Первый снег. Глава 3

Глава 3

Прошлое, настоящее, будущее

Эннаталь накормила Арольна и Обифримола мясными щами на обед, а потом они занялись раскройкой и пошивом плаща для юного фольена. Арольн старательно объяснил Обифримолу как правильно подвязывать штаны, которые оказались чуть велики мальчику, как носить рубашку и застёгивать её ворот на пуговку, и как надевать обмотки. На это ушло около получаса, но Обифримол был так поглощён процессом, что разобрался в искусстве ношения обмоток с поразительной быстротой. Сапоги оказались ему тоже слегка велики, но Арольн выдал ему пару плотных носков, которые должны были заполнять пространство до тех пор, пока ноги Обифримола не дорастут до нужного размера.

Сапоги ощущались странно. Он и не представлял, насколько неудобной может быть обувь. Несмотря на то, что сапоги похоже были довольно удобными, они не могли даже сравниться со свободой босых пяток или даже с мягкими кожаными ботинками, какие носили обычно фольены. Однако, каблук задорно щёлкал на каждый шаг, а осознание собственной цивилизованности быстро испарили из разума Обифримола мысли о неудобстве обуви. Он стал членом общества. Он мог теперь жить как настоящий человек, у него была власть. Власть над землёй, власть над теми, у кого не было сапог. Мысль об этой власти удивила его.

Он никогда не хотел её, её вкус на языке ему не понравился, хотя в ней было что-то таинственное, вожделенно привлекательное. Властвовать до жути приятно, но власть выставляет человека напоказ, впереди толпы, чтобы вести остальных, и Обифримол был не готов стать зримым. Пока ему очень нравилось быть невидимкой, исчезать в зарослях растительности, растворяться в тени других людей. Ему казался до дрожи пугающим тот факт, что на него теперь могут смотреть незнакомцы, смотреть и видеть в нём того, кто носит обувь…

Зато он был цивилизован. Удовлетворённый этой мыслью и совершенно заинтригованный размышлениями о своей внезапной заметности, Обифримол прощёлкал туда-сюда по комнате и после некоторых уговоров согласился снять сапоги и пойти помочь Эннаталь подогнать под размер его плащ. Плащ тоже был элементом цивилизации, который Обифримолу ещё предстояло познать. Он ещё никогда не носил плащей, плащи были достоинством взрослых фольенов. Чем роскошней плащ – тем богаче и влиятельнее его владелец. Зелёный плащ был по-настоящему роскошным, и Обифримол пришёл в возбуждение от мысли, что ему предстоит разгуливать в сапогах и в настоящем суконном плаще по людскому городу… не хватало только меча.

С плащом Эннаталь управилась довольно быстро. Её руки, ловкие и мягкие, проворно подметали края ткани, пришили капюшон, и вскоре Арольн застегнул плащ на груди Обифримола красивой пряжкой в форме синей птички.

— Пусть Она тебя хранит, маленький, — ласково сказала Эннаталь, оправляя на нём плащ. Обифримол только глупо улыбался в ответ, все его мысли были направлены на тот факт, что он стоял посреди комнаты в плаще и сапогах, и рубашка его была застёгнута на настоящую кованую фибулу. Он даже не понял, что его назвали «маленьким», что он счёл бы оскорбительным в любой другой момент.

— Пошли посмотришься в зеркало, модник! – предложил Арольн, смеясь.

Эннаталь отворила дверь в своей небольшой, озарённый солнцем кабинет, и Обифримол вошёл туда, пощёлкивая каблуками и оглядываясь на шевелящиеся полы плаща.

От удивления Обифримол не сразу опомнился. Зеркало висело на стене, длинное и довольно узкое, но оно отражало его всего, маленького, всё ещё немного испуганного, вымытого, вычищенного и одетого мальчика. Взгляд у него был по-настоящему дикий – широко распахнутые, синие как небо глаза, таращились в ответ из зеркала. Обифримол протянул вперёд чёрную лапку, и фигурка в отражении ответила тем же. Он никогда в жизни не видел зеркал, и даже толком не знал, как выглядит его собственное лицо. Пусть река, лужи и плошки для умывания и могли отразить искажённую версию его черт, но ничто и никогда не отражало его лицо в такой подробности.

Сам себе Обифримол понравился. Выбеленные на солнце золотисто-русые волосы были причёсаны и рассыпались по лбу, в больших округлых глазах отражались отсветы синей птички у него на груди, а большие и пушистые лисьи уши от удивления и испуга плотно прижимались к голове. Обифримол подёргал крупным чёрным лисьим носом, потом сам себе показал маленькие, но острые клыки, наморщил переносицу, пошипел на своё отражение, потом довольно улыбнулся, погладил лапками щёки, чтобы оправить коротенькую растрёпанную шерсть, и обернулся к эльфам, которые с улыбками наблюдали за ним.

— Доволен? – осведомился Арольн.

— Ур, — Обифримол деловито кивнул.

— Замечательно! Теперь нам, наверное, стоит идти. Я обещал принести Нерольну ужин, он сильно стёр ноги пока был в разведке, ему надо пару дней спокойно посидеть, вылечить их, так что я буду бегать по делам для него, — сказал Арольн задумчиво.

— Ладно… Приходи на ночь? – предложила Эннаталь.

— Может быть, — Арольн кивнул. – Для начала надо вернуть Оби его покровителю!

Обифримол нахмурился, пытаясь понять, что он имеет в виду. Ему даже близко не хотелось подходить к тому дому, где Нерольн хотел оставить его с самого начала… Арольн быстро поцеловал Эннаталь в лоб, потом взял Обифримола за лапку, и они вышли на гудящую от звука голосов площадь.

— Возьмём на ужин бутерброды, — сказал Арольн. – В лавке здесь неподалёку. Мы с Натой живём в эльфийском квартале… ну, или почти в нём. Он начинается вон там.

Улица, на которую он указал, даже издалека казалась чище остальных, но Обифримол смог оценить её неожиданную красоту только тогда, когда они вошли на этот небольшой бульвар, тоже заполненный гамом толпы. На первых этажах зданий, самых обычных эльвийских зданий, поддерживаемых, однако, в хорошем виде, теснились лавки и магазинчики, вдоль них было посажено несколько деревьев, а через улицу были перекинуты верёвки с разноцветными флажками на них. Обифримол никогда в жизни таких не видел, так же как он никогда в жизни не видел такого скопления эльфов.

Их всё равно было не много, толпа мешалась с многочисленными людьми и даже гномами, но всё-таки остроухие головы и длинные расшитые камзолы попадались здесь куда чаще, чем на обычных улицах Эльвия, и разнообразие уличного языка сначала ошеломило Обифримола. Арольн уверенно повёл его за лапку через пестревшую толпу, и замедлил шаг только тогда, когда они прошли добрую половину квартала. Обифримол изумлённо оглядывался, а потом его взгляд остановился на витрине одной лавки, на которую Арольн тоже обратил внимание. За ней красовались восхитительные, наточенные мечи, некоторые убранные в отделанные серебром и драгоценными камнями ножны, некоторые с обнажёнными лезвиями. Это была лавка-кузня, и Арольн с улыбкой взглянул на своего маленького воспитанника.

— Сюда мы ещё когда-нибудь заглянем, — пообещал он. – Здесь продают мечи всех форм и размеров, возможно, и тебе один найдётся, но пока ещё рано. Пойдём поищем нам ужин.

Обифримол глядел то на эльфа, то на сверкающие клинки, и не мог поверить своим ушам… Арольн потянул его за лапку, и мальчик вынужден был повиноваться. Он не отрывал глаз от лавки до тех пор, пока они не свернули за угол. Тут Обифримола ожидал ещё один сюрприз. Не успел он оправиться от вида восхитительных мечей, как Арольн поднялся по ступеням другого магазинчика и вошёл, затягивая своего подопечного с собой. На Обифримола обрушился густой, оглушающий запах свежей выпечки. От изумления мальчик часто заморгал и плотно прижал уши, но запах был волшебный, вкусный, и совсем не страшный. Обомлев от этого нового ощущения, Обифримол застыл, вытаращив глаза на прилавок, на котором теснились золотистые булочки, пирожки и буханки хлеба, и только потом заметил нескольких посетителей и эльфийку продавщицу в белом фартуке поверх коричневого платьица и с забранными на затылок светлыми волосами. Почему-то она всем своим видом напоминала хлебную булочку, несмотря на то что это была худенькая девушка. Видимо её круглое лицо и добрые блестящие бледно-карие глаза под белёсыми ресницами создавали такое впечатление.

Арольн дождался своей очереди, потом зазвенели монеты, а потом эльф сунул в лапки Обифримолу длинный горячий хлеб, завёрнутый в бумагу. От него отчаянно пахло беконом и сыром, и юный фольен чуть не подавился слюной, когда этот запах ударил его по голове. Сунув остальные два хлеба под мышку, Арольн раскланялся с продавщицей и вышел, позвав за собой Обифримола.

— Что?.. – прошептал мальчик, показывая ему свой хлеб в полном замешательстве.

— Это багет тебе на ужин, с беконом и сыром, я подумал что раз ты фольен, мясо будет как раз в пору, — сказал Арольн.

— Ур, — согласился Обифримол, жадно нюхая багет и усваивая новые термины. – А ты какой?..

— Я себе такой же взял, ужасно их люблю. А Нерольну просто с сыром, с ним никогда не знаешь. Бывают дни, когда он мясо ест, а бывают, когда не ест, проще так, — Арольн вздохнул. – Он странная особа.

— Мы шли в… Эльвий, Не-ольн ел два раза, — заметил Обифримол взволнованно.

— Да, он умеет мхом с камней питаться и энергией солнца. Я не знаю, как он это делает и остаётся в такой шикарной форме. А теперь пойдём домой, мне кажется, с тебя хватит на сегодня нового, — сказал Арольн и протянул к нему руку.

Обифримол взял его за палец и засеменил по улице. Голод внезапно пробудился в нём, заставляя его не спускать глаз с ароматного багета, и всю дорогу юный фольен готов был начать ужинать до того, как то было задумано Арольном. Однако, им удалось добраться домой до того, как Обифримол откусил от своего бутерброда больше трёх кусков. Охранник в башне похвалил красивый плащ мальчика и сказал, что преображение юного дикаря в маленького горожанина произошло очень быстро и очень качественно. Обифримол был так смущён таким комплиментом, что ничего не сказал и согласился поднять голову только тогда, когда они оказались у дверей в квартиру.

— Надеюсь, Нерольна так же устроит твой новый вид, — произнёс Арольн сквозь зубы и отпер дверь.

Нерольн поджидал их, сидя у окна и глядя куда-то далеко за горизонт. Закинув ногу на ногу и подперев подбородок рукой, он молчал.

— Ну, братец, вот твой найдёныш, — сказал Арольн с улыбкой, подталкивая Обифримола вперёд. – Что скажешь?

Нерольн вздрогнул и обернулся, потом встал. Почти полминуты он разглядывал мальчика с некоторым замешательством в глазах, а потом тихо спросил:

— Это Оби?..

— Конечно, — фыркнул Арольн. – Но я приму это как одобрение нашей работы. Я нам бутерброды на ужин добыл, так что ставь чай.

Нерольн улыбнулся, потом наклонился к Обифримолу.

— Не бойся, — сказал он. – Ты замечательно выглядишь.

Обифримол робко кивнул, и Нерольн помог ему расстегнуть брошку и снять плащ. Сапоги снимать снова очень не хотелось, но мальчик согласился сделать это и оставил обувь в коридоре. Вскоре они втроём уже сидели у камина и ужинали сэндвичами с чаем. Обифримол никогда прежде не пробовал бекона, и вкус его ошеломил мальчика. Если в этом городе существовало мясо такого качества, то можно было вытерпеть все эти «правила этикета» и ванны.

— Я смотрю с Отрешёнными ничего нового, — произнёс Нерольн после долго молчания. Арольн тоже помолчал, дожевал кусок багета, потом ответил:

— Ничего. Вообще-то именно тебя высылали изучать состояние опушки и территории леса вокруг неё, ты что-нибудь новое обнаружил?

— Не особо, только следы, много следов, я думаю у них уже довольно большая армия. Вряд ли есть смысл беспокоиться об этом, им всё равно никогда не хватит сил чтобы взять даже Эльвий, — отозвался Нерольн.

— А если они начнут с захватов маленьких равнинных городов? Мы можем остаться без провизии и с большой атакующей силой. Сколько их всего сейчас?

— Мы насчитали несколько тысяч, может быть около пяти, — сказал Нерольн, загребая узкой рукой распущенные волосы со лба. – Равнинные города – это вопрос политический, мне кажется. Некоторые из этих городов уже давно в руках у Отрешённых только потому, что большая часть их жителей решила взбунтоваться и просто перестала платить оброк. Властители из тех земель либо тоже перешли на сторону Отрешённых, либо вернулись в Эльвий за распоряжениями.

— Почему же мы воюем с ними? – спросил Арольн риторическим тоном. – Быть может нам стоит задуматься, на той ли стороне мы оказались в этом городе? Я не большой любитель абсолютной монархии, и я знаю, что ты тоже. Даже интересно, что сказал бы на эту тему наш рыжий друг.

— Наш рыжий друг может думать что хочет, но я считаю, что Отрешённые, хоть и руководствуются желанием свободы, только нарушают устрой государства и не могут принести ничего дельного со своей стороны, — отозвался Нерольн.

— Вообще, в идеале было бы, конечно, устроить переговоры, но местные дипломаты… не умеют обращаться со словами, скажем так. Быть может, Отрешённые и могли бы принести пользу этому жалкому государству, выживающему на красоте монарха и на позолоте его дворца, но они не будут говорить, — Арольн вздохнул, глядя в камин.

— Не будут, — согласился Нерольн. – Они очень воинственно настроены. Вполне вероятно, что на окраины страны красота золота не очень-то долетает, поэтому они и решаются бунтовать.

— Жестоко – подавлять восстания, — заметил Арольн со странной ноткой в голосе.

— Только если это восстание не обещает страшнейший хаос во всем мире. Ты когда-нибудь видел этого их Двааха?

— Нет, но я знаю, что он почти что анархист.

— Вот именно. Даже если он победит и займёт престол, если он настолько радикален и принесёт перемены в государственный режим, на него восстанут те, кого не интересуют такие перемены, а таких много…

— Очень много, — согласился Арольн. – Я сам опрашивал, вспоминал свои годы журналистики. Больше половины населения – монархисты, они не согласятся с изменениями. Они могут согласиться с чем-нибудь вроде парламента или думы, у них уже есть небольшая группа советников, посланных «от народа» при королевском дворе, только королю Тарну очень уж легко их подкупить.

— Подкуп есть всегда и везде, главное – регулировать его процент, — заявил Нерольн.

— Ну и каков процент подкупа в нашей благословенной Орлиндской думе? – фыркнул Арольн.

— Не знаю, никто не считал. Думаю, не очень большой, — Нерольн снова собрал волосы со лба.

— Конечно, у нас об этом можно переживать меньше, чем тут. У нас есть Кетэроэ. Эта семейка позаботится о том, чтобы короли не засиживались на троне слишком долго, и чтобы они не забывали, кому служат, — усмехнулся Арольн. – И чтобы следили за процентом подкупов.

— До чего же ты иногда груб по отношению к нашей королеве. Она прекрасный правитель. При ней Орлинд развился так, как никогда раньше, — заметил Нерольн.

— Но мы всё ещё поданные королевы, — намекнул Арольн.

— Короли и королевы – это традиция, история. Мы тысячелетиями существовали под королями и королевами, они нужны нам для поддержания культурного богатства нашего общества, — сказал Нерольн сердито.

— А по началу у нас были вожди…

— Вожди! И куда нас завели эти вожди?! Половина эльфов осталась без крыльев, ещё половина вообще погибла, а те, кто остались живыми и с крыльями должны были это всё расхлёбывать! – возмутился Нерольн.

— Половина, да ещё половина, как тогда кто-то вообще жив остался? Ломаешь логику, брат.

— Так, мы опять ушли слишком далеко от основной темы. Нам с тобой нельзя спорить о политике, помнишь? Иначе мы не сможем сосуществовать рядом друг с другом, — заявил Нерольн.

— Согласен, — Арольн закинул руки за голову. – У меня сегодня ночной пост, уйду после десяти.

— Ладно.

Они замолчали, и Обифримол повернул уши обратно к камину. Пока что эльфы не заметили его способности обращать внимание на людей за счёт поворота ушей, и он мог спокойно прислушиваться к ним без их ведома. Конечно, Арольн и Нерольн не скрывали своей беседы от него, они просто говорили о привычной теме, но Обифримол все эти слова слышал впервые в жизни и мало что из них понял. Он знал одно – в мире была война, как те войны, что бывали между фольенскими кланами. Обифримол никогда не любил эти войны, но они случались довольно часто. Тогда в дело шли мечи и топоры, луки и стрелы, и обычно кто-нибудь погибал в конце боя. Однако, за одну войну никогда не случалось больше одной или двух драк в лесу, и Обифримол привык относить такие вещи к нормальностям взрослой жизни, до которых он ещё не дорос.

* * *

Арольн действительно ушёл около десяти часов вечера, и Обифримол про себя подумал, что понимает, что эльф соврал брату. Однако, стараясь быть очень хорошим другом, он просто сделал вид, что его это всё нисколько не интересует. Нерольн ещё некоторое время просто сидел перед камином и мурлыкал что-то себе под нос мелодичным, глубоким голосом. Потом он вздохнул и сказал:

— Завтра я попробую научить тебя писать. Ну, или хотя бы начать тебя учить. Ты, похоже, смышлёный, не думаю, что тебе это доставит слишком много трудностей.

Обифримол кивнул, глядя на него большими круглыми глазами.

— А пока тебе, наверное, стоит поспать, — заметил эльф. – Я не очень хорошо понимаю смертных, но, кажется, им надо спать по восемь часов в день.

Событий в сегодняшнем дне Обифримола было слишком много, чтобы он отказался ложиться спать теперь. Его голова шумела и кипела, переполненная новыми словами и идеями. Арольн и Нерольн были очень добрыми, куда добрее его родителей, а Эннаталь его вовсе обескураживала. В ней было столько заботы и доверия, странного доброжелательности, что Обифримол не знал, как с ней быть. У него почти никогда не было настоящих друзей, ему казалось даже, что он просто не умеет дружить, поэтому и теперь юный фольен старался разложить по категориям своих новых знакомых. Эльфы стали для него покровителями, он зависел от них целиком и полностью, они давали ему еду, и ему не приходилось охотиться. Они одели его, согрели, приютили, а вот почему они это сделали, Обифримол пока что не понимал.

Охранник в караульной на входе в башню занимал голову мальчика не меньше, чем эльфы. Казалось, что несмотря на всю неряшливость и ободранность стража, он играл какую-то очень важную роль. Эльфы говорили с ним, словно с давним знакомым, и Обифримол отчаянно пытался понять почему. Пока что вопросов было куда больше, чем ответов, и он вздохнул. Свернувшись калачиком на своей дорожной подстилке, он посмотрел на плотно прикрытые ставни окна-бойницы. Для начала нужно выяснить кто такая Голтэ Эверэ, и почему его покровители-эльфы так трепетно относятся к Её имени. Очевидно, она куда важнее, чем представляли все знакомые Обифримолу фольены. Кто знает как вообще устроен мир, каждый видит его в индивидуальном свете, по крайней мере так это охарактеризовал Обифримол.

Ему казалось, что если он узнает больше о Голтэ Эверэ, он начнёт наконец понимать ответы на те вопросы, что кишели в его голове. Обифримол втянул носом жалкий порыв сквозняка, пробившегося из-под двери. Это был прохладный, уличный аромат, свежий и громкий в затхлом воздухе тёплой комнаты. Совершенно неожиданно Обифримолу захотелось обратно в лес. Туда, откуда его вытащили. Захотелось, несмотря на то что там он всегда жил между жизнью и смертью. Обратно, в глушь, где не надо решать, как произносить какие слова, не надо носить чистую одежду, и самое главное, не надо принимать ванну. Он сжался в плотное колечко. Здесь было тепло, здесь его просто так кормили и одевали, здесь было спокойнее чем в лесу, но даже здесь ему было страшно.

Он не мог понять, как и почему он оказался в этой круглой комнате в башне, почему его оставили и теперь опекают. Ему хотелось домой, к маме и папе, хотелось снова попробовать мамино фирменное блюдо – запечённую под брусникой оленину. Обифримол закрыл мордочку лапками и постарался не заплакать. Плакать было нельзя, Нерольн мог его увидеть или услышать, а взрослые не знают, что такое плакать. Так он и лежал, отчаянно борясь со слезами, зажимая себе глаза лапками до тех пор, пока его маленькое тельце не расслабилось и он не задремал, согретый одеялом и уютно потрескивавшим камином.

* * *

Обифримола разбудили в такую рань, что он совершенно позабыл в каком углу мироздания он заснул прошлым вечером.

— Вставай! – прогремел голос Нерольна над его головой. – И быстро собирайся!

С перепугу мальчик выкатился из-под одеяла и вскочил на все четыре лапы, дико озираясь. Шерсть на нём топорщилась как щётка, словно у взъерошенной кошки. Нерольн торопливо натягивал штаны, беспрестанно оглядываясь к плотно прикрытому окну. Обифримол сделал несколько глубоких вдохов, что немного его успокоило и поднял взгляд на эльфа. Нерольн наскоро влез в рубаху поверх сорочки и кинулся рыться в ящике, что стоял у выхода в коридор.

— Что?.. – спросил Обифримол, опасливо оглянувшись на окно, на которое Нерольн смотрел с такой тревогой.

— Там за стенами толпы людей, возможно, они хотят осадить Эльвий. Нам нужно как можно скорее увести тебя в убежище, а самим разобраться что происходит, — произнёс Нерольн, вышвыривая из ящика всевозможное барахло. Наконец, он отыскал длинную тонкую стёганную куртку, набросил её на плечи, кое-как завязал две-три завязки и принялся залезать в кольчугу, что делать второпях крайне неразумно. Обифримол наблюдал, как он борется с бесформенной горой колечек пока эльф не натянул их на себя, и они не зазвенели, ссыпавшись вниз и очертив его широкие плечи.

— Собери всё необходимое, и постель с собой возьми, — распорядился Нерольн, собирая растрепавшиеся белеющие в темноте волосы в лохматый пучок. – Очень может быть, что тебе придётся кое-где пожить день-два, пока не затихнет всё это.

Обифримол повиновался с поразительной скоростью, не раздумывая ни минуты. Всё внутри него сжалось, насторожилось, и его тело пришло в лихорадочное движение. Он дрожал мелкой дрожью возбуждения и страха. Что-то происходило, от этого что-то тяжёлое и скользкое мгновенно возникло и застыло комком желе у него в животе. Вчера в нём была надежда, он был спасён, одет, согрет, накормлен, а сегодня его уже выгоняли. Было ещё темно, Обифримол знал это, и этот ранний час показался ему едва ли не самым тёмным часом во всей его короткой жизни. Он свернул свою постель, упрятал её в мешок, туда же положил свои старые заплатанные штаны и новую перемену одежды, которой его обеспечил Арольн.

— Держи, — Нерольн протянул Обифримол комок каких-то полотенец, внутри которых явно что-то было спрятано. – Это тебе еды на немножко, думаю, в подземельях ты себе найдёшь ещё пропитания. И не переживай так, мы придём за тобой, как только будет безопасно.

Обифримол воспрянул духом, обещание подбодрило его, и он схватил еду. Нерольн перекинул через плечо расшитую перевязь с длинным мечом, потом подпоясался дополнительным ремнём, к которому крепился колчан коротких, крепких стрел с синим оперением. Схватив со стола ключи и флягу с водой, нахлобучив на голову потрёпанный худ с длиннющим капюшоном, Нерольн обернулся к своему найдёнышу.

— Идём, — сказал он и вышел в коридор. Обифримол помчался за ним. Тут, в кромешной темноте, в которой оба неплохо видели благодаря особенностям своих рас, Нерольн помог мальчику надеть сапоги, обулся сам, снял с крюка у дверей изящный арбалет и отворил дверь. Обифримол шмыгнул в коридор, эльф щёлкнул замком, и они в молчании поспешили вниз по лестнице, только шуршала одежда да звенела кольчуга Нерольна.

— Будет битва? – спросил, наконец, Обифримол, когда они добрались до озарённого светом фонарей коридора.

— Это мы ещё узнаем, — сказал Нерольн. – Толпа за стенами выглядит не очень дружелюбно, ещё ничего не ясно. Ты не переживай, мы разберёмся со всем и найдём тебя.

Обифримол важно кивнул. К его полному восторгу, страж у дверей ведущих внутрь стены был крайне встревожен. При полной своей экипировке он расхаживал взад-вперёд по коридору, гремел ключами и широким старым мечом, да хлюпал в лужах своими большими сапогами.

— Новости? – повелительным тоном произнёс Нерольн.

— Гарнизон на стенах усилили, милорд. Ишь, понеслись все, а мне следи, хто шпиён, а хто нет, — заявил страж, покосившись на эльфа блестящим чёрным глазом.

— Правильно, отлично. Я посмотрю, смогу ли я хоть что-то сделать, чтобы это всё не закончилось кровопролитием, но будьте на чеку. Лучше заприте дверь, — посоветовал Нерольн и толкнул Обифримола на улицу. – Пошли.

По улице вдоль стены бежали какие-то люди, некоторые несли факелы. В сером сумраке раннего октябрьского утра метались алые искры пламени. Нерольн посмотрел на небо, хмыкнул, поймал на ладонь каплю реденькой мороси и взглянул на Обифримола.

— Пожалуй, для полного моего спокойствия, тебя стоит вооружить, — сказал он, расстёгивая один из своих ремней и снимая с него охотничий нож. – Ты почти что зверёныш, инстинкты у тебя отличные, я уверен, ты выживешь в любой ситуации, но… Если всё пойдёт совсем плохо, если Дваах захватит город… Оби, уноси ноги. Бежать будут многие, ты поймёшь, когда будет по-настоящему пора, ты смышлёный парень. Надеюсь, нож тебе не пригодится, но в беде он поможет.

Обифримол принял оружие с трепетом и благоговением, присущим редкому сорту людей, способных уважать и почитать силу традиции. Нерольн помог ему прикрепить нож к ремню, потом взял мальчика за чёрную лапку и заспешил куда-то вглубь города широкими, пружинистыми шагами. Обифримол побежал, едва поспевая за ним, и его плащ отчаянно извивался и раздувался на ветру, ошеломляя юного фольена ощущением собственной эпичности. Они шли не долго, свернули в несколько разных проулков, два из которых оказались совершенно тёмными, а потом Нерольн остановился перед дверью, находившейся между двух домов. Эта дверь, низкая и широкая, с древними дубовыми косяками, была отворена, и из неё лился пронзительно-оранжевый свет фонарей. Здесь уже собралась толпа, в основном состоявшая из женщин и детей, и гам стоял совершенно неудобоваримый для столь раннего часа. Лаяли собаки, плакали обескураженные, напуганные дети, взрослые бранились друг с другом, и в воздухе пахло мокрой шерстью, людьми и дымом.

— Здесь вход в подземные укрытия, — объяснил Нерольн испуганному Обифримолу. – Будет много людей, но ты не переживай. Прицепись к кому-нибудь, например вон к той женщине с девочкой и спускайся вниз. Слушай внимательно что говорят, найди себе какое-нибудь хорошее место, где можно будет всё это переждать. Я или Арольн придём и найдём тебя тут, поэтому очень важно, чтобы ты никуда не уходил. Всё понял?..

— А А-ольн?.. – прошептал Обифримол, снова разучившись говорить букву «р».

— Арольн в карауле сегодня, я думаю, он осведомлён обо всём куда больше, чем я. Не переживай за нас, — велел Нерольн. – Можешь попробовать сделать жалкое лицо, может, тебя чем-нибудь вкусным тут угостят. Твоей провизии должно хватить пока.

— Но Арольн говорил!.. – Обифримол осёкся. Секрет, Эннаталь сказала, никто не должен знать…

— Что говорил? – спросил Нерольн, прищурившись. Обифримол смотрел на него в ужасе.

— Что он говорил? – повторил эльф.

Обифримол потерял дар речи. Нерольн приподнял бровь, потом вдруг сжал губы, и лицо его стало таким суровым и злобным, что Обифримол от страха вцепился коготками в полы плаща, чтобы не заплакать.

— Ладно, потом разберёмся, — заявил Нерольн, вздохнув. – А теперь беги. Жди нас и не переживай!

Он подтолкнул Обифримола к двери, и тот засеменил, отчаянно сдерживая слёзы. Они ведь просили его, а он проговорился, теперь Арольн попадёт в беду… Если бы он только знал, как дойти до того дома, где жила Эннаталь! Все дома здесь были страшно похожи друг на друга, каждая улица казалась продолжением предыдущей, и в темноте у Обифримола не было никаких шансов отыскать нужное ему место, пусть он и был мастером по ориентации в лесу. Оказавшись на пороге перед спуском в подземелья, мальчик обернулся. Нерольн ещё стоял на улице, наблюдая за ним, и свободная его рука была сжата в кулак. Его гнева Обифримол боялся едва ли не больше, чем одиночества и огня, и он, плотно прижав уши, проскочил мимо одного широкого горожанина, что держал факел на входе в подземелья, и запрыгал вниз по неровным ступеням лестницы.