крайне рад обнаружению ещё одного замечательного мясного блюда.

— Да, тушёнка, на обед сосиски, — Арольн вздохнул и принялся подкладывать дрова в огонь.

— Сосиски?! – взвизгнул Обифримол. Удача была в двух шагах от него.

— Да именно, а пока давайте сюда плащи, сушить будем, — Арольн размашистым жестом указал на костровище.

Обифримол сбросил плащ и отдал ему, Ника уже давно развесила свой на просушку, а Элвей медлил, перекладывая что-то из внутренних кармашков плаща в карманы штанов.

— Что ты там прячешь? – осведомился Арольн.

— Я много чего ношу в карманах и далеко не всё любит жар, — пояснил Элвей и протянул ему свой донельзя тяжёлый и толстый плащ.

— Таким плащом убить можно, — заметил Арольн, устраивая одежду перед огнём.

— Плащ во многих отношениях полезная вещь, — ответил Элвей.

Единственной облегающей частью его наряда были совершенно чёрные шерстяные чулки, безжалостно превращавшие его ноги в две тонкие изогнутые тростинки. Чёрная рубашка не по размеру полностью скрывала узкие плечи и длинные паучьи руки, только длиннопалые ладони торчали из манжетов. Большая подбитая мехом жилетка и чёрно-зелёные бархатные бриджи продолжали работу рубашки по размыванию точных очертаний нескладного тела Элвея, один лишь только зелёный шёлковый шарф, завязанный бантом, подводил черту под этим произведением искусства и придавал всему образу Элвея совершенно особенный стиль. Обифримол смотрел на него во все глаза, спрятавшись за собственными коленками.

— В зависимости от того уляжется эта непогода или нет, завтра мы скорей всего сможем добраться до спуска с перевала. Заночуем где-нибудь неподалёку от Шваны, и утром попадём в Орлинд. Если этот маразм будет продолжаться, придётся идти медленнее, но я не стал бы задерживаться в горах, особенно в такой буран, — произнёс Арольн, подкладывая дрова в огонь.

— Ты сможешь найти дорогу, когда не видно собственных ботинок? – осведомился Элвей.

— Дорогу домой я найду всегда, — заявил Арольн серьёзно. – В любую непогоду.

— Горы не прощают ошибок, — заметил Элвей.

— Значит, нам придётся не допускать ошибок, — отрезал Арольн. — Вряд ли мы доберёмся до города за день. Скорей всего придётся заночевать в пригородах Орлинда, а потом уже идти во дворец.

— Это будет понятнее на месте, — сказал Элвей невозмутимо.

— Будем надеяться, что не случится повторного бурана на пути обратно, это сильно замедлило бы нас, — произнёс Арольн, вздохнув.

— Действительно.

Пока картошка запекалась в угольях, Арольн придумал систему чтобы загородить вход в пещеру от ветра, и вскоре внутри стало влажно и тепло. После еды Арольн и Элвей по очереди провели экспедиции по поиску топлива для костра, и собрали неплохую кучу вереска, всевозможного кустарника и одну корягу потолще. К тому времени Обифримол уже совершенно разомлел в тепле и уюте пещерки, и не видел, как Арольн вернулся из своего повторного похода, поскольку провалился в сон.

* * *

К утру буран выдохся, и ветер засвистел совсем иначе, протяжно, холодно, но куда менее зловеще. На завтрак Арольн сварил им свою фирменную кашу с нестерпимым запахом гари и липкими, плотными комочками. Будь Обифримол в Эльвие, он ни в жизнь не согласился бы есть это, но на свежем воздухе голод его стал поистине волчьим, и он съел кашу. Элвей и Ника были несколько более привередливыми и оставили нетронутой примерно по половине своей порции, а потом хором потребовали дополнительное пропитание в виде куска хлеба с маслом. Когда это маленькое кулинарное недоразумение было улажено, все четверо взялись за работу, и меньше, чем через полчаса пещерка приобрела тот же вид, что имела, когда они вошли в неё. Только от углей ещё взлетали облачка пара.

Арольн возглавлял шествие, Элвей замыкал, и гонцы Эльвия заспешили через глубокие сугробы и высоченные заносы в сторону Орлинда. Арольн знал горы лучше, чем он сам мог себе представить, а потому там, где его ум начинал сомневаться, он полагался на свой внутренний, инстинктивный голос, подсказывавший куда ему следует свернуть на том или ином разветвлении едва заметной дороги. Местами буран превратил мир в неузнаваемый ландшафт, и дорога там вовсе отсутствовала, но Арольн ни разу не ошибся в направлении. Очень скоро они выбирались вновь на более заметные очертания дороги и шагали дальше.

На обед костёр они развели маленький, посушить ботинки и пожарить сосиски. Обифримол готов был заниматься этим делом хоть весь день, и потребовались некоторые уговоры, когда сосиски кончились, а юному фольену этого вовсе не хотелось признавать. Наконец, они вновь двинулись в путь, Обифримол стал насупленным и сердитым, но старался не ныть, и Арольн был благодарен ему за это. В горах, на ветру, его мысли несколько развеялись, и острая тревога прошла. Переживание, что терзали его весь прошлый день и всю бессонную ночь остались в вое ветра, и шаг эльфа стал лёгким и быстрым. Арольн был крайне недоволен скоростью решения своего капитана, поскольку тот не дал ему времени выспаться перед этим предприятием, а посему эльфу приходилось прилагать все свои силы, чтобы не спать две или три ночи подряд и шагать по снегу в дневное время.

Сразу после обеда путников поджидал великолепный вид на гигантский горный водопад, отмечавший середину перевала. Он обрушивался прямо из-под нависшего над небольшой Шумной долиной синего ледника. Его пласт растянулся на несколько лиг по чёрным склонам, сползая с Голубого пика, самой высокой точки Речного перевала, соединявшего королевства Эльвия и Орлинда. Речным этот перевал стали именовать благодаря тому, что дорога пролегала в основном по берегу двух рек – реки Мокиччо со стороны Эльвия и реки Энвельнэ со стороны Орлинда. Эти реки были основным ориентиром, и даже в плохой видимости следовать им было не трудно, поскольку рёв их порогов не мог заглушить даже ураганный ветер. А брали своё начало две могучие горные реки в Шумном озере, в Шумной долине, у подножия огромного голубоватого водопада. Над водопадом был выстроен мост, который каждый год приходилось проверять и иногда расширять, поскольку несущиеся с невероятной скоростью воды неумолимо размывали скалы.

Обифримола видение этого водопада впечатлило несказанно, а Нику вообще пришлось нести через мост на руках, поскольку она боялась ступить на доски над пропастью. Однако, притихшая и ошарашенная Ника стала куда менее назойливой, и Арольн не возражал. Когда он, наконец, нашёл очередное разветвление дороги, где собирался заночевать, солнце уже давно исчезло из поля зрения, укатившись за горные вершины, но его лучи грандиозными золотыми лезвиями рассекали поредевшие облака, делая их синеву ещё более глубокой и зловещей. Дорога здесь уходила в двух разных плоскостях: правая спускалась к самой реке и вилась вниз, по спуску с перевала, а левая тянулась дальше несколько вверх, и заканчивалась вдали гладкой отвесной скалой.

— Отсюда у нас есть два пути, — заявил Арольн, остановившись и глядя на громыхающую реку внизу. – Мы можем пойти длинным, крутым спуском у реки, вон туда или спуститься по лесенке через Швану.

— Говорят, Швана сокращает целых два часа пути, — заметил Элвей деловито.

— Это так, я сам через неё ходил, но последнее время там небезопасно. Говорят, там даже водятся драконы, да и гномы слегка обнаглели.

— И ты веришь в драконов? – фыркнул Элвей.

— Никогда не знаешь откуда берут начало сказки, — заявил Арольн.

— Там темно? – осведомился Обифримол, указывая на скалу в конце дороги.

— Вообще да, но там есть освещение. Это всё-таки жилые пещеры, — пояснил Арольн. – Хотя основной тракт идёт ниже жилых ярусов, чтобы путешественники не беспокоили гномов. Они очень плохо понимают систему туристической торговли, я так понимаю, потому что зря упускают возможность устроить магазины, рестораны и жильё на дороге для всех, кто идёт мимо, но это их проблемы… Они не любят чужаков, и не хотят их видеть лишний раз. Последнее время особенно.

— Значит, мы сможем пробраться сквозь Швану быстро, — подытожил Элвей.

— Именно потому, что тебе так хочется в Швану мне очень сильно начинает туда не хотеться, — сказал Арольн, сузив глаза.

— Это быстрее, экономичнее и теплее, — Элвей дёрнул плечами. – Я, если честно, уже как следует промёрз на этом ветру.

— Это потому, что вы одеваться не умеете! – заявила Ника. – И шерсти у вас нет! Как это глупо, не растить шерсть…

— Ника, не у всех нас растёт шерсть, — усмехнулся Арольн. – Некоторые всю жизнь ходят… голые. Мы же не фольены.

Ника закатила глаза.

— В любом случае, заночуем здесь внизу, тут есть удобный отворот, — сказал Арольн, указывая на правую дорогу. – К завтрашнему утру решим, как пойдём дальше.

— Кто драконы? – поинтересовался Обифримол, когда они двинулись вниз по тропе.

— Драконы, в отличие от некоторых, покрыты шерстью! – объявила Ника.

— Нет, — Арольн устало засмеялся. – Они больше похожи на очень больших крылатых ящериц. Сейчас они скорей всего попрятались по своим норам, если они действительно существуют, они хладнокровные существа и предпочитают зимовать клубками, как змеи. Правда, они никогда не живут большими стаями, только до пяти особей в одном гнезде, может быть потому, что пространства для большего количества драконов внутри гор найти трудно, они всё-таки… громадные. Я сам видел только драконью чешую, иногда из неё делают доспехи. Кажется, у моей мамы есть серьги из драконьей чешуи, очень красивые, они переливаются разными цветами. Но одна чешуйка больше моей ладони.

— Ого-о, — протянул Обифримол. – А чеш-ёки можно найти в пещерах?..

— Может быть, — Арольн подмигнул ему. – Поищем по пути, если решим идти через Швану.

— Драконья чешуя – не что иное как большие отполированные ракушки, — заявил Элвей. — Я видел, как их делают. Драконов не существует.

— Отполированные ракушки подделывают под чешую драконов, это факт, но драконья чешуя совсем другая, если знаешь, как она на самом деле выглядит. Во-первых, так как переливается она, не переливается даже перламутр, а во-вторых, она всегда холодная. Сколько бы ты ни держал её в руках, она всё равно не нагревается, — отозвался Арольн и сбросил с плеч рюкзак, остановившись на повороте дороги, где было небольшое пространство для костра и нависшие над площадкой камни создавали подобие крыши.

— А я считаю, что драконы покрыты мехом! Мама один раз показывала мне рисунки! Ещё говорят, что фольены шьют из драконьей шерстяной кожи замечательные палатки, которые совсем не промокают! Вода скатывается с шерстинок! – объявила упрямая Ника.

— Никогда не слышал… — начал было Обифримол, но она перебила его:

— Теперь это делают гораздо реже и только в некоторых кланах!

— Может быть, — дипломатично отозвался Арольн. – А теперь давайте снова запечём картошки, Оби, ты можешь открыть банку с тушёнкой.

— У-а-а-а! – воскликнул счастливый Обифримол, и бросился помогать ему складывать костёр.  

Лёгкий колючий, похожий на град, снег превратился в мелкий, назойливый дождик, который вроде и не лил, и в то же время умудрялся намочить одежду и дрова. Арольн провёл несколько минут над сложенными шалашиком палками и вереском, прежде чем огонь занялся. Однако, свет пламени, его весёлый треск и даже ничтожное первое тепло мгновенно вселили в усталых и голодных путников искорку радости. Обифримол занялся тем, что принялся открывать банку тушёнки, Арольн и Ника завернули в фольгу картошку, а Элвей развесил на просушку одежду, хотя укрытие здесь было далеко не таким уютным, как в пещерке прошлой ночью, и без плаща становилось зябко. Вскоре все четверо уже сидели вокруг костра, завернувшись в волглые, воняющие овцами одеяла и кипятили в котелке целую пачку чая.

* * *

Обифримола крайне огорчило то, что ему не дали выпить полную кружку этого таинственного чая. Арольн сказал, что такой напиток – для взрослых, а потому разбавил чай юному фольену. Дорога сделала мальчика капризнее обычного, и теперь Арольн разглядывал его крохотную фигурку под пушистым меховым одеялом. Обифримол всегда спал, свернувшись калачиком, отчего становился совсем маленьким. Порой Арольну казалось, он мог взять его и держать на ладонях, словно дышащую буханку хлеба. О Нике он ничего подобного не мог и помыслить, поскольку её буханку хлеба в голове эльфа оплетали невероятно колючие ветки крыжовника. Её взять можно было бы только в толстых банных варежках.

Сейчас Ника спала, но Арольн слышал, как она плакала перед тем, как уснуть. Женские слёзы всегда вызывали в нём неуёмную тревогу, с которой он никогда не умел справиться. Всё что он мог, это уйти и не мешать, но от этого чувствовал себя ужасно, поскольку ему начинало казаться, что ему следовало бы научиться предпринимать хоть что-то. Элвей же сидел в противоположном углу пещерки, завернувшись в тонкое одеяло и прикрыв глаза, но Арольн знал, что он не спал. Он не делал совершенно ничего подозрительного, но даже тот факт, что он продолжал следить за миром сквозь крошечные щёлки своих прикрытых узких глаз, притворяясь спящим, вызывал у Арольна недоверие.

— Ты правда собираешься завтра идти по спуску вдоль Энвельнэ вместо того, чтобы спокойно прогуляться по Шване? – внезапно спросил Элвей на ломаном орлиндском эльфийском.

— С каких пор ты говоришь на эльфийском? – осведомился Арольн изумлённо.

— С детства, меня научили. Правда, я давно на нём не говорил, так что извини за невежество, — Элвей получше укутался в одеяло.

— Ладно… да, я думаю нам стоит пройти по обычному спуску. Я не знаю, что сейчас творится в Шване, и я не знаю как гномы на самом деле относятся к фольенам, так что гораздо безопаснее и спокойнее будет воспользоваться дорогой под открытым небом, — заявил Арольн, стараясь говорить медленнее, чтобы Элвей полностью его понял, хотя, похоже, понимал он больше, чем мог сказать.

— Но ведь Швана гораздо быстрее, — заметил он. – А наше послание срочное.

— Что именно ты хочешь добиться тем, что уговариваешь меня воспользоваться дорогой в Шване? – осведомился Арольн, наклоняясь к нему поближе.

— Ничего, — солгал Элвей, глядя ему прямо в глаза и улыбаясь своей очаровательнейшей улыбочкой. – Совершенно ничего, кроме исполнения нашего приказа, о котором я должен позаботиться.

— Ты – мой помощник, и наш маршрут выбираю я, — произнёс Арольн, искренне боясь отвести взгляд, чтобы не пропустить ни единого его движения. – Я знаю, что у тебя есть какой-то план по поводу Шваны, и я ему не доверяю, у тебя на лице написано, что ты замышляешь что-то неладное.

— Да? – удивился Элвей с наглостью, которая подняла в душе Арольна целое цунами раздражения. – А мне кажется это ты замышляешь государственную измену, выбирая более длинный путь и откладывая донесение приказа на более долгий срок.

— Я не гражданин Элвея, и я не виноват, что меня выбрали на роль гонца. Если я не оправдаю надежды Вэндрия, то так ему и надо, — ответил Арольн, стараясь не взорваться. – Я выбираю безопасную дорогу, и забочусь о том, чтобы наше послание было доставлено по назначению, а не сгинуло где-то в горах!

— Это всё хорошо, но скорость тоже важна, — заметил Элвей с намёком в чёрных глазах.

— Ты не посмеешь меня тронуть, — Арольн и сам не верил своим словам, его раздражение плеснулось и развернулось под ледяным порывом страха, пробежавшего вдоль его позвоночника. По-настоящему Арольн боялся редко, в основном его рост и сложение позволяли ему быть практически неуязвимым, но Элвей был настоящим хорьком, маленьким, вёртким, и с острыми зубами, способными так вцепиться в горло волка, что тому не избежать погибели. Его чёрные сверкающие в свете костра глаза не внушали доверия.

— Что тебе надо от меня? – напрямую спросил Арольн, не сводя с него глаз.

— Ничего, — повторил Элвей. – Ты ничего мне не сделал.

Почему-то эти слова несли очень мало утешения.

— Ты хочешь убить меня?

— Зачем? – удивился Элвей. – Я же сказал, ты ничего мне не сделал. Я убиваю в бою, потому что так надо. Ты меня не трогал.

Арольн знал, что Элвей чувствует его страх, читает его во всех движениях и во взгляде, и упивается тем, что сумел взять верх. Элвей читал людей, как раскрытую книгу, и Арольн подсознательно понимал, что его собственная книга написана крупными разборчивыми буквами и листается легко, страницы у неё плотные, она понятна даже детям. Обифримол тоже читал эту книгу, и понимал многое. Не разбирал её только Нерольн, но Нерольн умел читать исключительно мелкий замысловатый философский текст своих старых книг об экономике, политике и истории, книги окружающих его людей мало его интересовали. Почему-то это чувство осознания собственной открытости поразило и осадило Арольна под взглядом метких чёрных глаз. Он почувствовал себя уязвимым, и он весь напрягся, желая скрыться, спрятаться, но это было почти невозможно. Чёрные глаза смотрели, читали, листали страницы и не давали книге закрыться. Арольн встал, положил ещё полено в костёр и сказал, просто чтобы снова почувствовать себя сильным:

— Если тронешь фольенов, я тебя завяжу узлом и сброшу в реку, и тебя никто больше не найдёт.

— Я никого не собираюсь трогать, — заявил Элвей невинно. – И почему ты меня в этом вообще подозреваешь?

Арольн не нашёл никакого ответа, только посмотрел на него строго и отошёл немного от костра, подышать ледяным ветром. Ему нужно было успокоиться.

* * *

Поутру дождь только усилился, и Обифримол проснулся сердитым. Арольн тоже был мрачен, одна только Ника бойко принялась за помощь в приготовлении завтрака. Элвей же, который явно уже давно не спал, протянул Обифримолу что-то, сделанное из сплетённых кусочков коры.

— Что это? – удивился фольен. Это была какая-то зверушка, с четырьмя ножками, длинной шеей и острыми ушками на круглой голове. Глаза Элвей нарисовал угольком.

— Не знаю, — признался Элвей. – Было много хорошей размокшей коры, вот я и сделал что-то. Может быть это лошадка, может быть кошка.

— У неё нет хвоста, — сообщил Обифримол, тщательно изучив это творение.

— У тебя воображение получше, придумай, как это назвать, — усмехнулся Элвей.

Обифримол подёргал ушами и осторожно спрятал игрушку в свою котомку. Элвей улыбнулся ему, но скорее по привычке, чем от доброты сердечной.

— Вот, держите завтрак, и пора в путь! — заявил Арольн, раздавая всем свою сожжённую овсянку. Трое его спутников хором застонали, увидев свой завтрак, но сегодня Арольн заранее приготовил хлеб с маслом, дабы избежать воплей сердитой с утра Ники и испепеляющих взглядов Элвея.

— Мы идём в Орлинд Шваной, — сообщил эльф, когда процедура задабривания была окончена.

— У-у-а-а! Мы можем искать драконьи чеш-ёки! – обрадовался Обифримол, подскочив.

— Драконы покрыты шерстью! – взвизгнула Ника.

— Правда? – удивился Элвей, глядя на Арольна.

— Угу, — Арольн вложил всю свою власть и уверенность в это междометие.

— Там будут драконы? – не унимался Обифримол.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Арольн, не сводя глаз с восхищённого лица Элвея.

* * *

Вход в Швану находился в нескольких сотнях шагов от места их ночёвки, и Обифримол порывался обогнать Арольна, пока они шли к воротам, но эльф не пустил его. Высокие арочные ворота вздымались над дорогой, и одна из створок была приоткрыта, выпуская в морозный горный воздух тёплый запах влажных подземелий. Обифримол почуял запах плесени и ржавчины, запах чего-то очень старого, и ещё странный, еле заметный аромат приторности, словно кто-то растапливал карамель, но очень далеко отсюда. Арольн поглядел на замшелые, изрезанные письменами, ворота Шваны и шагнул внутрь в щель между створками. Обифримол засеменил следом, радостно улыбаясь, но улыбка его испарилась, как только он оказался под сводами пещеры. Света здесь почти не было, и запах затхлости становился невыносимо сильным. Юный фольен попятился, ухватившись за плащ Арольна.

— Странно, — выявил эльф, оглядывая пещеру. – Очень тихо. Куда все подевались? И почему ворота открыты и стражи нет?

— Ты же говорил, они нелюдимый народ, — заметил Элвей.

— Но не настолько, чтобы не проверять кто входит и выходит из их владений, — отозвался Арольн.

Он сделал несколько шагов вперёд, поковырял что-то ногой, а потом вернулся и взял из подставки один из факелов. Обифримол наблюдал за ним молча, но он почувствовал запах неуверенности и тревоги.

— Слушайте, гораздо безопаснее будет не идти этим путём, — заявил Арольн, осмотрев своды потолка, уходившие далеко ввысь.

— Почему? Здесь нет совершенно ничего опасного. Просто мокрая пещера, — сказал Элвей. – Пахнет не очень, но здесь никогда хорошо не пахло.

— Почему-то все отсюда ушли, — выдал Обифримол тихонько.

— Действительно… — согласился Арольн.

— Мы всегда можем пройти немного, а там может кого-нибудь встретим? Факелы-то тут есть, значит, кто-то их зажёг, — заявила Ника.

— Но все ушли, — Обифримол подёргал Арольна за полу плаща. – Ушли…

Даже перспектива найти сияющую драконью чешую уже не прельщала его. Запах заброшенности, заброшенности в спешке теперь заполнил весь его разум, и все его инстинкты кричали «беги! Все сбежали, для этого была причина, беги!».

— Но факелы кто-то действительно зажёг, — сказал Арольн, потрепав его по голове. – Не бойся, ты со мной, я не дам никому тебя тронуть.

— Ника права, пошли пройдём немного, осмотримся получше. Может быть, гномы просто нашли новый рудник или новую золотую жилу и перенесли свои жилища. Это часто происходит в горах. Если бы здесь что-то было не так, они оставили бы какой-нибудь знак. Гномы не оставляют брошенные пещеры просто так, всегда дают знать остальным, что сюда не стоит ходить, а здесь пусто, да ещё и факелы зажжены, — произнёс Элвей и взял второй факел. Два других они оставили гореть на стенах.

— Воздух стоит, — продолжал Обифримол, упираясь в землю и изо всех сил вцепившись в плащ Арольна.

— Воздух часто стоит в подземельях, — заметил тот. – Оби, пойдём! Пройдём немного, может, и правда, что-то хорошее найдём. Вдруг тут драконья чешуя валяется?

— Не хочу чеш-ёки, здесь плохо, надо бежать, все ушли… — бормотал Обифримол отчаянно.

Арольн вздохнул и присел перед ним на корточки.

— Оби, посмотри на меня. Я понимаю, что тебя волнует эта пещера, мне она тоже не нравится. Но ещё может быть, что не все ушли. Иногда гномы действительно покидают старые пещеры и делают новые. Здесь нет ничего опасного, кроме ощущения, а ощущения… они, сам знаешь, могут обманывать, — он легонько встряхнул Обифримола за плечи. – Идём же.

Обифримол взял его за указательный палец и поплёлся вслед за Никой и Элвеем вперёд, по выложенному плитами полу пещеры. Здесь было чисто, если не считать небольших осколков камня то тут, то там. Будь здесь совсем темно, Обифримол смог бы разглядеть каждый угол, но свет факелов мешал ему перестроить зрение на темноту, и весь мир казался пугающим из-за странных волнующихся теней, создаваемых огнём. В этой части подземелий на самом деле не было ничего опасного, Обифримол это чувствовал, но чем дальше они спускались, тем гуще становился воздух, и тем отчётливее он ощущал запах топлёной карамели. Арольн и Элвей словно вовсе ничего не замечали, а Ника начала морщить носик только спустя четверть часа ходьбы. Ничего нового им не встречалось, кроме огромных мозаик, выложенных в стенах поземной дороги.

Воздух был абсолютно неподвижен, и Обифримол начал подозревать, что обычно в пещерах всё совсем не так. Невозможно жить подолгу в таких условиях, вентиляция должна существовать, и почему её не было здесь было загадкой для юного фольена на протяжении целого часа. Так как ничего странного или потенциально опасного им не попадалось, Арольн и Элвей решили продолжать путь. Время от времени им попадались брошенные на земле факелы, и несколько из них Арольн подобрал на случай, если их собственные прогорят до того, как они доберутся до конца туннеля. Однако, их спокойное путешествие было прервано внезапно выросшей посреди дороги стеной осыпавшегося камня.

— Вот и разгадка, — заявил Элвей, глухо постучав по завалу костяшками пальцев. – Вот почему тут никого нет, и почему воздух стоит.

— М-да-а, — протянул Арольн.

Обифримол внимательно прислушался к запахам и колебаниям воздуха, и тут его мокрый чёрный нос уловил слабенький, жалкий сквознячок. Его уши повернулись, он раскрыл глаза и увидел в левой стороне стены, рядом с завалом чернеющую арку нового коридора. Воздух утягивало именно туда. С правой стороны завала тоже был проход, но камни заслонили его на две трети, и запах оттуда доносился приторный. Именно оттуда пахло карамелью.

— Нам туда, — заявил Обифримол, указывая на левый коридор. – Там воздух живой.

— Ого, кажется, у нас есть собственная шахтёрская канарейка, — весело заметил Элвей.

— Оби многое чувствует, — улыбнулся Арольн. Ника кинула на Обифримола испепеляющий взгляд, и первая устремилась в коридор.

К их величайшему огорчению, после десяти минут ходьбы и одной развилки, на которой Обифримолу снова пришлось воспользоваться носом, они оказались в небольшой комнатке, где, похоже, раньше складировали разное барахло, и в её потолке было вентиляционное отверстие, такое узкое, что даже Обифримол не смог бы в него пролезть. Разочарованно потоптавшись в комнатке и изучив запылённые ящики, все четверо вернулись обратно на главный тракт, к завалу. Вещи в комнатке выглядели относительно новыми, и Обифримола это немного утешило. Возвращаться Арольн и Элвей явно не планировали, и от этого юный фольен волновался ещё больше, но делать было нечего, он был ребёнком, и к его словам прислушивались мало. Ему тоже не хотелось бы снова идти целый час по этому затхлому туннелю, но ничего лучшего это место явно не сулило.

— Есть ещё вон тот проход, — заметил Элвей, указав на частично заваленный вход.

— Оттуда дико воняет, — сказала Ника недовольно. – И вообще, когда мы будем обедать?

— Когда разберёмся с этим. Если ты голодная, можешь съесть пастилку, — предложил Арольн устало.

— Я особо ничего не чувствую кроме небольшого запаха, — задумчиво сказал Элвей. – Сладкий такой.

— Вот-вот, — подтвердила Ника, жуя пластинку.

— Туда – плохо, — со вздохом сообщил Обифримол.

— Но других вариантов у нас особо нет, надо разведать. Если бы оттуда воняло чем-то умершим, я бы волновался, но тут просто сладко… — выдвинул свои доводы Арольн. – Если я туда вообще смогу пролезть…

Обифримол пошёл первым, перелез через камни и шагнул в густую темноту. Его ночное зрение прояснилось, и он разглядел продолжение туннеля, которое медленно сужалось. На полу что-то мерцало. Обифримол осторожно нагнулся над этим мерцающим предметом и разглядел, что это капелька чего-то переливающегося. От неё нестерпимо разило карамелью. Оставив в покое это странное явление, юный фольен прошёл ещё немного вперёд. На полу мерцало много таких капель, каждая отражала свет другой. Арольн протиснулся в проход последним, забросив внутрь сначала свой походный мешок. Ему пришлось найти самую широкую часть прогала между камнями и косяком и влезть через него почти на четвереньках.

— Если так будет продолжаться, я отказываюсь идти дальше, — заявил эльф, поднимаясь и мгновенно упираясь затылком в сводчатый потолок.

— Это всё-таки гномьи владенья… Кроме как на главном тракте им не нужны высокие потолки, — усмехнулся Элвей. Арольн глянул на него сердито, потом подобрал свои пожитки и пошёл вслед за Обифримолом по коридору, потолок которого становился всё ниже и ниже.

— Слушайте, здесь скоро придётся ползти! – воскликнул Арольн, когда свод туннеля согнул его почти пополам. – Оби, иди вперёд и посмотри, что там дальше, если будет ещё теснее, я просто не смогу пролезть.

Обифримол кивнул и зашагал вперёд, до тех пор, пока потолок не коснулся и его макушки, а потом он за что-то запнулся, и это что-то с серебристым металлическим звоном отлетело в сторону, сверкая всеми цветами радуги. Обифримол опустил взгляд и посмотрел на круглый, сплющенный предмет, тонкий с одного края и утолщённый с другого. Бляшка сверкала, как многогранное зеркало, покачиваясь на выпуклой своей стороне. В полном восторге, Обифримол поднял её с земли и перевернул. На выпуклой стороне диск был словно гранёный, и в маленьких чёрных лапках фольена напоминал очень красивую и очень странную тарелку.

— Ну что там, Обифримол?! – гулко крикнул Арольн из глубины прохода. И тут что-то зашевелилось прямо перед Обифримолом, свет заиграл на диске в его лапках, а потом фольен повернул голову и уставился в огромный лимонно-жёлтый глаз с узким, как у кошки, чёрным зрачком