Две Недели Войны. Глава 14

Глава 14

Два друга и две пинты эля

В темницах Орлинда всегда пахло совершенно по-особенному: немного сыростью, немного плесенью, но в основном историей. Если история способна пахнуть, то она издавала именно такой запах. Никлис спустился по полустёртым ступеням в подземелье и прошёл вслед за охранником куда-то вглубь длинных сумрачных коридоров. Камеры здесь располагались по всей длине стен, некоторые одиночные, некоторые рассчитанные на несколько человек. Все они были снабжены решётчатыми дверьми, но далеко не все имели обитателей. Некоторые из здешних жителей прожили в этих камерах уже не одну сотню лет и продолжали жить и надеяться, что когда-нибудь их помилуют и освободят. Такое случалось порой, поскольку эльфийская жизнь очень длинна и несколько столетий в заключении способны изменить мировоззрение. Однако, гораздо чаще после подобного заключения эльфы теряли рассудок. Камеры для пожизненного заключения располагались дальше остальных, в глубине подземелий, но в некоторых из них были маленькие окошки на улицу, чтобы преступники могли наблюдать за течением времени.

Элвея заперли в одной из обычных камер, потому что его ожидал суд, и Никлиса привели туда довольно быстро. Один из стражей остался на входе, чтобы проследить за происходящим, и Никлис был благодарен ему за это. В камере Элвея тоже было окно и бледный свет уже начавшего клониться к закату солнца озарял серое помещение золотыми отсветами. Элвей лежал на боку, на узкой койке с плоским соломенным матрасом. Глаза его были закрыты, и всё его необычное, сероватое лицо показалось Никлису до жути нездешним. Казалось, Элвей принадлежал к расе, о существовании которой знал лишь он один.

— Мистер Рэхши? – окликнул его Никлис после некоторого замешательства. Элвей раскрыл чёрные глаза и посмотрел на него с удивлением.

— А, вам вздумалось нанести мне визит? – произнёс он, садясь.  

— Почему бы и нет, — Никлис отодвинул стул от небольшого письменного стола у стены камеры, сел, закинув ногу на ногу, и пристроил на коленях толстую жёлтую папку с документами, которую он забрал на входе. Напустив на себя самый непринуждённый вид, эльф посмотрел на своего собеседника со спокойным любопытством. Во взгляде Элвея, отчаянном и тёмном, было что-то зловещее.

— Во что вы верите, мистер Рэхши? – спросил Никлис, склонив голову к плечу. – Так, из любопытства.

— Во что я верю? – удивился Элвей. – Интересно вы начинаете беседы. Я верю в свободу. Свободу слова, действия и веры.

— Свободу? – в свою очередь удивился Никлис. – Похоже, у нас разное понимание свободы.

— Скорее всего, — Элвей кивнул.

— Но вы сказали о свободе веры, так во что вы верите? Вне нашего смертного мира, — напомнил Никлис.

— Вы не смертный, мастер Никлис, зачем вам об этом спрашивать? – усмехнулся Элвей.

— Даже не смертные во что-то верят, без этого никуда. Человек без веры, без мировоззрения становится апатичной податливой амёбой. Когда у тебя нет точки зрения, тебе её придумают другие.

— Любопытно, но лично я ни во что особо не верю. Если есть богиня ножей, могу поклоняться ей, — Элвей встряхнул плечами.

— Поклоняться и верить – разные вещи, — заметил Никлис. – Что вы думаете, случается после смерти?

— Ничего, — задумчиво сказал Элвей. – Действительно, ничего.

— Вы не верите, что у вас есть душа?

— Нет, душа-то у меня есть, она у всех есть. Я видел слишком много смертей, мастер Никлис, чтобы не знать, что душа существует. Когда уходит она, что-то случается. Почему-то мне всегда было ясно, погиб человек или нет.

— Так куда уходит душа?

— Не знаю, а вам зачем это?

— Неужели вы никогда просто не задумывались над смыслом жизни? – поинтересовался Никлис, вороша бумаги в папке.

— Смысл жизни – выжить, пока сноровка, смекалка и удача не предадут тебя. А когда это случится, там посмотрим, — Элвей обнял себя руками.

— Вы просто не хотите мне говорить, — заметил Никлис, сузив глаза. – Вы не хотите обсуждать такие вещи.

— Конечно, не хочу, а вы бы хотели? – Элвей выдал нечто вроде усмешки.

— Я люблю такие беседы, но я вас понял, — Никлис снова полистал бумаги. – И вам не страшно? Вы загубили столько душ, неужели вы не боитесь, что кто-нибудь явится по вашу?

— Мне нечего бояться, мастер Никлис, для меня другого пути нет, и обратной дороги тоже, — сказал Элвей. – Я зашёл слишком далеко, чтобы бояться.

— Почему вы так считаете? – осведомился Никлис.

— Потому что я всё равно умру. Завтра. Всё было кончено уже давно, и убили меня вы. Но я не виню вас, ни в коей мере. Любой, способный думать логически, это поймёт. Я пытался убить вас, даже не буду этого скрывать, но я промахнулся, и вы можете отплатить мне за это. Я ненавижу вас, ненавижу всем сердцем, но ненависть не помешает мне думать логически, — произнёс Элвей спокойно и негромко, только глаза его, чёрные пропасти души, сияли яростью.

— Вы активировали свой шпионский браслет перед тем, как войти в Орлинд, — сказал Никлис, доставая из кармана упомянутое приспособление. – Я изучал его, в нём есть предохранитель. Единственное, что сделал я, это случайно сдавил его, а потом снял его с вас до того, как яд из вот этих вот полостей попал в вашу кровь. Я вас не убивал, и вы не умрёте.

— Приятно видеть людей, умеющих заблуждаться, — ответил Элвей, и на его лице возникла знакомая лукавая улыбочка. – Яд попал в кровь, я это знаю. Это хорошая плата за попытку отравить вас.

Никлис смотрел на него внимательно и огорчённо. Нет, он не хотел видеть гибели этого существа, сколько бы боли оно ни принесло. Правило «жизнь-за-жизнь» это одно, правило «смерть-за-смерть» — это совсем другое. Нужно дарить людям жизни, и возможно, в далёком будущем, они подарят жизнь вам. Даже если они не сделают этого физически, они сделают это для вашей души, начав жить эту подаренную жизнь. Однако смерть и боль влекут за собой только больше смерти и боли.

— Почему вы ненавидите меня? – спросил Никлис, вглядываясь в чёрные колодцы глаз Элвея.

Тот помолчал немного, словно такой вопрос, сказанный этим спокойным и почти безразличным тоном, застал его врасплох.

— Я уже говорил вам, — заметил он, наконец. – Потому что вы знаете кто я.

— А что плохого в том, что кто-то знает, кто вы?

— Вы издеваетесь? – осведомился Элвей.

— Вовсе нет. И я не имею в виду преступления, что вы совершили, я имею в виду вас самих, — сказал Никлис непринуждённо.

Элвей смотрел ему прямо в лицо, и Никлис понял, что шагнул на запретную территорию, в густую темноту.

— Меня самого?.. – как бы удивлённо пробормотал Элвей. – Я сам никого не интересую. Никто и не должен меня знать, даже я сам.

— Почему?

— Хватит с вашими «почему»! Потому что! Дайте мне спокойно умереть, и не трогайте личное! – потребовал Элвей, затягивая ноги на койку. Он обнял колени своими паучьими руками.

— А ведь вас знает как минимум один человек, — заметил Никлис, отвернувшись к узенькому зарешеченному окошку в стене. – Знает вашу душу и ненавидит вас так, как могут ненавидеть только глубоко влюблённые люди. Даже вы не можете ненавидеть меня так, как она ненавидит вас.

— О чём вы? – холодно осведомился Элвей.

— Вы знаете, о ком, — Никлис кинул на него серьёзный, внимательный взгляд. – О той, против кого вы совершили самое тяжкое своё преступление.

— Она была человеком. Я и так из-за неё лишился гражданства фейри, я не мог её содержать, к тому же, она мне изменяла, — Элвей встряхнул плечами.

— Изменяла? – удивился Никлис.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! – огрызнулся Элвей. –  Мы не могли быть вместе.

— Она ваша жена, мистер Рэхши, до сих пор ваша жена, — заметил Никлис.

— Я сжёг все, что могло это подтверждать, не осталось ни единой бумажки, ни единого следа. А своё кольцо я переплавил, и оно стало частью моего лучшего ножа. Я не умею прощать, мастер Кетэроэ, я не настолько добросердечен как вы. За нанесённое оскорбление я требую плату кровью.

— Тем не менее, вот что включено в наше дело о вас, — Никлис достал из принесённой им папки желтоватый лист бумаги.

Элвей взял его, пробежал глазами, потом положил на стол.

— Подделка.

— Это копия с подтверждения вашей жены, Алэты Рэхши, — произнёс Никлис серьёзно. – Она её сохранила. И она требует от вас если не раскаяния, то хотя бы выплаты за воспитание вашего сына.

— Он всё-таки выжил?

— Выжил? – фыркнул Никлис насмешливо. – Он живёт и здравствует, и я не знаю, как вы до сих пор с ним не встречались.

— Это, возможно, её сын, но не мой, — заявил Элвей. – Я же говорил вам, она мне изменяла, у меня нет детей.

— Ну, его внешность доказывает обратное, — заметил Никлис, извлекая из папки ещё одну бумагу. Он протянул Элвею рисунок.

— Кто это сделал?.. – спросил тот очень тихо.

— Честно, не знаю, эту копию нарисовала мне моя жена, — сказал Никлис.

— На бумаге любой может быть похожим! – Элвей оттолкнул от себя рисунок.

— Значит, вы знали о его существовании? – осведомился Никлис. Элвей посмотрел на него сурово, в его узких глазах полыхало смятение.

— Знал.

— И вы бросили её?

— Она сама не хотела меня больше видеть!

— Почему же?

— Опять эти ваши «почему»! Не хотела и всё. Я никогда по-настоящему не доверял ей, я вообще никому никогда не доверяю, мастер Никлис, – Элвей плотнее сжал руками тощие колени.

Никлис помолчал немного, размышляя, потом сказал:

— Сегодня вечером я разыщу Велэя Рэхши, он учится сейчас в Орлинде, а у меня есть достаточно авторитета, чтобы мне позволили его отыскать, и вы всё увидите своими глазами.

— Не надо его искать! – Элвей глядел на него, как на сумасшедшего. – Вы с ума сошли?!

— Ну, вам уже нечего терять, как вы сами мне сказали, — заметил Никлис.

— Убирайтесь отсюда! – потребовал Элвей, резко взмахнув рукой. – Убирайтесь и больше не приходите!

Никлис молча сидел под порывами его ярости и смотрел ему в лицо так, словно вся эта злоба и отчаяние не имели никакого значения. Элвей замолк, и почти минуту в камере было совсем тихо. Никлис сцепил пальцы и продолжал пристально смотреть в плоское, сероватое лицо своего собеседника. Всё тело эльфа было напряжено, губы сжимались в узкую полоску в борьбе с эмоциями, а эмоций было много. Даже талант сдерживать всю дерзкую мощь своего характера не спасал Никлиса под этим напором, все его силы уходили на самоконтроль.

— Я понимаю, что вам нравится помогать людям, — заговорил Элвей, осознав, наконец, что криками ему эльфа не выдворить. – Вам нравится, когда вы можете принести частичку радости в чью-то душу. Вы чувствуете, что я крайне нуждаюсь в такой частичке радости, но вы не понимаете одного. Не понимаете, что говорить со мной совершенно бессмысленно, что пытаться что-то изменить в моей жизни за оставшиеся несколько часов бессмысленно, всё это бессмысленно. Уходите, идите к своей жене, она ждёт вас, а мне дайте просто спокойно умереть.

— Спокойно? – переспросил Никлис с улыбкой на губах.

— Спокойнее, чем когда вы сидите тут, — заявил Элвей, но самообладание вернулось к нему.

— А вы всё-таки боитесь, — заметил Никлис. – Боитесь, что я уйду и действительно оставлю вас умирать в одиночестве. Если бы вы по-настоящему не боялись, вы вышвырнули бы меня отсюда.

— Я не боюсь смерти, — отозвался Элвей. – Не боюсь, я видел её в лицо много-много раз, поверьте мне. А вам я рекомендую убираться по своей воле. Я убиваю людей, мастер Никлис, вот где я видел смерть. Я убиваю людей, и меня это нисколько не волнует. Я думаю иногда, что я должен бы переживать по этому поводу, но я ещё никогда не переживал, даже в самый первый раз. Весь ужас исчезает, запирается в темноте, и я его не чувствую. Может быть это и неправильно, но я бы на вашем месте поостерегся, потому что даже мне это кажется жутким.

В его глазах пылало странное пламя, безумное, глубокое, спрятанное очень далеко в душе, чтобы не тревожить её день ото дня. Никлис смотрел в эти чёрные пламенеющие глаза, и по его спине пробежал холодок.

— Я знаю, — сказал он спокойно. – Я знаю, я видел ту тварь, что просыпается в вас, когда вы пытаетесь убить. Я задушил её.

— Вы первый, поздравляю, — Элвей саркастически похлопал в ладоши.

— Я видел, как тварь вцепилась в вас, когда я не дал ей загрызть меня. Я видел, как вы испугались.

— Бояться тут нечего, я же говорил вам. У меня были совсем другие чувства. Обида – да, отчаяние – да, огорчение – да, но никак не страх.

— А за свою жизнь вы боялись, — заявил Никлис. – Боялись, когда я схватил вас за горло, боялись, когда сработал браслет, я это видел.

— И приятно вам бить меня туда, где всё и так уже избито в кровь? – осведомился Элвей. – Зачем вы давите на мой страх?

— Лечение порой причиняет боль, — ответил Никлис.

— Лечение… Конечно. Вы жестоки, мастер Никлис, вы палач правды. Вы говорите правду, и она выбивает у людей землю из-под ног. Вы бьёте, пока человек не сдастся и не признает, что вы правы. Я признаю это, вы действительно говорите правду, но вам следует научиться такту. Голая, острая, свеже-заточенная правда – это не всегда лучший подход, — заметил Элвей, сощурившись.

— В моём опыте правда – это всегда лучший подход, — ответил Никлис. – Тупая она или острая – не важно, она всё равно работает.

— Вы поразительно честны, — признал Элвей. – Вы не умеет лгать. Но на что я вам сдался? Зачем я вам?

— Вы решили применить мою методику против меня же? – усмехнулся Никлис, отчаянно борясь с желанием всё бросить и уйти.

— Я интересен вам, потому что моя душа крайне изувечена. Я для вас как новый интересный экземпляр потрёпанного судьбой характера. Так вот оставьте меня и попробуйте в другой раз, когда снова наткнётесь на душу вроде моей, — предложил Элвей, отодвигаясь подальше от края койки, к стене.

— Что же, я оставлю вас, — согласился Никлис, резко встав. – Мне жаль, что я должен сделать это на такой холодной ноте.

— Нам не суждено было подружиться, — Элвей пожал плечами. – Мы слишком похожи.

— Пообещайте мне никого больше не убивать, — сказал Никлис строго.

— Я и не собирался никого убивать, — Элвей развёл руками. – Я безоружен.

Что-то в блеске его глаз показалось Никлису ещё более пугающим, чем прежде. Огоньки безумия всплёскивались. Элвей был в ужасе, но ужас накрывала маска его обычной улыбочки, так не соответствовавшей верхней половине его лица. Никлис понял, что ему ни в коем случае нельзя поворачиваться к этому существу спиной. Есть люди, в которых добро угасло слишком давно, чтобы его можно было снова распалить за какие-то полчаса.

— Что же вы ждёте? – осведомился Элвей и на миг улыбка перетекла в оскал.

— Удара между ног, — ответил Никлис, нащупывая рукой дверную ручку.

— Я так не делаю, это подлый приём, — фыркнул Элвей.

— Почему-то я вам не верю.

— Неужели?

Элвей метнулся так быстро, что Никлис едва успел дёрнуть ручку двери, чтобы всё произошедшее дальше могла увидеть стража. Что-то блеснуло в неверном свете свечей, и спинной мозг Никлиса взял на себя управление, оттолкнув логические размышления на безопасное расстояние. Спустя несколько секунд извилины поспешили вмешаться, а ещё через несколько секунд Никлис зажал Элвея так, что он не мог больше пошевельнуться. Они оба рухнули на пол, Никлис оказался под своим противником, что очень выгодно выглядело в глазах стражи.

— И где ты достал эту иголку?! – прошипел Никлис, прижимая к полу здоровую руку Элвея, в которой была зажата длинная толстая игла. Элвей тихо застонал, когда его пальцы скрутили сломанные кости другой руки.

— Что случилось?! Что за бардак?! – заорал один из стражников, проталкиваясь вперёд.

Никлис отобрал оружие и встал, пока стражники отдирали от него извивающегося Элвея и усаживали его на койку.

— Третье покушение на жизнь, — произнёс Никлис, задыхаясь. – Оружие убийства.

Он подал иглу стражнику, и тот удивлённо уставился на него.

— Они всё видели, — Никлис кивнул на остальных собравшихся стражей. – До свидания.

Он пробился сквозь охрану и заспешил по коридору на улицу. Сердце колотилось в самом горле несмотря на то, что Никлис давно привык к неожиданным нападениям и уж конечно к дракам.

— Треклятый душильник! – прошипел он себе под нос и взбежал по ступенькам к главным воротам.

Он положил папку с делом Элвея на стол вахтёра, трясущейся рукой расписался в журнале посетителей и выскользнул на улицу. Промозглый, но приятно холодный октябрьский воздух ударил его в лицо, и Никлис вдохнул его полной грудью.

Он пошёл вперёд, не глядя по сторонам, прошёл квартал и остановился на пустом перекрёстке, в свете поскрипывавшего на ветру фонаря.

— О, Голтэ Эверэ, за что?.. – он закрыл лицо руками. – За что?..

С минуту он стоял так, наклонившись немного вперёд, не замечая ничего вокруг. Все сдерживаемые им до сих пор чувства нахлынули разом и ударили так, что мир закружился. Потом он отнял руки от лица, осторожно прислонился к фонарному столбу, учтиво подставившемуся под его плечо, и глубоко вздохнул, словно впервые за долгое время по-настоящему задышал. Ему предстояло сделать многое этой ночью и действовать нужно было быстро. Тут чья-то большая сильная рука легла на его плечо, и Никлис дёрнулся всем телом.

— Да это я! Я! Не бойся! – раздался голос Арольна за его спиной, и Никлис повернулся.

— Зачем пугать-то так? – усмехнулся он, жалко улыбаясь.

— Что случилось? – спросил Арольн, дружески похлопав его по плечу.

— Ничего особенного… Я говорил с Элвеем, наверное, четверть часа, не меньше, и теперь… честно, у меня очень болит голова, — заявил Никлис, зажмурившись. Арольн поглядел на него сочувственно, а потом предложил:

— Пошли, выпьем по бокалу чего-нибудь, расскажешь?

Он явно не знал, что ещё он может сделать в данной ситуации. Никлис посмотрел на него. Длинное честное лицо Арольна выражало сопереживание и волнение, желание поделиться чем-то. Он ждал момента застать своего друга одного уже очень долго, и Никлис решил, что маленькая передышка ему не помешает.

— Хм, ну… А, давай! Динка поймёт куда мы пропали, — Никлис махнул рукой, как бы отбрасывая от себя все беды. – У меня сегодня ещё много дел, но это ничего.

— Я сказал Дине, что встречу тебя, — заметил Арольн. – Она поймёт.

— Тогда отлично, пошли. Тут где-то была хорошая таверна, — Никлис огляделся по сторонам, сообразив, что даже не знает, на какой улице он оказался.

— «Золотой Дракон» отсюда недалеко, — Арольн кивнул на улицу справа, и Никлис зашагал вслед за ним.

«Золотой Дракон» являлся весьма приличным заведением и дрались здесь редко, зато стаканы и бокалы всегда давали совершенно чистые, и оба эльфа уважали это качество в тавернах. Трактир находился в полуподвале одного из жилых домов и в вечернем полумраке светился как маяк. Арольн и Никлис спустились по неровным ступенькам лестницы, убедились, что ещё слишком рано для появления забияк, и уселись на высоких стульях у стойки.

— Ну, что будем пить? Вино или эль?.. – спросил Никлис, с удовлетворением разглядывая развешенные над его головой сияющие бокалы.

— Я так давно не пил орлиндского эля, что, пожалуй, самое время, — заметил Арольн.

— Эль, значит, эль, на дворе, конечно, холодновато для эля, но я тоже не против, — сказал Никлис задумчиво. Он уже начал подозревать, что ему придётся расплачиваться за это маленькое приключение завтра утром, потому что тело его было ещё далеко от полного восстановления от последствий зелёного душильника. Однако, утро было ещё не скоро, и Никлис предпочёл жить здесь и сейчас и расплачиваться за свои поступки, когда предоставят настоящий счёт.

Арольн крикнул, что бы им подали по пинте эля, поскольку делать заказ окриком было частью трактирного этикета. Он успел уже привыкнуть к более грубой версии этого окрика, используемого во всех заведениях Эльвия, но то были людские трактиры, а здесь эль наливали эльфы. Первую пинту они пили молча, заедая её солёной вяленой рыбой. На второй пинте Арольн нарушил молчание, грохнув своим стаканом по столу так, что несколько человек оглянулись посмотреть, что происходит. Никлис удивлённо воззрился на своего друга.

— У меня есть к тебе вопросы! – выдал Арольн, повёртывая пинту туда-сюда своими длиннющими пальцами. – Эль мне в помощь, я, может, буду смелее и, наконец, обо всём спрошу.

— Любопытно, и какие же вопросы? – Никлис поднял на него взгляд усталых зелёных глазах, мерцавших золотыми искорками в свете свечей. От головной боли свечи, казалось, горели ярче обычного и только ухудшали состояние, но боль уже начала отступать под воздействием эля.

— Понимаешь… это так трудно объяснить просто так. В общем, что ты делал, когда родился Линки?

— В каком смысле, что я делал? – удивился Никлис. – Радовался, конечно.

— Нет, в смысле, пока он рождался, что ты делал? Ты помогал Дине как-то? И вообще… Она делилась с тобой болью и всё такое?.. – Арольн поджал губы от смущения и волнения. Никлис смотрел ему прямо в глаза, и выражение его лица медленно сменилось с озадаченного на понимающе-весёлое.

— Ты хочешь сказать, что у вас с Натой будет ребёнок? – спросил он, чувствуя, что улыбается до ушей.

— Да! – выпалил Арольн. – Да, именно это я и пытался сказать, но мой вопрос реальный, я вообще не знаю, что мне делать!

— Голтэ Эверэ, что ж ты так издалека?! – Никлис похлопал его по плечу. – Так бы сразу и сказал! Эль сегодня на мне! Но я готов на все вопросы ответить, если это поможет, думаю, такие вещи крайне индивидуальны для каждой пары. Когда должен родиться?

— Скоро, — Арольн нервно заёрзал. – Недели через две.

— Ого, и правда скоро! Почему ты не написал?!

— Как о таком писать?!

— Тоже правда, — Никлис покачал головой.

— Может я и параноик, но я уверен, что мои родичи к тому же могли перехватить эту почту, лучше было не рисковать, — заметил Арольн. – Ну, так ты расскажешь?

— Да-да, конечно… Честно, я помогал насколько это было возможно. Попроси Нату чётко сказать, когда она хочет помощи, а когда нет. Динка мне сразу дала это понять. В итоге я был с ней почти всё время, а боль. Ну… По правде… Она дала мне ощутить боль, я сам напросился. Сказал, что хочу помочь, она на меня посмотрела-посмотрела, а потом убрала вообще все преграды какие есть между нами обычно и… короче, я упал в обморок. Наша повитуха очень злилась потом, что ей пришлось тратить время на откачивание меня. Динка была вся на нервах, поэтому и устроила мне такое, потом я её уговорил поделиться не всей, а частью боли, но она давала мне только совсем чуть-чуть, сказала, что это её доля. Я не стал спорить, не время было. Потом уже, когда Линки родился, я его купал и пеленал, мне разрешили. Всё понятно становится, Арольн, ты поймёшь, что делать, — Никлис просто не мог перестать улыбаться.

— Ты просто уже всё знал, — заметил Арольн. – У тебя младшие сёстры есть!

— Мне было одиннадцать, когда Линси родилась! Я тебе скажу, всё, что я помню, это как её принесли домой в белых пелёнках и дали нам с Фильнарой и Мариэль держать её по очереди, — усмехнулся Никлис. – Конечно, меня тогда научили пеленать и качать детей, это действительно было полезно, но в основном я знал не очень много.

— У меня есть племянник, — сказал Арольн задумчиво. – Я с ним играю иногда, ему скоро будет пять, но я никогда его не пеленал и даже не знаю…

— Могу научить, — фыркнул Никлис. – Это не трудно, но думаю Эннаталь тебя научит, женщины как-то это всё сами знают.

— Ладно-ладно… — Арольн сделал глубокий вдох. – Вот объясни мне… Объясни, как вы с Динкой живёте так дружно и так спокойно?.. У вас маленький Линки, который постоянно вопит, мне кажется, меня это так скоро раздражило бы до состояния невменяемости…

— Ну, раздражать-то он раздражает, мне кажется здесь главное найти ритм, — задумчиво принялся объяснять Никлис. – У нас с Диной как-то так получается уделять друг другу время, в которое мы… не контактируем. Понимаешь, я ухожу на охоту, разведку, по работе, она дома остаётся, потом я возвращаюсь, играю с Линки, немножко ей помогаю, она в это время отдыхает, и когда мы снова все вместе, мы меньше друг на друга раздражаемся чем когда мы постоянно толпой. Конечно, мы не идеальные родители, ты бы видел сколько раз за последний месяц Динка вот так вот просто рукой захлопывала мне рот, чтобы я не начал орать от усталости. И сколько раз я сердился, что она всё время занята одним Линки и мне времени не уделяет… И сколько раз уже она говорила мне что меня всё время нет рядом, когда надо, что ей всё приходится делать самой, что она не слуга и всё в таком роде. Арольн, с этим приходится просто жить, я верю, что со временем станет легче.

— Просто создаётся впечатление, что… вы очень хорошо друг друга понимаете, чувствуете… — пояснил Арольн печально. – Мой ребёнок ещё даже не родился, а мы уже сколько раз на этой почве ссоримся, и всё время какое-то недопонимание, то с моей стороны, то с её…

— Женщин вообще понять трудно, — заявил Никлис, потягивая свой эль. – Они думают… больше нас.

— Это точно, — согласился Арольн.

— Динка мне тут сказала, что она обдумала всё от цвета моих волос до того какие у нас будут дети в первые полминуты нашей встречи. Конечно, мы тогда уже общались долго, но она меня ни разу до этого не видела взрослым. А вот когда увидела, провела полный подсчёт возможностей жизненных ситуаций с моим присутствием и без, — усмехнулся Никлис. – А я, как дурак, думал только о том, что у неё красивые глаза, когда она на меня вот так смотрит.

— А какого цвета у неё глаза? – вдруг спросил Арольн.

— Голубые, как незабудки, — весело отозвался Никлис.

— А у Линки?

— Похоже зелёные будут, — Никлис даже как-то плечи расправил от гордости.

— Говорят рыжий цвет волос редко передаётся по наследству, но в вашей семейке это явно не работает, — заметил Арольн с улыбкой.

— Нет, у нас от моего прадеда рыжие волосы всем достались, всех оттенков. Кто-то почти блондин, кто-то почти брюнет, но все рыжеватые. Мы же всё-таки из рыжего клана, — напомнил Никлис.

— Посмотрим, как отразится ваш клан на моём ребёнке, — усмехнулся Арольн. – Ната тоже теоретически из рыжего клана, но у неё каштановые волосы.

— Да, посмотрим, что получится, — согласился Никлис. – Даже мне интересно.

— Дина говорила тебе какого пола будет ребёнок до рождения?.. – поинтересовался Арольн.

— Да, но я с таким нетерпением ждал чтобы она смогла понять, что она просто не могла не сказать. Я бы ей все мозги вынес, если бы она не сказала, — фыркнул Никлис. – Мы даже не знали, сможет ли она это понять, потому что она ведь не всегда была эльфийкой.

— Ну да… Ната мне сказала, что скорей всего будет мальчик, — сказал Арольн с тихой радостью в голосе.

— Правда? – Никлис снова почувствовал на своём лице эту глупую весёлую улыбку. – Уже придумали как назовёте?..

— Угу. Решили, что если будет действительно мальчик назовём его Аронат. Знаешь этот цветок, который растёт только на самой высоте, в горах? Вот, в честь него, Нате очень нравится это имя. Конечно, никогда не знаешь до самого конца, но всё равно… Я рад. Не знал, что буду так рад, — признался Арольн.

— Красивое имя… Я всегда хотел сына, — заметил Никлис. – Даже когда был ещё подростком, помню, думал, что это почти необходимо – иметь сына будучи отцом. Не знаю почему так. Хотя я помню, как минимум одну мою сестру, когда она была совсем маленькой и надо сказать… Линки вопит гораздо больше.

— Ты хотел бы иметь больше одного ребёнка? – спросил Арольн осторожно.

— Конечно! Не хотел бы, а хочу, — Никлис засмеялся. – И Динка вроде не против, но сказала, что придётся подождать. Я вообще люблю детей, очень люблю, и маленьких и постарше, я всё-таки не просто так получил второе образование в педагогике.

— Это здорово, — Арольн улыбался тихой, испуганно-счастливой улыбкой.

— Не переживай, даже если будет казаться, что ты не знаешь, что делать, всё будет хорошо, всё в руках Голтэ Эверэ в любом случае, — Никлис ободряюще толкнул его в плечо.

— Да-да, — согласился Арольн бездумно. – Такой ещё вопрос… вы могли бы с Диной немного нам помочь? Я очень не люблю просить о помощи, но, думаю, я должен. Вы единственные, кто знает о наших отношениях, мы были бы очень вам благодарны…

— В каком плане помочь? – спросил Никлис напряжённо.

— Вообще, я хотел пригласить вас к нам в гости, я знаю, что путь неблизкий, к тому же, я не знал, что у вас Линки. Просто… не думаю, что мы сможем вернуться в Орлинд в ближайшие полгода…

— Я тебя понял, — Никлис заглянул в свою кружку. – Нам надо будет подумать.

— Хорошо, — Арольн вздохнул. – Честно, мне совсем не хочется тревожить тебя, просто… Эх, не умею я правильно говорить! Мне не хочется вас тревожить, но нам нужна помощь, и я прошу о помощи, но это не обязательно! Вот!

— Тише-тише, не волнуйся! Я же сказал, нам надо подумать, это не «нет», да и вообще, возможно, нам уже пора отправиться в небольшое путешествие. Я сообщу тебе, — Никлис улыбнулся. – Мне ещё надо отыскать Велэя…

— Кого?

— Велэя, сына Элвея.

— А, точно… Любопытно на это посмотреть, — усмехнулся Арольн.

— Велэй Рэхши… — Никлис вытащил из кармана ежедневник, где хранил рисунок, скопированный Диной. – Вот.

Арольн с удивлением изучил лицо юноши, потом вернул рисунок.

— И где ты собираешься его искать?

— Он учится в Орлиндском университете, тут недалеко, а так как я представляю собой своего рода орган власти, то имею право пригласить его побеседовать со мной, — пояснил Никлиc.

— Я бы не пошёл, будь я им, — усмехнулся Арольн.

— Посмотрим, насколько он любопытный малый, — отозвался Никлис. – Поможешь? А то мне стоит поторопиться, у нас осталось мало времени.

— Это почему? До суда, думаю, ещё далеко…

— Элвей отравил самого себя своими браслетами, — сказал Никлис устало. – Он говорит, что проживёт ещё не очень долго и, судя по тому, как он отчаян, он может быть прав.

— Почему ты тогда тут сидишь?! – изумился Арольн.

— Во-первых, ты меня позвал, нам давно надо было поговорить, а во-вторых, у меня жутко болела голова и мне нужно было что-нибудь выпить. У меня вообще обычно не болит голова, это всё душильник, — Никлис вздохнул. – Но теперь нам стоит идти.

— Допьёшь эль и пойдём, — Арольн похлопал его по плечу. – Ты вообще как? Держишься?

— Держусь, волей Голтэ Эверэ, — Никлис улыбнулся. – Без неё я, наверное, давно лежал бы где-нибудь в канаве. Без неё и без Динки. Нет ничего лучшего в жизни, Арольн, чем хорошая жена, с которой можно разделять веру.

— Повезло тебе, — заметил Арольн с ноткой горечи в голосе, и Никлис навострил уши.

— Голтэ Эверэ благословила, и я ей очень благодарен, — сказал он. – Она мне ниспослала Динку и никак иначе. Сам бы я никогда не смог с ней остаться.

Арольн посмотрел на него долгим, расстроенным и взволнованным взглядом.

— Тебе так везёт… ну, или, как ты говоришь, Голтэ Эверэ тебе благоволит. Недавно я пытался связаться с Натой, и она меня не пустила… Я не знаю, что с ней, не знаю, как дела в Эльвие, не знаю… ничего не знаю… и мне страшно, да, наверное, так, страшно, — произнёс он почти шёпотом, что было куда более пугающим, чем его способность кричать от волнения.

— Она скорей всего занята, — ответил Никлис, уловив это изменения громкости. – Я почти уверен. Если ты прав и ваш малыш родится через пару недель, то она скорее всего занята им. Она просто… отвлеклась. Думаю, всё будет в порядке.

— Тебе легко говорить, — горько усмехнулся Арольн. – Но может ты и прав. Ты слишком часто прав.

Никлис про себя закатил глаза. Он снова ступал на опасную территорию, и разговор снова возвращался к правде. Сейчас было не время затевать эту беседу.

— Я через это уже прошёл, поэтому и говорю. Надеялся, что это тебе поможет. Тебя ждёт непростое время, — выдал он, стараясь казаться как можно более дружелюбным.

— Я не знаю, что делать, — Арольн опустил метафорический загривок и снова отважился довериться. – Теперь на мне ещё и фольены… Нерольн, конечно, ими должен заниматься по идее, но я помогаю… К тому же, его ранили в прошлой битве, надеюсь он достаточно быстро оправиться. Надо найти родителей или родственников Оби и Ники, а я даже не знаю где начать. Нерольн даже не подозревает, что творится в моей жизни, он всё ещё считает меня маленьким проказником-лоботрясом и в серьёз не воспринимает!

— Ты пробовал рассказать ему об Эннаталь? – поинтересовался Никлис с искреннем любопытством.

— Немного, издалека, и он отверг даже мою попытку завести такой разговор, — пожаловался Арольн. – Моё семейство просто невыносимо. Хорошо ещё Ната всё понимает…

— Без этого никуда, — Никлис сочувственно покачал головой. – Нам стоит идти, поговорим по дороге.

Арольн кивнул и поднялся. Никлис оплатил счёт, застегнул мундир, расправил воротник, натянул на руки перчатки, и вышел из душного тепла таверны на морозную ветренную улицу. Солнце уже почти село, и дома озаряли десятки фонарей и ламп. Никлис огляделся по сторонам, указал рукой в сторону университета, и они зашагали вниз по улице.

— Мне надо наведаться к Лэнлорону, — говорил тем временем Арольн. – Он муж нашей сестры, он заведует многими иностранными делами Орлинда, он мог бы нам помочь, но это значит, что мне надо видеться с моей семьёй. Наверное, сейчас я просто передам ему письма, он найдёт нужную информацию и напишет нам в Эльвий. Мы тем временем закончим войну, почта наладится, мой сын… или дочь, родится…

— И всё будет хорошо! – подытожил Никлис весело. – Нет, правда, это хорошая идея. Если, конечно, вам не мешают фольены, пока вы заняты своими делами. Они знают об Эннаталь?

— Знают, — виновато произнёс Арольн. – Когда Нерольн привёл Оби, спасти его могла только женская рука. Ната его выкупала и подстригла, научила говорить букву «р», в общем, окультурила в два счёта. Мы до сих пор не смогли накормить его по-настоящему хорошим завтраком, пока он у нас жил!

— Бывает, — усмехнулся Никлис, ёжась на ветру. Давно пора было надевать шапку и плащ поверх мундира, грубая, колючая шерсть которого уже не спасала от холода.

— В общем, пришлось ему объяснить, чтобы он не проговорился Нерольну. Один раз он, похоже, случайно ляпнул что-то, но всё обошлось. Теперь я не знаю, как быть… Я допустил большую ошибку, рассказав им… — Арольн схватил себя за голову.

— Может и нет, думаю, им обоим действительно нужна была Эннаталь, чтобы они смогли привыкнуть к новой жизни. Они оба сироты или?..

— Оби, похоже, просто потерялся, а Ника… её мать убили в прошлом бою, а про её отца я ничего не знаю, похоже, он был груб с ними, и мать от него ушла. С ней трудно что-то выяснить, она каждый раз начинает плакать.

— Ясно, ещё один травмированный ребёнок, — Никлис покачал головой. – Нет, значит, Эннаталь действительно была им необходима, это ты хорошо сделал, просто надо за ними следить и напоминать, чтобы не проболтались.

— Хорошо, — Арольн вздохнул. – Ладно, обнадёжил…

— Приюты в Эльвие, я так понимаю, совсем никудышные? – поинтересовался Никлис.

— Ни в какие ворота, — подтвердил Арольн.

— Понятно, я так и подумал. Да, это усложняет ситуацию, — сказал Никлис. – Мы почти пришли. Кажется, их общежитие где-то вон там.

— Что вообще рассказал тебе Элвей? Что-то новое?

— Не слишком много нового, но теперь я знаю, откуда берётся его злоба. Люди вроде него когда-то были сломаны. Мне кажется, его сломали ещё в детстве, а потом его добила Алэта и теперь он такой, какой есть, и это крайне печально, — произнёс Никлис. – Он попытался снова на меня напасть.

— Как?! – опешил Арольн.

— Спрятал где-то в одежде одну из своих иголок и попытался меня ею проткнуть, благо, я был быстрее и успел открыть двери, чтобы нас увидели и разняли.

— И ты продолжаешь так спокойно говорить о нём?!

— Да, продолжаю! – вскипел Никлис. Головная боль, на время покинувшая его благодаря теплу эля, начала возвращаться. – И буду продолжать! Люди есть люди, мы не имеем права превращать их в животных! Я буду говорить о нём как о разумном существе!

— Тише-тише, прости, я не хотел тебя так волновать! – Арольн вскинул руки, как бы усмиряя друга.

— У меня уходит очень много сил на контроль над моей яростью, — заговорил Никлис тихо, но резко. – Я очень зол, Арольн, я хочу задушить его, хотел с того самого момента, как понял, что чай был отравлен! У меня уже сутки беспрестанно болит желудок и время от времени отнимаются ноги! Да, я в бешенстве! Но это не значит, что я озверею и расправлюсь с Элвеем. Когда ты позволяешь таким эмоциям брать верх, ты перестаёшь быть эльфом, ты перестаёшь быть членом общества, ты становишься тварью! Эта тварь живёт в Элвее, она живёт во мне, я её видел и чувствовал, но не хочу видеть больше! Она жестока, она убивает и оставляет нас безучастными. Я сумел пришибить её в Элвее, когда он набросился на меня ночью, он испугался и задумался, и теперь обдумывает очень многое. Я не пустил ни его тварь, ни мою, и потому мы здесь, мы оба до сих пор живы!

Он перевёл дух, не сводя сверкающих глаз с сосредоточенного и взволнованного лица Арольна. Тот опустил голову под этим осуждающим, пронзительным взглядом. Ярость выплеснулась, но совсем не туда, куда надо, и сердце Никлиса сжали тонкие проволочки стыда.

— Прости, — сказал он спустя полминуты. – Извини, но… не спрашивай меня об этом больше, ладно?

— Ладно, конечно, я не знал… — Арольн осмелился виновато взглянуть на него. Что-то в позе этого растерявшегося и испугавшегося гиганта, в его упавших плечах и в сочувственном лице тронуло чуткую душу Никлиса, и он натянул усталую улыбку.

— Честно, извини, — сказал он, хлопнув Арольна по плечу. – Я на границе своих сил, я не должен был взрываться… Просто… Накипело.

— Это ничего, — Арольн тоже начал неуверенно улыбаться. – Прости, что пристал, я сам виноват.

— Забыли, — Никлис тряхнул растрёпанной рыжей головой. – Пошли теперь, разберёмся с Велэем и домой, спать!