Первый снег. Глава 5

Глава 5

Ника. Маленький Фольен.

Арольн и Эннаталь собрались пойти гулять. Они взяли с собой Обифримола, а Ника осталась на случай, если Нерольну что-нибудь понадобится. Обифримол увидел унылого пергаментного охранника, который ворчал на сырость и ломоту в суставах. Арольн как-то ему посочувствовал. Вечно молодому Арольну больные суставы не грозили, поэтому охранник только фыркнул на его сострадание.

Город был весь выпачкан в боевой грязи: гари, земле и крови. Он был весь ободран. Миряне прибирали его. Трупы уже все вынесли, с поля чувствовался запах гари. Время от времени на улицах попадались чумазые воины, побывавшие в битве. Их одежда была вся перепачкана. Арольн и Эннаталь долго беседовали на эльфийском. Эннаталь снова плакала. Обифримол никак не мог понять, отчего она так плачет, ведь битва-то выиграна! Да и Арольн жив и невредим… и всё же мальчик чувствовал, что не в этом дело. Причина её слёз какая-то даже более существенная, чем битва.

Вскоре Эннаталь вошла в свой дом, а Арольн молча пошёл с Обифримолом в эльфийский квартал за обедом. Они долго не разговаривали, но потом Арольн не удержался и произнёс:

— Ах, как сложно жить!

— Что такое? – удивился Обифримол.

— Просто нестерпимо сложно, — продолжал Арольн. – День и ночь я думаю о Нате, мне снится её  образ, а днём я вижу его в каждой соринке… А между нами лежит стена! Непреодолимая стена, которая не может позволить мне полностью ею владеть! Ах, милая моя Ната, как мне жаль, что жизнь не даёт нам быть вместе!

— Где стена? Почему стена? – не понял Обифримол.

— Дело в том, что мой отец считает, что я не могу жениться на девушке, у которой нет родословной. А у Наты нет родословной, так что вся наша любовь не может увенчаться свадьбой… а как я хочу жениться! – Арольн вскинул голову и закрыл лицо руками. – Как я хочу каждую секунду быть с ней рядом! Ната, милая моя Ната!

— Жаль, — посочувствовал Обифримол. – Твой папа такой строгий? Вообще-вообще никак не жениться?

— Нет, он мне не позволит, — вздохнул Арольн. – Ай, не слушай мою болтовню…

— Ты каждый раз это говоришь, — заметил Обифримол.

— Да, потому что каждый раз не могу удержаться и болтаю. Ты единственный кто может меня выслушать и никто больше об этом не узнает, — сказал Арольн. Обифримол был польщён.

— Правда? – улыбнулся он.

— Ага, — Арольн тоскливо огляделся. – Зайдём сюда.

Они купили картошку, лук и укроп, кусок мяса, а ещё кефир и булочку для Обифримола. Арольн выглядел чрезвычайно грустным в тот день. На обед он приготовил ещё сэндвичей и попытался накормить Нерольна молоком с хлебом, но тот наотрез отказывался. Голубой горник перестал действовать, и рана снова заболела. К Нерольну вернулось его нытьё. Обифримол просто не знал, что ему сделать, чтобы помочь другу.

После обеда Нерольн пожаловался на головную боль и начал покашливать. К тому же он стал чихать.

— Ты чего разболелся весь? – сердито спросил Арольн, когда брат попросил найти ему носовой платок.

— Я откуда знаю? – обиделся Нерольн.

— Не болей, — приказал Арольн, вручив ему платочек. – Не смей болеть!

— Отстань, — отмахнулся Нерольн.

После обеда Обифримол и Ника уснули. Нерольн тоже задремал. Арольн, оставшись в одиночестве, вышел из квартирки, поднялся на пустынную башню, сел на дощатый пол и, завернувшись в плащ, закрыл лицо руками. Он просидел так не меньше часа. Пошёл дождик, но над смотровой площадкой был навес. Капли зависали на мхе на краю навеса и тяжело плюхались на парапет, стекали по светлому камню. Арольн смотрел на них, на намокающий пол, на влажный и холодный мир вокруг. Пожелтевшая и полёгшая трава, напитанная водой, выглядела подгнившей из-за коричневого оттенка, наполнившаяся дождевой водой река подобралась к краям берегов и несла тёмные воды к морю, серые скалы почернели и блестели сыростью.

Казалось, всё кругом плачет вместе с Арольном. Он чувствовал грусть жёлтой осенней природы, и на душе у него было так же тоскливо, как в этом борющемся с дремотой миром. Здесь, на башне, эльфа нашёл Обифримол, который проснулся и подумал, что его старший друг мог уйти именно сюда. Арольну не нужна была компания, потому что мир понимал его без слов, а ему не хотелось обсуждать свою печаль. 

Но Обифримол тоже был кусочком природы. Увидев эльфа, мальчик подёргал ушами и, подойдя к нему, сел рядом и прижался тёплым бочком к боку Арольна. Тот улыбнулся. Обифримол понимал и чувствовал то, что чувствовал его старший друг.

— Как там Нерольн? – спросил Арольн.

— Спит, — ответил Обифримол и замолчал. Он понимал, что говорить сейчас не нужно, нужно молча посочувствовать.

* * *

Вечером начался настоящий осенний ливень. Такие ливни шли уже пару недель. Осень – самое неудобное время для войны. И без войны кругом очень тоскливо. Обифримол, зависевший от природы, тянулся к размышлениям. Арольн, у которого было очень много о вещей, о которых можно переживать, очень уставал от насущных проблем. Обифримол чувствовал, как он измучен всем этим.

Те часы, проведённые в тишине и спокойствии на башне, немного успокоили Арольна. Он вернулся домой с улыбкой, хоть и выглядел слегка грустным и утомлённым. Обифримол, успевший изучить эльфов и привыкнуть к их склонностям к размышлениям и философии, был даже доволен результатом, который получился после сидения на башне. Нерольна же сейчас занимала больше насущная проблема его расшатанного здоровья. Бедняга всё так же уныло лежал на своём матрасе, не в силах сдвинуться с места.

Когда Арольн и Обифримол вернулись Ника занималась тем, что раскладывала на полу все травы, какие нашлись у эльфов в кладовке и читала Нерольну нотации о том, что ныть – это нехорошо, а самое главное, очень надоедает тем, кто делает всё, чтобы тебе стало лучше. Нерольн лежал на матрасе, с ватой в ушах, словно подросток, не желающий слушать советы родителей. 

— Понимаешь, у моей мамы перебывало очень много разных пациентов. Были даже такие, которые ныли и страдали, а на самом деле у них ничегошеньки не болело, — разглагольствовала Ника с очень серьёзным выражением мордочки. — Обычно, такие страдающие без дела – молодые девушки из богатых семей. Ох, как я таких не люблю! Начитаются книжек о болезнях, а потом думают, что они тоже больны. К тому же я склонна считать, что эльфы – самые упрямые из всех рас. Лечить их ну просто невозможно. Я всем это говорю. Даже странно, что ты ничего не возражаешь, обычно после подобной фразы эльфы начинают очень возмущаться, а ты молчишь!..

Арольн пнул брата в бок.

— Ты чего пинаешься?! – возмутился Нерольн, который стал страшно раздражительным из-за мучившей его простуды. Он умудрился простудиться от окна, пока Обифримол его открывал.

— Ты меня не слушал? – оскорбилась Ника встав.

— У него вата в ушах, — заметил Обифримол.

— Вот о чём я говорила?! С этими эльфами никакого толку не добьёшься! Ты им всё в красивых выражениях, а они уши ватой затыкают! Какое неуважение! – Ника отвернулась и с обиженным видом села спиной к Нерольну. Тот только фыркнул в ответ.

Арольн стал готовить ужин, то есть сел чистить картошку. Ника собрала все травы, разложила по мешочкам и пучками и возвратила в коробочку-аптечку.

— Откуда ты столько знаешь о травах? – поинтересовался Обифримол.

— Моя мама была целительницей, — серьёзно ответила Ника. – Она меня с самого детства учила собирать травы и лечить. Мы вместе работали, потому что мой папа умер очень  давно, а нам нужны были деньги, чтобы жить.

— А-а, — понял Обифримол.

— Мы считались хорошими целительницами, поэтому обычно наш клан фольенов брал нас с собой в походы, — сказала Ника. – А потом Отрешённые нас разбили и захватили в плен, но мы были целительницами и нас тут же приобщили к делу…

— Ты была в плену у Отрешённых?! – изумился Обифримол.

— Да. Ты думаешь, как я сюда попала? – фыркнула Ника. – Они потащили нас с собой, чтобы мы помогали раненым во время боя и мы угодили в самую неразбериху…

Дальше она не стала говорить, и Обифримол не захотел ничего больше спрашивать, потому что почувствовал, что в её душе снова вспыхнуло ещё не утихшее горе. Арольн почистил картошку, сделал из куска мяса стейки и стал их жарить. В этот момент в дверь снова постучали. Арольн пошёл открывать и надолго остался в передней, беседуя с Эннаталь.

— Вот опять, совершенно не помнят о еде, — ворчала Ника, переворачивая за него стейки. Она поглядела в кастрюлю, где кувыркалась картошка.

— Ну, хорошо, хотя бы картошку нормально почистил, — заметила девочка.

— А что, картошку можно плохо почистить? – удивился Обифримол.

— Конечно, можно половину картошки обрезать, пока чистишь. Они эльфы, они обычно всё тоненько-аккуратненько делают, — объяснила Ника.

— Что значит «аккуратненько»? – полюбопытствовал Обифримол, который всё ещё владел маленьким словарным запасом, но активно его пополнял.

— Ну… это когда что-то делают без ошибок, красиво, правильно, без грязи или лишних деталей… например, вот шьёшь ты рубашку. Можно рубаху сшить грубо и неаккуратно: будут нитки торчать, рукава или ворот кривые и так далее. А если ты сделаешь рубашку аккуратно, то она будет выглядеть, как работа мастера, — Ника охотно ему объясняла. Она очень любила учить.

— Понятно, — сказал Обифримол.

— Вот, — Ника снова перевернула стейк. – Он уже готов.

Арольн вернулся в комнату.

— Ох, спасибо, Ника, — сказал он, улыбаясь. С ним пришла Эннаталь.

— Я принесла тебе кое-каких вкусняшек от простуды, — сказала она.

— Что, прости? – не понял Нерольн.

— Вот, печенье такое, с лечебными травами. Оно и вкусное, и полезное от твоего кашля, — заявила Эннаталь.

— Спасибо, — сдался Нерольн.

После ужина все немного посидели у камина. Обифримол залез на колени к Арольну и лежал, свернувшись калачиком. Ему очень понравились мясные стейки, и теперь он лежал довольный, сморенный вкусной едой. Эннаталь чинила порванную во время боя одежду эльфов, а Ника сидела, раскрыв какую-то книжку с рисунками трав, и составляла наилучший рецепт лекарств для Нерольна. Было тихо и спокойно. Обифримолу очень нравилось это спокойствие.

Единственное, что нарушало это спокойствие, так это чих и жалобы больного Нерольна. Эннаталь, которую беспокоило его состояние, дала ему термометр, чтобы он померил температуру. Нерольн очень не хотел это делать, но его принудили. Ника принесла ему ещё несколько носовых платочков. Обифримол обратил внимание, что Нерольн для своего молчаливого характера говорил довольно много. Он жаловался. Ника несколько раз его упрекала, но потом ей надоело этим заниматься.

Нерольн чихнул в подушку и уныло простонал:

— Умираю…

— Ты гораздо лучше говоришь, — заметила Эннаталь, обращаясь к Обифримолу. – Уже почти не картавишь.

— Ага, — гордо сказал мальчик. — Арольну очень не нравилось, что я кар-тав-лю.

— Я знаю! Он мне все уши прожужжал! – засмеялась Эннаталь, заштопывая носок Арольна.

— Повторяю вам, я страдаю… умираю… — негромко продолжал изнывать Нерольн.

— А ты умеешь делать пончики? – спросила Ника, которая сидела в ногах Эннаталь. Ей вообще очень нравилась эльфийка.

— Пончики? Да, умею, — кивнула Эннаталь.

— Ой, а научи меня! Я завтра утром сделаю! – оживилась Ника, поглаживая мягкий подол её одежды.

— А давай я завтра приду к вам и научу тебя, — предложила Эннаталь.

— Я могу не дожить до завтрашнего утра… — продолжал всхлипывать из-под одеяла Нерольн. – Глухие вы? Я же умираю…

— Можно я ущипну его за пятку? – спросил Обифримол, придвинувшись с колен Арольна к самому уху Эннаталь.

— Не надо, — она ласково улыбнулась. – Пожалей страдальца. Видишь, он требует внимания.

— Почему-то все, когда болеют, хотят, чтобы с ними кто-нибудь был, — заметила Ника. – Просто бесят иногда!

— Я восхищена твоим терпением, — сказала Эннаталь. – Ты прекрасная целительница, хотя и кажешься несколько раздражительной. 

— Правда, я раздражительная? – негромко поинтересовалась Ника.

— Немного, — ответила Эннаталь.

— Всё… — раздался жалкий стон Нерольна. – Вы ещё пожалеете о своём эгоизме… умираю…

— Прекрати! – вспыхнул Арольн. – Надоел уже!

— Отстань, — недовольно проворчал Нерольн. Эннаталь встала и подошла к матрасу.

— Что тебе нужно, страдалец? – усмехнулась она.

— Мне так плохо… я, наверное, умираю, — ответил Нерольн, уныло утонув головой в подушке. Его состояние было таким, что вся его невозмутимость и замкнутость исчезли, и теперь он от души играл из себя страдальца. Эннаталь забрала у него термометр.

— Ну, понятно, почему тебе кажется, что ты умираешь, — засмеялась она. – Нет ничего хуже этой температуры. Сейчас поешь, выпьешь трав и спать, ничего не случится с тобой.

— Какая температура? – вяло поинтересовался Нерольн.

— Тридцать семь и шесть, — ответила Эннаталь и стала заваривать ему травы от лихорадки. Нерольн ненадолго затих, а потом возобновил свои попытки привлечь внимание.

Однако становилось поздно, и Арольн пошёл проводить Эннаталь домой. Ника напоила Нерольна травами, куда всё-таки подмешала сонницу, и вскоре эльф задремал, уронив на грудь большую узкую ладонь. Обифримол и Ника остались вдвоём у тёплого камина. Они укладывались спать.

— Слушай, — Ника подняла голову и посмотрела на мальчика, который свернулся в кресле под пледом. Обифримол открыл глаза.

— Слушай, кто Эннаталь для Арольна? – Ника испытующе сверлила его взглядом своих больших серо-зелёных глаз.

— Подруга, — ответил Обифримол не очень уверенно и оглянулся, спит ли Нерольн.

— Подруга? – Ника так произнесла это слово, что Обифримолу стало жутко от её догадливости.

— Да, — твёрдо ответил он и решил объяснить ей положение. – Я тебе ничего не могу сказать, потому что Арольн мне доверяет. Я не должен говорить об этом.

— Всё ясно, — Ника покачала головой. – Хорошо, если ты не должен, не говори, я сама у него спрошу. Он решит, можно мне доверять или нет.

— А ты сплетница? – спросил Обифримол, пытаясь сделать такое же серьёзное выражение лица, как у неё.

— Нет! – обиделась Ника. – Почему это я должна быть сплетницей?!

— Не знаю, — смутился Обифримол. – Я думал, все девочки сплетницы…

— Это почему? – ещё больше возмутилась Ника.

— Я так думал… просто… — пробормотал Обифримол.

— Девочки не сплетницы! Точнее, не все девочки сплетницы! И я тебе скажу, что мальчики тоже, бывает, такие сплетни разносят! Просто это редко случается, вот и создаётся впечатление, что все девочки сплетницы! И вообще, если я родилась девочкой, это не значит, что я не могу быть воином! – говорила Ника. Её сильный, резкий голос с железными нотками звенел в комнате. Она говорила так громко, что даже умудрилась разбудить Нерольна. Тот поднял голову, сонно поморгал и снова закутался в одеяло. Обифримол почувствовал уважение к Нике. Он ещё никогда не думал, что она может быть такой жёсткой и уверенной в себе.

— Ну вот, ты вынудил меня разбудить Нерольна! – Ника вылезла из-под одеяла и подошла к матрасу.

— Я вынудил?! – изумился Обифримол.

— Вообще-то да! – Ника вернулась и улеглась обратно, к камину.

— Что я такого сделал?

— Сказал, что девочки сплетницы, так что я начала возмущаться, — разъясняла Ника. Сонный Обифримол не мог поддерживать беседу с той остротой и ловкостью, с какой она это делала.

— Может, спать будем? – осторожно предложил мальчик.

— Может и будем, — парировала Ника. Она всё ещё была на взводе и никак не могла успокоиться. – Ты вообще, где жил последние годы? Говоришь, как шестилетний!

— В тайге жил, — обиженно сказал Обифримол. – Арольн считает, что я лучше разговариваю, чем раньше, когда он только меня нашёл!

— Арольн считает! А сам-то ты что думаешь? – фыркнула Ника.

— Я тоже думаю, что лучше говорю, — Обифримол почувствовал, что она будет уважать его только в том случае, если у него будет хорошее чувство собственного достоинства.

— Вот так-то лучше! – заявила Ника. – Ну, всё, спокойной ночи.

Она закуталась в меховое одеяло Обифримола и, отвернувшись лицом к камину, затихла. Мальчик долго молча наблюдал, как подрагивают её большие мягкие уши, а потом тоже свернулся в калачик. Ника поразила его этим вечером. Из того безвольного, слабого существа, которое Арольн подобрал на поле битвы, она превратилась в настоящую львицу и достойно показала, что может за себя постоять. Она ясно объяснила Обифримолу, что будет дружить с ним, если только он тоже сможет защитить себя.

* * *

Утром Арольн разбудил всех тем, что стал готовить завтрак и спалил яичницу. Едкий запах гари распространился по комнате. Ника, кашляя и ворча, открыла окно. Нерольн по уши укутался в одеяло, помня прошлый опыт с окном. Обифримол не мог ничего понять.

— Что случилось? – спросил он, когда все немного успокоились.

— Я сжёг яичницу и, кажется, вместе со сковородой, — Арольн поднял свою сковородку без дна. – Случайно… я не умею готовить!

Обифримол покачал головой.

— Нечего браться, если не умеешь!  — заметила Ника сердито.

— Ну, извините, — возмутился Арольн. – Все спят, вот я и готовлю завтрак! Вставайте раньше!

— А никто не просил тебя делать завтрак! – крикнула в ответ Ника.

— Ах ты…! – Арольн вскипел.  – И как ты смеешь так разговаривать со мной?!..

— А ты мне не указ! – оскорбилась Ника, ощетинив шерсть на загривке. Обифримол почувствовал накал. Губы Ники поджимались от обиды, обнажая белоснежные зубы.

— Давайте вы не будете драться, — попросил Обифримол. Просто сказал. Спокойным, мягким тоном. У Ники мгновенно опустилась шерсть на загривке, а Арольн уныло бросил горячую сковороду в ведро для сухого мусора и стал отдирать её прогоревшее дно от плиты. Ника зевнула, старательно потянулась и, достав щёточку и зубную пасту, стала чистить зубы. Обифримол вспомнил, что Эннаталь наказывала ему тоже чистить зубы утром или вечером. Воодушевившись примером Ники, которая минут пять начищала свои маленькие красивые клыки, мальчик тоже занялся этим увлекательным делом.

Арольн обжёг пальцы, пока отрывал дно сковороды. Похоже, жареной яичницы им сегодня увидеть не доведётся. Эльф кое-как перевязал пальцы, потом стал делать сырники из старого творога. Нерольн из-за вчерашней сонницы никак не мог проснуться и спал на своём матрасике. Наконец, Арольн пожарил сырники и разложил их по тарелкам. Они сели есть. Нерольна невозможно было растолкать, поэтому он толком ничего не поел, только выпил травяной чай.

— Ой, покажи ожоги, — попросила Ника, заметив, что указательный палец Арольна сильно покраснел под краем бинтика.

— Да ладно, там немножко обожгло-то, — отмахнулся он.

— Нет, покажи, — потребовала Ника. Арольн с недовольным вздохом протянул ей свою большую руку.

— Нужно сделать холодную повязку! – заявила Ника. – Есть спирт?

— Есть, — Арольн встал и извлёк из шкафчика над столом бутылочку спирта с нарисованным на ней красным крестиком. Ника принесла чистые бинты и сделала холодный компресс, чтобы вытянуть жар из ожога. Арольн ел левой рукой.

Едва они закончили с завтраком и Ника занялась мытьём посуды, в дверь постучали. Это была однозначно не Эннаталь, потому что она всегда стучалась особым образом. Арольн пошёл открывать, толкнув Нерольна, который спросонья не мог понять, что происходит. Когда он услышал голоса в передней, то поспешил натянуть на себя приличную рубашку. Обифримол поставил уши торчком и прислушался.

— Заглянул на запах – уж очень у вас вкусно тут пахнет! – раздался смеющийся, лёгкий голос. Это был именно лёгкий, отчётливый голос, наполненный интонациями.

— Да уж, я тут сырников сделал. У нас, кстати, осталось два сырника, не хочешь присоединиться? – предложил Арольн. Обифримол напрягся. Обладатель голоса прямодушно рассмеялся и игриво ответил:

— Никогда не прочь съесть сырник!

Арольн вернулся в комнату, а за ним вошёл невысокий эльф, кутавшийся в тёмно-коричневый плащ. У него были прямые чёрные волосы, очень бледная кожа и серые раскосые глаза. Эти глаза произвели на Обифримола большое впечатление: узкие, большие, точнее, не большие, а длинные, с азиатским разрезом, с незаметным верхним веком и мягким мешочком под нижним. Это был эльф, а в его ушах было несколько серёжек. Поразительной была и его кожа. Она казалась невероятно эластичной, потому что от улыбки большого, правильного рта почти без губ, на ней не появлялось ни одной морщинки. Плоское лицо с маленьким остреньким носиком, высоким лбом и густыми изогнутыми бровями удивило Обифримола, который никогда не видел фейри.

— Друзья мои, это Элвей, мой друг и соратник. Элвей, знакомься, Обифримол и Ника, — представил всех Арольн. Обифримол подошёл к этому странному существу. Элвей, у которого была гордая осанка с высоко поднятой головой на тонкой шее и плечами, непринуждённо откинутыми назад, опустил руки и высвободил из-под складок плаща сухую узкую ладонь, сплошь покрытую мелкими морщинками. Эта рука с тонким большим пальцем и почти не отличавшаяся по толщине от предплечья и запястья поразили Обифримола не меньше, чем лицо Элвея. Он весь был какой-то странный.

Ника деловито присела в реверансе, а потом суетливо принялась ставить чайник. Элвей кивнул Нерольну, который спокойно разлёгся на своём матрасе, и присел на табуретку у стола. Арольн попросил Нику разогреть сырники, а сам уселся напротив гостя. Элвей медленно расстегнул застёжку и снял плащ, бросил его на спинку кресла и потёр ладони, которые сухо зашуршали от этого движения.

— Слушай, — эльф наклонил голову бросил быстрый взгляд на Арольна. – Такое дело. Король Тарн ищет гонцов в Орлинд.

Арольн долго смотрел на свои ногти невидящим взглядом, потом ответил:

— И?

— Я подумал, что ты любишь свою родину и хотел бы сбегать туда через горную дорогу, — отозвался Элвей. – Как тебе идея?

— Хм, — задумался Арольн. Элвей, которому в хорошо натопленной комнате стало жарко, скинул и суконный воинский камзол. Узкие штаны, суконные обмотки ниже крупных острых коленок и большие ботинки делали образ Элвея несколько забавным.

— Хм, — повторил Арольн, подняв глаза. – Когда это?

— Ну, как наберётся команда, — фыркнул Элвей. – Сказали, что нужно как можно скорее выбираться, нам нужна помощь. Если Отрешённые соберутся ещё раз напасть, в одиночку тут не выстоять.

— Ага, — снова задумался Арольн. – Ты был на совете?

— Да, ребята меня послали, мол, ты соображаешь быстрее других… льстят они мне! – пренебрежительно ответил Элвей.

— Угу, — произнёс Арольн. – Почему Тарн решил высылать в Орлинд гонцов? Зачем идти?

— Я же сказал, нам не выстоять одним, если на нас опять нападут, — объяснил Элвей. – Ты какой-то рассеянный…

— Просто думаю. Со мной бывает такое, — отмахнулся Арольн.

— Короче, Тарну прислали ультиматум от предводителя Отрешённых по имени Дваах. Им не нравится появление Собратия Семи Морей. Они требуют, чтобы страны снова стали независимыми друг от друга или хотят получить земли на севере, чтобы создать там «идеальную» страну. А, ещё их бесит расовая дискриминация. Вот в этом я с ними согласен, все должны быть равноправными, — объяснил Элвей.

— А если нет? Если ни страны не станут независимыми, ни земель им не выдадут, что они сделают? – спросил Арольн.

— Пойдут войной, — усмехнулся Элвей.

— Прекрасное решение, — вставила Ника.

— Действительно! – согласился Элвей. – Идеальное! Не люблю, когда жизнь усложняют всякие идиоты, которым взбрело в голову, что они умнее всех и они могут устроить мировой скандал! Разворачивают тут баталии, люди гибнут! Сколько смертей несут все эти передряги! – Элвей поднялся с табуретки и ораторствовал, раскинув руки в стороны с видом оратора.

— Во-от! Навоюются, а потом лечи их! – согласилась с ним Ника. – Чем больше собраний, тем больше инфекций распространяется! А ещё! Как собрание, так сразу давка и травмы.

У неё был очень деловитый вид, когда она начинала говорить о чём-то, что считала особенно важным.

— Это всё верно, вы оба хорошо говорите, — сказал Арольн, складывая сырники на тарелку. – Но меня интересует вопрос: почему Тарн просто не набрал своих людей и не отправил их в Орлинд?

— А-а, он про это сказал. Я, кстати, раз сам спрашивал. Он сказал, что хочет выслать именно эльфов, так как эльфам легче убедить Королеву Нерль помочь Эльвию, — сказал Элвей.

— Интересное дело. Помогать-то всё равно надо людям, — встрял Обифримол, которого жутко всё это интересовало.

— Да уж, — кивнул Арольн. – Большой отряд?

— Нет. Два-три человека, — отозвался Элвей, достав из внутреннего кармана камзола тоненькую вилочку, чтобы поесть.

— Хм, — опять задумался Арольн.

— Хотите сметаны? – предложила Ника.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Элвей, разламывая сырник.

— Фу, сырники без сметаны невкусные, — заметил Обифримол.

— Вовсе нет, — Элвей разложил на тарелке множество идеально ровных кубиков – кусочков сырника. – Я, например, вообще не люблю сметану, и масло, которое добавляют в салат или картошку.

— Надо же, — удивился Обифримол.

— Послушай, мне неудобно уходить, — сказал Арольн, возвращаясь к теме похода. – У меня брата оставлять нельзя, да и вообще воинов в городе мало.

— Что-то ты много обо мне заботишься! Раньше никогда такого не было! – заметил Нерольн с матраса. Элвей пристально и долго смотрел в лицо Арольна сильно сощуренными серыми глазами, блестевшими из-под коротких густых ресниц.

— Ты серьёзно? – удивился он после этого тщательного осмотра. – Среди нас больше всех о возвращении домой говорил  ты. Почему же ты не хочешь воспользоваться такой возможностью?

— Я же сказал. Я бы с удовольствием пошёл, но Нерольна я не могу оставить одного, — отозвался Арольн.

— По-моему, Нерольн не считает, что не справится тут один, — заметил Элвей с лукавой улыбкой.

— Да, я так не считаю, — подтвердил Нерольн.

— А я считаю, что за тобой нужно ухаживать, — заявил Арольн.

— Ты сам-то здоров? Никогда раньше не говорил, что обо мне нужно заботиться, — ответил Нерольн.

— Никогда раньше не подворачивалось подобной ситуации, — объяснил Арольн. – Никогда раньше у меня не было выбора: уйти, бросив тебя, или остаться и лишиться возможности снова вдохнуть воздух родины.

— Красиво сказано, — оценил Элвей.

— Ты какой-то странный этим утром, — сказал Нерольн. – И мне кажется, что дело вовсе не во мне, а…

— Довольно! — рассердился Арольн.

— Это было резко, — прокомментировал Элвей, хотя глаза у него прямо-таки загорелись, когда он услышал, что есть кто-то, кто волнует Арольна больше, чем его брат. Обифримола удивила его реакция.

— Мне кажется, неприлично так ссориться, — сказал он, решив, что его слово просто необходимо для продолжения беседы в дружеском ключе.

— Действительно, Арольн, но согласись… — Нерольн продолжал настаивать.

— Да не хочу я это обсуждать! – возмутился Арольн. – Всё, я понял, на что ты намекаешь!

— Это был очень прозрачный намёк, — сказала Ника Обифримолу.

— Слушайте, — Арольн обращался и к Нерольну, и к Элвею. – Я решил. Если ты, Нерольн, готов остаться здесь без меня, то я с удовольствием уйду в Орлинд!

— Да не кричи ты так, — усмехнулся Элвей. – Тебя замечательно слышно. Вот и прекрасно. Я сам подумываю тогда пойти с тобой.

— Хорошая идея, — согласился Арольн. – Ладно… Так будет лучше для всех.

— Для всех? – не понял Элвей.

— И для меня, и для Нерольна, и для Короля Тарна, — пояснил Арольн.

— Ну что, по рукам? – Элвей протянул ему руку.

— По рукам, — вздохнул Арольн, хлопнув его по морщинистой ладони своей большой рукой.

— Прекрасно! – Элвей вновь принялся за сырник. Поблагодарив за завтрак, он поднялся и накинул на плечи камзол.

— Ладно, тогда схожу во дворец, скажу о нашем решении, — сказал эльф, застёгивая пуговицы. – Вечером тебе сообщат, одобряет ли Тарн это.

— Замечательно, — уронил Арольн, не слушая его.

— Ладно, до вечера, — Элвей запахнул плащ и быстро вышел в переднюю. Арольн закрыл за ним дверь. Обифримол был в шоке от его решения. Он не знал, что и думать. Орлинд – это что-то где-то в стране эльфов, как понимал Обифримол из бесед Арольна и Нерольна.

Закрыв дверь, Арольн вошёл в комнату, плюхнулся в кресло и с удручённым вздохом, наполненным страданием, провёл руками по лицу.

— О, Синяя Птица! – воскликнул он. – Как всегда! Именно тогда, когда я меньше всего хочу покидать этот злосчастный город, мне подворачивается идеальное предложение, чтобы уйти отсюда! Почему жизнь так сложна?!

— Арольн, а что такое «Орлинд»? – осторожно спросил Обифримол.

— Орлинд? О! Это рай на земле! – заявил Арольн.

— Орлинд – это город, но ещё так сокращённо называют Орлиндские Леса Эльфов, — пояснил Нерольн, снимая рубашку. – Уф-уф-уф… нога вообще не шевелится…

Обифримол произнёс своё «а-а-а» с многозначительным видом.

— А далеко туда? – спросила Ника.

— Через горный перевал идти дня два-три, смотря какая будет погода. Это опасная дорога, может даже летом пойти снег, поэтому никогда не предугадаешь, что тебя там застигнет. А если начинается пурга, то идти дальше нельзя – опасно, — отозвался Нерольн.

— Вот поэтому через этот перевал в одиночку не ходят, — сказал Арольн. – Всегда нужен попутчик. Иначе можно сгинуть.

— Кошмар какой. И ты собираешься предпринять такой поход? – Ника укоризненно на него посмотрела.

— Нужно пойти, — вздохнул Арольн. – Нужно…

— И всё же… почему ты так не хочешь идти? – не отставал Нерольн.

— Знаешь, не хочу от тебя этого больше слышать! Ты меня засыпаешь своими намёками! Надоел, — Арольн даже не повернул головы в сторону брата. Нерольн счёл благоразумным промолчать и растянулся на постели.

— Аро-ольн, — Обифримол заискивающе и испуганно посмотрел на эльфа. – Скажи, что будет, если ты пропадёшь в горах?

— Я не пропаду, — пообещал Арольн.

— Нет, но как я буду жить без тебя? – прошептал Обифримол.

— Меня не будет-то всего недельку, не больше, — сказал Арольн. – Не переживай, соскучиться не успеешь.

— А лес эльфов – он красивый? – поинтересовался Обифримол, который максимально деликатно и осторожно подкрадывался к предложению пойти вместе с Арольном.

— Нет ничего в этом мире прекраснее наших лесов! – с гордостью произнёс эльф. – Я, по крайней мере, не встречал.

— Наверное, здорово там жить, — Обифримол вздохнул.

— Да, очень здорово, — как-то отвлечённо произнёс Арольн. Он поднялся и потянулся за своей рубашкой.

— Так. У меня есть кое-какие дела. Вы тут займитесь чем-нибудь, а я пойду, — сказал эльф. – Вернусь к обеду!

Он вышел. Ника принялась домывать посуду. Обифримол сел на табуретку возле окна и глубоко задумался.

Вот это поворот событий! В жизни мальчика уже случались подобные повороты. Например, когда он попал в тайгу. Он ведь не ожидал, что следующие несколько лет ему не удастся даже словом обмолвиться с другим разумным существом. Он преспокойно спал в своей постели, когда его схватили, зажали рот и сунули в мешок, а потом, после продолжительной тряски сбросили с обрыва в овраг. К счастью, мешок развязался, и Обифримол вылез из него, едва затихло движение наверху оврага.

Он не знал, где он, как здесь оказался, поэтому первым делом сел и заплакал. Для шестилетнего мальчика оказаться в глухом лесу в совершенном одиночестве – ужасное событие. Но у Обифримола было множество лисьих инстинктов и, едва он захотел есть, он начал охотиться. Сначала это плохо получалось, а потом мальчик наловчился. К концу скитаний, когда Нерольн нашёл его на опушке, у Обифримола уже был самодельный рюкзачок, меховое одеяльце и всевозможные приспособления, которые он использовал для самых разных занятий по добыванию пищи и устраиванию жилья.

Жизнь в лесу не так уж и плохо протекала для Обифримола, в котором всё сильнее преобладали его лисья сторона. Нерольн вновь круто повернул её, Обифримол возвратился в мир разумных существ. Всё пошло совсем по-другому. А теперь вот третий поворот. Арольн намеревается уйти. Но как существовать с больным Нерольном и Никой Обифримол не понимал. Однако больше всего его беспокоили не они, а отношения Арольна и Эннаталь. Что будет с бедной эльфийкой, если Арольн отправится в такой рискованный путь? Конечно, она отважна и выглядит уверенной, но ведь этого недостаточно, чтобы спокойно пережить разлуку с любимым.

Обифримол взглянул в окно. Кругом расстилалась необъятная равнина. Какой вокруг красивый и огромный мир! Мальчик задумался, что, если он так переживает по поводу ухода Арольна, то ему следует пойти вместе с эльфом. К тому же такой хилый компаньон, как Элвей, вряд ли сможет чем-то помочь в случае беды. Пойти в Орлинд… какая лихая идея! Обифримол решил, что он обязан спросить об этом Арольна.

* * *

Арольн исчез до самого вечера. К обеду он не явился. Обифримол переживал, куда он пропал, и скучал без дела. Ника умела себя занять и всё время что-то делала. Нерольн большую часть времени спал из-за вчерашней сонницы. Наконец, к восьми часам вечера, уставший Арольн открыл дверь в передней. Обифримол бросился к нему со всех ног.

У Арольна были грязные сапоги и подол плаща, волосы спутались и растрепались, выглядел он очень утомлённым, утомлённым переживаниями.

— Арольн! Арольн! – воскликнул Обифримол, который никак не мог его дождаться, чтобы спросить насчёт похода. – Арольн! Возьми меня с собой в Орлинд! Арольн!

— Да-да-да, — Арольн не слышал своего маленького друга. Обифримол немного ошарашено на него уставился. Он не ожидал, что это будет так легко! Но Арольн явно был занят другими мыслями и не мог понимать, что ему говорят. Обифримол вздохнул и оставил эльфа в покое. Стянув с ног сапоги и сбросив с себя плащ, Арольн вошёл в комнату и опустился в кресло. Вытянув промокшие ноги к камину, он откинул назад голову и закрыл глаза. Ника, встревожено поглядывая на него, поставила греться чайник.

— Ника, не надо греть чай, — попросил Арольн.

— Ты весь мокрый… — произнесла Ника неуверенно, что было для неё странным. Арольн встал, достал из кладовой бутылку из зелёного стекла и налил её содержимое в кастрюльку, бросил туда палочку корицы и каких-то специй. Обифримол почувствовал запах вина и пряностей, и ему показалось, что это очень приятное сочетание. Согрев вино, Арольн перелил его в свою большую глиняную чашку и вернулся в кресло. Он сидел неподвижно, смотрел на огонь в камине, обхватив чашку ладонями.

— Вы сделали себе ужин? – спросил вдруг эльф.

— Да, я варю на ужин пшёнку, — сказала Ника.

— Хорошо, — одобрил Арольн.

— С обеда остался суп. Хочешь? – предложила Ника.

— Нет, спасибо, оставь на завтра, — отозвался Арольн. Все ещё немного помолчали.

— Ты всё сделал? – спросил Обифримол. – Ну, что ты там собирался сделать…

— Да, всё в порядке, — кивнул Арольн и отпил немного вина из чашки.

— Арольн, а когда вы пойдёте в Орлинд? – поинтересовался Обифримол, вполне удовлетворённый ответом эльфа.

— Ещё не знаю. Завтра Элвей скажет, — отозвался Арольн. – Скоро, ибо мы должны вовремя добраться дотуда.

— Арольн, а сколько туда идти? – не отставал Обифримол.

— Дня два-три, — сказал Арольн.

— Это недалеко, — заметил Обифримол.

— Не очень, — согласился Арольн.

— Арольн… А вам в поход можно пойти не двум, а двум с половиной гонцам? – тихо спросил Обифримол, хотя от волнения у него уши сомкнулись на макушке и дрожали, как у зайца. Арольн не сразу понял, что он спросил и, только через минуту, подняв глаза и удивлённо посмотрев в мордашку мальчика, произнёс:

— И не пытайся уговорить меня взять тебя с собой!

— Почему? – быстро спросил Обифримол, у которого глаза сразу же стали на мокром месте от бесповоротности решения эльфа.

— Во-первых, ты ребёнок, и я не имею права подвергнуть твою жизнь опасностям дороги, во-вторых, у нас нет никаких гарантий, что если с тобой что-то случится, твои родители внезапно не явятся и не объявят нас губителями ребёнка, в-третьих, мне совершенно ни к чему брать тебя с собой, ибо достаточно наших с Элвеем сил! – Арольн разошёлся на весьма длинную тираду. Уши Обифримола упали и повисли на затылке, виновато растопырившись в стороны.

— Но ведь я… я тоже воин… — он всхлипнул. – Помнишь… помнишь, когда была битва… когда… на нас напали… из дома… помнишь? Я же дрался… я смогу… смогу…

— Оби, — Арольн смягчился. – Мне очень жаль. Но ведь ты понимаешь моё положение, верно? Я никак не могу тебя взять с собой.

— Но… Арольн… Я смогу… я хочу… хочу посмотреть Орлинд… — Обифримол свернулся, уткнув мордочку в коленки и стирая кулачками слёзы.

— Не надо плакать, Оби, пожалуйста, — попросил Арольн, тронутый его слезами. – Ты мальчик, маленький воин. Битва здесь и битва с жестокой природой – вещи разные.

— Арольн! – у Обифримола вновь загорелись глаза. – Но ведь я четыре зимы воевал с природой! Я прожил в тайге четыре зимы, один, без помощи! Я ведь выжил! Я фольен!

— Оби, ты отважный маленький фольен, я ничего не имею против. Но тогда ты оказался в тайге по воле случая, а в этот раз у нас есть возможность решить – попадёшь ли ты снова в условия жестокой горной природы или нет, — объяснял Арольн.

— Но, пожалуйста, ты же знаешь, какой я… — прошептал Обифримол, опять уронив ушки к затылку. – Знаешь…

— Я не могу так! – Арольн тряхнул головой. – Не уговаривай меня! Я не могу взять тебя! Каким бы ты ни был!

Обифримол понял, что больше ему ничего не удастся добиться, слишком уж серьёзно настроенным было выражение строгого лица эльфа. В отчаянии мальчик нырнул головой в диванные подушки и зашёлся рыданиями – так сильно ему хотелось быть рядом с другом и не расставаться с ним.

Ника, которая с удивлением наблюдала за этой сценой, встала перед ними, деловито уперев лапки в бока.

— Я считаю, — заявила она. – Что тебе, Арольн, следовало бы иметь чуть больше внимания и чуткости в понимании окружающих. А тебе, Обифримол, быть напористей, уверенней, серьёзней и солидней! Ты выглядишь совсем мальчишкой, хотя уверяешь Арольна в том, что ты уже закалённый воин.

В этом была вся Ника. Постояв и понаблюдав, она избрала ту позицию, которую считала наиболее выгодной для себя и объявила о том, что она вцепилась в неё мёртвой хваткой. Позиция эта находилась над Арольном и Обифримолом, поэтому отсюда Ника могла выглядеть только королевой. Арольн, которого всегда поражали её дерзость и прямота, снова ошеломлённо на неё уставился. Обифримол же выслушал Никины замечания, понял и принял их, но прекращать плакать не собирался, потому что уже не мог успокоиться.

— Ужинайте, а то поздно будет, и можно спать ложиться, — Арольн встал с кресла и отошёл к окну. Его фигуру задрапировала ночная темнота, в ту часть комнаты не распространялся свет от камина. Нерольн толком не просыпался, даже когда Арольн повышал голос. Несчастный эльф лежал на своём матрасе, отвернувшись к стене и закутавшись по уши в одеяло.

Ника положила Обифримолу кашу в мисочку. Мальчику не хотелось есть, но пришлось, потому что Ника стала бы сердиться. Поужинав, Ника растолкала Нерольна и сделала ему перевязку, потом эльф снова уснул. Обифримол с трудом одолел свою кашу, в которую накапало его слёз, залез в кресло и, накрывшись пледом, отвернулся лицом к спинке. Ника устроилась на меховом матрасике Обифримола, а Арольн всё так же стоял у окна и задумчиво смотрел в темноту.