Подснежники. Глава 7
Глава 7
Ночь и новый день
Когда Никлис и Дина, после того как отвели Нэт-нэт в стойло на ночь, вошли в дом, здесь были слышны звуки скрипки. Усевшись на лавочку и развязывая шнурки кед, Дина с восхищением прислушивалась к ним. Музыка текла беспрерывным потоком, словно её играли без нот, словно она была музыкой сердца музыканта. Мелодия казалась несколько тревожной и вместе с тем негромкой, она то струилась быстро, то вдруг замирала, вздрагивала, волновалась, словно наткнувшись на преграду, и снова потоком завораживающих ощущений устремлялась вперёд. Никлис, стоя в тени и не выходя в гостиную, смотрел из-за угла, тонко улыбаясь. Дина подошла к нему и тоже выглянула в гостиную.
Все свечи были уже зажжены, и их тёплый свет отражался на мебели, блестящих подсвечниках и играл золотистыми нитями в длинных волосах Эльдара. Его фигура тенью возвышалась у окна, и Дина видела очертания его красивого лица с закрытыми глазами и несколько сморщенными бровями. Подбородок его мягко и вместе с тем уверенно прижимался к полированному телу скрипки, и смычок в тонких длинных пальцах скользил, то взмывая ввысь, то слетая куда-то далеко вниз. Звук этого удивительного инструмента скользил в такт этим взлётам и падениям. Казалось, Эльдар совершенно забылся. Он не слышал и не замечал ничего вокруг, и лишь он и его скрипка существовали сейчас в его мире. Но вот Никлис осмелился шагнуть в комнату, и Дина последовала за ним, и её неумелые шаги были услышаны. Эльдар дрогнул, музыка оборвалась, и он опустил инструмент, не оборачиваясь.
Никлис остановился, губы его сжались, и Дина ощутила тревогу. Они так небрежно прервали его, быть может, стоило подождать… Эльдар обернулся, на лице его было обычное спокойно-печальное выражение, однако Дина заметила тревожный блеск его глаз под опущенными рыжими ресницами.
— Добрый вечер, — произнёс эльф спокойным нейтральным тоном. – Как прошла ваша прогулка?
— Она прошла просто замечательно, лорд Эльдар, — сказала Дина, взяв Никлиса под руку и прижавшись к его плечу. – Просто замечательно…
На лице Эльдара появилось какое-то странное выражение, что-то похожее на улыбку тронуло уголки его рта, но выражение глаз и бровей не изменилось.
— Да… Дина согласилась стать моей женой, — добавил Никлис, пристально глядя ему в лицо. – Мы прекрасно провели вечер.
— Что же… М-м… — Эльдар продолжал улыбаться, и непроизвольно лицо его принимало всё более и более дружелюбное выражение, которое явно его смущало, и он опустил взгляд.
— Что же, — наконец, собравшись с мыслями, продолжил эльф. – Что же… я имею право благословить ваш союз, и я сделаю это.
Он медленно подошёл к ним, оставив скрипку и всё ещё не поднимая глаз. Потом он отважился взглянуть на Дину.
— Мне известно о твоей молодости, Дина, — сказал Эльдар, удерживая взгляд. – Но я смотрю на тебя, и я вижу мудрость в твоём взгляде, не свойственную твоим ровесницам, и я могу доверить тебе моего сына. Ты храбрая и благородная женщина.
Он взял голову Дины обеими руками, наклонил её и поцеловал долгим отеческим поцелуем в русую макушку. Дина приняла это с вежливостью и достоинством, которое дало бы честь любой эльфийке, оказавшейся на её месте. Когда Эльдар отпустил её, она подняла взгляд и смело взглянула в его светлое, отчаянно скрывающее эмоции лицо и сказала:
— Спасибо.
Эльдар отвесил ей плавный кивок и обернулся к сыну.
— Что же касается тебя, дорогой мой Никлис, — он взглянул на Никлиса совсем другим взглядом. – Ты юн. Юн, как зелёная листва по весне, которую колышет ветер. Но ветер не оторвал тебя от ветви, и за то я горжусь тобой. Ты отыскал поистине достойную спутницу жизни, и я надеюсь, ты станешь столь же достойным мужем. Я скажу тебе правду, я боялся, что ты не сможешь отыскать достаточно благородной особы, но я ошибался. В тебе столько же разума, сколько чувства, и ты не сделал бездумного выбора. Теперь же, да благословит тебя Голтэ Эверэ, ты заслужил мою похвалу.
Эльдар плавным движением поцеловал Никлиса в лоб, и тот закрыл глаза с изумлённым и растроганным выражением лица.
— Спасибо, отец… — прошептал он, когда Эльдар выпрямился. – Спасибо…
Эльдар величаво кивнул, взял скрипку и начал подниматься по лестнице. На третьей ступеньке он остановился и обернулся.
— Мама в оранжерее, рисует, сообщите ей о вашем возвращении, — сказал эльф, и медленно направился наверх.
Никлис тихо, счастливо и задумчиво вздохнул и направил свои шаги в столовую, а оттуда в оранжерею. Дина последовала за ним. В столовой света не было, а в оранжерее вкусно пахло свечами и масляной краской. Аннуиль, в пышных нарукавниках, пятнистых от заляпавшей их краски, в длинном фартуке и с подвязанными волосами, быстрыми движениями рисовала. Её длинная кисть скользила и летала, Аннуиль была погружена в свою работу ничуть не меньше, чем Эльдар в музыку своей скрипки. Однако, Аннуиль заметила вошедших куда быстрее, чем прежде её муж, и в глазах её засветился выразительный вопрос. Она замерла, уткнув кисточку в большую палитру и не сводя взгляда с сына.
— Всё хорошо, мама, — сказал Никлис, подходя к ней и на ходу поймав ладошку Дины. – Всё хорошо.
— Ах, мои дорогие! – Аннуиль мгновенно отмерла и рассыпалась в поздравлениях. – Ах, как я за вас рада! Дорогие мои! Идите сюда, я вас поцелую!.. Ах-ах-ах, дожила же я до этого дня!
Она сбросила фартук и нарукавники, порхнула к ним и обхватила обоих руками, опустив голову меж их плеч.
— Отец уже знает? – спросила она, выпрямляясь и целуя Дину в щёку, а потом заставляя Никлиса нагнуться и целуя его тоже. – Вы сказали ему?
— Да, он благословил нас, — сказал Никлис, улыбаясь. Лицо Аннуиль было мокрым от слёз.
— Ах, я так счастлива! Диночка, как я рада, что ты будешь частью нашей семьи! Ах, лисёнок, ты нашёл такое замечательное существо для твоего дома! – она снова обняла Дину, прижала её голову к своей груди.
— Я тоже очень рада, — призналась Дина в её платье.
— Ах! – Аннуиль всхлипнула и выпустила её. – Что ж это я… Пойдёмте! Ужин уже готов, сейчас немного подогрею и можем садиться есть! Потом я покажу тебе твою комнату, Диночка!
Она порхнула через оранжерею в столовую.
— Лисёнок мой, зажги свечи, пожалуйста! – пропела она и скользнула на кухню. Никлис улыбнулся.
— Где спички? Я могу помочь, — предложила Дина.
— Это вовсе не обязательно, — усмехнулся Никлис и щёлкнул на свечой двумя пальцами. Красноватый огонёк вспыхнул в воздухе, и свеча загорелась.
— Ого! – выдохнула Дина. – Как здорово!
— Немножко старой доброй магии, — Никлис улыбнулся. – Может быть, я смогу научить тебя ею пользоваться, посмотрим.
Дина понимающе покачала головой.
* * *
Ужин в компании Эльдара и Аннуиль прошёл спокойно и уютно. Аннуиль щебетала о том, как она будет рада помочь сделать для Дины подвенечное платье и где самые лучшие портные в городе, какие блюда стоит сделать для гостей и вообще обо всех деталях их свадьбы, о которых они сами не успели ещё подумать. Дину несколько смущали эти слова. Она ещё не получила согласия со стороны своих родителей, и пока что боялась мечтать о таких неземных вещах. Если ничего не выйдет, то все эти мечты рухнут, потерпят такое крушение… всё потерпит крушение, вся её жизнь. На ужин Аннуиль сделала очень вкусное блюдо из маленьких заячьих стеков, пожаренных на углях, картофельных долек, запечённых под сметаной, фасоли и маленьких белых булочек с маслом. К чаю она снова подала тонкое хрустящее печенье.
После ужина все перебрались в гостиную. Никлис принёс альбом со своей родословной, и они уселись на диване перед разожжённым камином. Никлис с альбомом сел посередине, Дина и Аннуиль по сторонам от него, Эльдар – в кресле рядом. Дина слушала их истории об их родственниках, о живущей части их большой семьи, и ей становилось тепло от мысли, что она присоединится к их семейной жизни, но тревожная неуверенность не давала ей покоя. Она чувствовала, что никогда не может знать точно, что думают её родители о том, что она согласилась выйти замуж за эльфа, и теперь ей придётся уехать жить в другой мир… Ведь уезжают же люди в другие страны, отчего она не может уехать также? Сердце Никлиса билось спокойно и мягко в глубине его груди, и Дина, опустив голову к нему на плечо, слушала этот успокаивающий её, мужественный ритм.
Около десяти часов вечера Эльдар поднялся и, пожелав всем доброй ночи, удалился наверх. Аннуиль велела, чтобы Никлис показал Дине её комнату, а сама пообещала принести ей всё необходимое через пару минут. Она снова порхнула куда-то на кухню потом бесшумно взлетела вверх по ступеням лестницы и скрылась в своей комнате. Никлис же помог Дине подняться, и они тоже отправились на второй этаж, где вкусно пахло свечами и мылом, а коридор озаряли несколько подсвечников.
— Вот, здесь твоя комната, — Никлис отворил дверь в комнату, соседнюю с его собственной. – Раньше здесь жила Линси, но она сейчас учится и живёт на Острове.
— Хорошо, спасибо, — Дина тихо вошла в уютную комнатку с высокой кроватью у левой стены, столом у окна, книжными полками и шкафами напротив кровати. Эта комната так напомнила Дине её собственную комнату, что ей нестерпимо захотелось встретиться с сёстрами Никлиса.
— Мама заглянет к тебе, — добавил Никлис. – Если что-то понадобится ночью, не стесняйся постучать, я буду здесь, за соседней дверью.
Дина с улыбкой кивнула.
— Спокойной ночи, — он помедлил, теребя пальцами ручку двери. Дина бросила свой рюкзак у кровати, подошла обратно к дверям и, обвив шею Никлиса руками, нежно поцеловала его в щёку.
— Спокойной ночи, — сказала она. Никлис, жмурясь, улыбнулся и вышел, притворив за собой дверь.
Дина глубоко вздохнула, слушая, как он чуть слышно ступает по доскам пола, потом присела на край кровати и задумчиво поглядела прямо перед собой. Вот так жизнь… Она не успела ещё обдумать все эти неожиданные ситуации, преподнесённые ей судьбой, когда в дверь тихонько постучали, и Аннуиль бесшумно вошла, держа в руках корзинку, кувшин с тёплой водой и полотенце.
— Вот, держи, могу помочь умыться, — предложила Аннуиль, улыбаясь. Она подошла к маленькому изящному туалетному столику, стоявшему в углу комнаты, поставила кувшин и корзиночку.
— Спасибо, я буду вам очень благодарна.
— Я принесла мыльце, не знала, что вы, люди, используете для этого… вот это мыльце с жасмином, просто очень вкусно пахнет, я не удержалась. Оно для лица. Это мыльце для рук, оно с корицей, тоже вкусно пахнет. Эльфы используют особенно маслице для ушей, вот, тоже не знала, нужно ли тебе. Вообще очень полезная вещь, укрепляет волоски на ушах, улучшает слух… А вот пенка для волос. С запахом яблоневого цвета. Освежить голову на ночь, — разъясняла Аннуиль, устанавливая на столике деревянные мыльницы и баночки.
— Ой, как интересно! Спасибо, — Дина с любопытством разглядывала баночки. – Я люблю такие вещи… У нас всё обычно совсем другое, не такое… красивое.
— Я так рада! Диночка, я ужасно рада, — Аннуиль присела на пуфик у кровати, ожидая, пока Дина переоденется в пижаму и, чтобы не смущать её, глядя в сторону. – Я ужасно рада, что ты станешь частью нашей семьи… Ты знаешь, я даже представить себе не могу женщины, которая могла бы так же прекрасно подойти моему Нику. Ты просто послана нам свыше, и мне даже не важно, что ты не эльфийской крови и не из наших краёв, главное, чтобы вы могли друг друга понимать и любить так, что никакая сила не сможет разлучить вас… Ты поражаешь меня, Диночка, но ты мне так нравишься.
— Спасибо, — тихо прошептала Дина, поглядывая на её распущенные по плечам светлые волосы и отыскивая в рюкзаке свою одежду. – Вы так добры ко мне…
— Тебе страшно? – спросила Аннуиль ласково и мягко. Дина снова обмерла от изумления. Как хорошо она понимала её переживания…
— Немного, — призналась Дина и, подойдя, села на пуфик рядом с ней. – Это всё так мне непривычно, но… Но мне оно всё нравится. Этот мир мне нравится… Но всё-таки порой мне ужасно страшно… Особенно я волнуюсь насчёт моих родителей…
И она тихо поведала Аннуиль обо всех снедавших её тревогах, касаясь разговора, который произошёл между ней и Никлисом тогда, в тени зелёного сквера.
— Диночка, я очень хорошо понимаю твои переживания, и я всей душой желаю тебе суметь справиться с ними. Я готова поддержать тебя всем, чем смогу, — Аннуиль, внимательно наблюдавшая за ней своими проницательными голубыми глазами, пока она говорила, теперь подалась вперёд и нежно обняла Дину мягкими тёплыми руками. Дина опустила голову на её тонкое плечо. – Ты отважна, Диночка, и за эту отвагу ты награждена столь многим. Ты не побоялась поверить, и я глубоко уважаю тебя за это… Мне тоже однажды пришлось сделать сложный выбор. Мой муж далеко не самое обычное существо… Ах, Диночка, знала бы ты, сколько я с ним натерпелась, но ведь я всё равно безумно люблю его, и я понимаю его… и каждая женщина поставлена на роль жены только благодаря тому, что она способна выдержать эту роль. Каждая по-своему, и ты на твоём месте тоже не случайно.
— Спасибо, — прошептала Дина в рукав её платья. – Вы знаете, мне кажется, я ещё такая маленькая, совсем ещё ребёнок… Мне приходится делать такой важный выбор, решать такие проблемы… И никто другой за меня их решить не может, потому что это моя жизнь, и как я буду жить, если мой путь жизни выбрала не я сама?
— Если ты можешь так трезво оценить свой возраст, значит, ты уже достаточно взрослая, чтобы принять эти решения, — сказала Аннуиль, снова посмотрев ей в лицо. – Да, ты ещё юна, но вы оба юны, и я не вижу в этом ничего плохого. Я тебя уверяю, Никлис сейчас, наверное, прыгает на кровати от счастья, и я никак не назвала бы такие действия взрослыми. Однако, во всех нас отчасти живёт наша детская сторона личности, и она очень-очень важна в жизни.
— Никлис сказал мне, что, если я хочу, я могу стать эльфийкой, — заметила Дина. – Вы можете дать мне совет, как мне поступить?..
— Мы не имеем права вмешиваться в твоё решение, касающееся этого вопроса, — призналась Аннуиль с виноватыми, печальными глазами. – Но Никлис должен будет одобрить твоё решение, ведь его силы будут нужны, чтобы сделать тебя эльфийкой.
— Его силы?.. – удивилась Дина. – Он не говорил мне об этом…
— Видишь ли… ведь он рассказал тебе о силах, верно? – уточнила Аннуиль.
— Да, наверное. То есть силы можно ещё и передавать? – полюбопытствовала Дина.
— Можно, и порой это спасает жизни!
— Я знала! Когда Никлис только пришёл в наш мир и повредил плечо, моя мама заставила его остаться у нас на несколько ночей, чтобы полечить его. Он температурил в ночь и бредил, я была рядом… Честно, я никогда раньше не видела, как люди бредят, — призналась Дина. – Но, я помню, что я взяла его за руку и как бы вытащила его из бреда, если это вам хоть что-нибудь говорит… Я как бы потянула его, и это отняло у меня силы… так делятся силами?
— Почти, — Аннуиль улыбалась той улыбкой глубокой душевной радости, какая была на лице Никлиса, когда Дина рассказывала ему об этих вещах. – Это можно контролировать, если как следует научиться. Никлис и Эльдар оба умеют это делать. Зная моего сына, он скорей всего даже не подумал, что сообщать тебе об этой потребности в его силах для смены твоей расы нет никакого смысла, поскольку он никогда не предложил бы тебе авантюру, за которую он не смог бы заплатить…
— Но ведь это жизненные силы, ведь это опасно…
— Ну, по-своему опасно.
— Что же нужно, чтобы восстановить эти силы? – поинтересовалась Дина виновато.
— Сон, — Аннуиль улыбнулась. – Отдых, самое страшное, что может случиться — это Никлис проспит сутки. С ним такое уже бывало, когда он был младше, особенно когда он только стал взрослым, он готов был делиться силами несколько чересчур охотно. Он часто заходил слишком далеко, а потом долго спал. Отдавать больше половины сил рискованно, это правда. Три четверти сил – всё-таки много, но Никлис силён душой, поверь мне, и я уверена, он готов пожертвовать ради тебя чем угодно, он будет счастлив это сделать. Спроси его об этом, конечно, но пока пусть будет так.
— Хорошо… Но насколько сложно быть эльфийкой, об этом вы мне можете рассказать? – поинтересовалась Дина.
— Сложно?.. Я никогда не была человеком, — Аннуиль задумчиво обхватила пальцами подборок. – Всё, что я об это знаю, это то, что эльфы легче людей и устойчивее к болезням, но я считаю, что здесь важнее не физическая сторона вопроса, а именно моральная. Сможешь ли ты принять, что у твоей жизни не будет конца, и ты будешь обречена жить до тех пор, пока меч или болезнь не заберёт тебя или Никлиса из этого мира? Сможешь ли ты перенести понимание того, как живёт мир и что им движет? Но есть ещё и другой вопрос, уже о твоём человеческом существе… Сможешь ли ты жить, зная, что годы со временем возьмут своё и старость постепенно согнёт твоё тело, а Никлис останется смотреть, как время съедает и забирает тебя в свои объятья, и он будет не в силах помочь? Это неизбежно погубит его, вслед за тобой. Но такое произойдёт в любом случае. Если один из вас умрёт, второй скорее всего не сможет остаться в одиночестве, ибо я чувствую, что ваши сердца уже связаны невероятно сильно. Я даю вам свободу выбирать свою судьбу, не думай о том, что я могу не позволить вам принять решение в ту или иную сторону.
Дина сидела с широко раскрытыми, сухими глазами и была бледна от сильнейшей внутренней борьбы. Она думала о маме, о своей семье. Ведь она переживёт их, если станет эльфийкой, и ей придётся увидеть их всех покидающими этот мир… Но мысль о мучении, которое придётся перенести Никлису, наблюдая её старение, была ещё больнее для неё. Она так страшно любила их всех! Весь этот мир! Ей было всего восемнадцать лет, а ей приходилось думать о смерти! Это казалось таким несправедливым, жестоким, терзающим. Почему жизнь поставила её сюда, почему именно она в этом огромном мире должна определять такие страшные вещи?.. Тогда-то её посетила успокаивающая мысль, погрузившая её в глухое леденящее забвение. У неё есть возможность выбрать это. Она выпадает не каждому. Если такая возможность действительно встала перед ней, значит, она должна ею воспользоваться…
Дина закрыла глаза и стала молиться. Она делала это не часто, но отчего-то ей казалось, что говорить про себя заветные слова, обращённые к Голтэ Эверэ, в этом доме и в этом обществе гораздо проще, чем в её обычном мире. Она говорила про себя долго, и когда слова её кончились, и она поняла, что больше уже нечего сказать, она знала, куда она решилась повернуть на развилке жизненной дороги. Другого пути для неё не было. Нельзя было упустить такого шанса, пусть она и осознавала, что перед ней лежала трудная дорога, дорога, что даётся лишь избранным, тем, кто способен вынести всё, что встретится на пути. Она подняла голову и взглянула на Аннуиль смело и с затаённой грустью в глубине взгляда.
— У меня есть только одна дорога, — сказала Дина, и улыбка коснулась её губ. – Никлис предложил мне стать частью его жизни, войти в его дом, в его семью, и я сделаю это. Я войду в его мир, и приму его традиции, и я согласна, чтобы моя кровь стала эльфийской кровью. К тому же наша любовь не должна умереть вместе со мной. Мы должны сохранить её так долго, как только может позволить эльфийская жизнь.
Аннуиль сияла улыбкой, и в глазах её блестели слёзы.
— Нет, Ник в тебе не ошибся, — она взяла Дину за плечи. – Нет в мире существа, которое подошло бы ему больше, чем ты, и он – тебе.
Она нежно поцеловала Дину в лоб, а потом предложила ей переплести волосы.
Они долго ещё сидели в тихой уютной комнате, беседовали, рассуждали о жизни, и Дине казалось, она вся напитывалась опытом, которым Аннуиль делилась с ней. Движения эльфийки были плавными и ласковыми, и вся её бойкость словно осталась позади, уступив место спокойной серьёзности ветерана семейной жизни.
А в соседней комнате, растянувшись на матрасе, сбросив одеяло и раскинув в стороны руки, лежал Никлис, глядя счастливо сияющими глазами в окно, где на блёклом небе промаргивались звёзды, которые через несколько часов снова исчезнут, уступив место раннему летнему рассвету. Его окно было распахнуто настежь, но ему всё равно было душно и жарко здесь, и сердце его рвалось на волю, опьянённое и вдохновлённое величайшем чувством на земле.
* * *
Дине казалось, что каждое её чувство, что было радостно, обратилось в ужас и отчаяние. Она стояла посреди дороги, и сердце её колотилось часто и шумно. Она стояла и смотрела на землю прямо перед собой. Папа сказал нет. Не позволил. И её жизнь оборвалась. Она знала, что так будет. Это было лишь сказкой, мечтой, фантастическим сном, но папа сказал нет, и жизнь вернулась в своё русло. Однако, Дины в ней больше не было. Она стояла посреди дороги, ни жива ни мертва, кругом всё было темно и серо, и она только смотрела на дорогу. Всё кончилось. Совершенно всё. Перед ней на дороге лежало тело, и к самым её ногам распластывались промокшие и втоптанные в грязь рыжие пряди волос. Он лежал перед ней на дороге, его затылок залит кровью, под бесчувственной белой рукой поблёскивал разряженный пистолет. Его нет. И нет её. И нет жизни…
* * *
Дина была уверена в том, что она закричала, когда села на постели резким рывком. Она дрожала мелкой дрожью, и чувствовала, что была взмокшей от ужаса. Но прошла секунда, она осознала, где она и что с ней всё хорошо, что она в уютном и спокойном эльфийском доме, и что Никлис совсем рядом с ней, в соседней комнате, мирно спит… Дина вскочила с постели, ей становилось дурно от ужаса. Босая, с растрёпанной косой, она отперла дверь и выскользнула в коридор. Здесь было темно и тихо, и она бросилась к ближайшей двери, быстро постучалась трясущимися руками.
Некоторое время никто не открывал, и Дина, вся в слезах и трепеща всем телом, осела на пол и прислонилась лбом к косяку. В тот же миг она услышала, как замок в дверях щёлкнул, и Никлис приоткрыл дверь, удивлённо выглянув наружу.
— Ник… — выдохнула Дина.
— Динка?.. Голтэ Эверэ, что с тобой? – Никлис наклонился к ней. – Оу, ты же вся мокрая, что случилось?
— Сон… — выдохнула Дина, вцепившись в рукав его сорочки. – Ж-жуткий…
— Ах, иди сюда, — Никлис взял её за локти, помог подняться и ввёл к себе в комнату. Усадив её на матрас, он поспешил отворить окно и зажечь лампу.
— Получше?
— Д-да, — Дина жадно вдыхала свежий ночной воздух.
— Я принесу тебе травяной чай, тебе нужно успокоиться, — сказал Никлис встревоженно. Он стоял у своего шкафчика, где была зажжена лампа, в длинной ночной сорочке и узких штанах, с распущенными по плечам, немного спутавшимися волосами.
— Можно я с тобой?.. – прошептала Дина. Никлис с сомнением посмотрел на неё.
— Не упадёшь?
— Я нормально…
— Ну, хорошо, идём, — Никлис сунул ноги в узкие шерстяные тапки и, взяв лампу, отворил дверь.
Они вместе спустились по тихой лестнице и, пройдя через ночную гостиную, вошли на кухню. Здесь Никлис оставил лампу на столе и занялся кипячением воды и завариванием трав. Пока чай настаивался, он обернулся и спросил:
— Что же тебе приснилось?
— Что… что мой папа отказал нам, что мы не могли быть вместе, и… и что т-ты застрелился… — прошептала Дина, содрогаясь всем телом.
— Конечно, многое может случиться в жизни, но вот склонным к суициду меня считать не нужно, — обиделся Никлис, однако, он быстро опомнился и смягчил свой тон. – Прости, да, это весьма неприятно…
— Это сон… Но мне было так страшно… жизнь кончилась, всё кончилось, и не стало тебя… — Дина сидела с широко раскрытыми глазами.
Никлис разглядывал её озарённое светом лампы лицо с искренним сочувствием и тревогой.
— Лишь сон, — повторил он и присел на табуретку рядом с ней, ласково и ободряюще погладил ладонью по спине. – И он закончился.
— Что, если он продолжится, когда я засну снова?..
— Не думаю, это случается очень редко и чаще потому, что ты сама того желаешь, — отозвался Никлис. – Всё будет в порядке…
— Я просто переволновалась, — Дина слабо вздохнула. — Вот и приснилось… просто, так страшно… а вдруг это вещее?..
— А у тебя уже бывали вещие сны? – спросил Никлис, напрягшись.
— Нет, — выдохнула Дина.
— Это хорошо, — Никлис улыбнулся. – Скорей всего и этот – лишь причина волнения.
Он поднялся и налил чай в кружку.
— Держи, пойдём наверх, там теплей и спокойней, — предложил эльф, и Дина, взяв глиняную кружку, согретую его руками и горячим чаем, последовала за ним по лестнице наверх.
Чай пах мятой, ромашкой и валерьяной, и один его аромат отчасти успокоил Дину. Они поднялись в комнату Никлиса, и Дина уселась там на матрасе, а Никлис занял стул.
— Не пей всё сразу, понемножку нужно, — посоветовал он, убавив свет лампы и прикрыв форточку, из которой сквозило.
— Ладно…
— Тебе лучше?..
— Да, немного… Ты мог бы обнять меня?.. Пожалуйста…
Никлис опасливо спустился с табуретки и уселся рядом с ней на матрасе, укутал её в одеяло и обнял рукой за плечо. Дина прижалась щекой к его груди.
— Спасибо, так просто спокойней… — сказала она тихо и снова потянула немножко чая из чашки.
— Хорошо, — Никлис устроил свою голову, уткнув подбородок в её макушку. – Ты можешь остаться спать здесь, я покараулю твои сны…
— В смысле?..
— Когда ты засыпаешь я могу чувствовать всё, что ты чувствуешь так же ясно, как мои собственные переживания, — пояснил Никлис. – Когда ты бодрствуешь, ты можешь закрывать от меня эти переживания, возможно, ты сама этого не замечаешь. Но когда ты засыпаешь, твой разум остаётся без защиты, и тогда мрачные мысли могут посетить тебя… так же со мной. Ты можешь узнать всё, что ни есть в моей голове, когда я засну.
— О-о… — протянула Дина в слабом удивлении.
— Я посижу вот здесь, на этом стуле, и покараулю твой разум, чтобы никакая злобная мысль не смогла в него проникнуть, — предложил Никлис.
— Но… а как же ты? Как тебе поспать?..
— Я нормально, мне хватит того, что я уже проспал, — отмахнулся Никлис, улыбаясь. – Я всё-таки эльф.
— Ну, ладно… Точно?
— Точно.
Они помолчали несколько мгновений, потом Дина повернулась к нему и внимательно всмотрелась в его лицо. Лучезарная улыбка испарилась с лица Никлиса, и он удивлённо приподнял бровь.
— Твоя мама сказала, что для того, чтобы я смогла стать эльфийкой ты должен будешь отдать мне три четверти своих сил, — произнесла Дина встревоженно. – Почему ты не сказал мне об этом?
Никлис покраснел, кончики его ушей слегка опустились.
— Ты думаешь я не соглашусь отдать тебе хоть все мои силы ради того, чтобы наша любовь существовала веками?.. – спросил он, глядя на неё несколько исподлобья.
— Нет, я в тебе не сомневаюсь, но всё-таки это надо было обсудить, а то, как же мне знать?.. – Дина виновато потупилась.
— Это не вопрос, Динка, даже не думай. Я готов тебе дать столько сил, сколько нужно, я готов тебя поддержать, тем более в таком решении. Я лишь не имею права заставить тебя стать эльфийкой или остаться человеком, — пояснил Никлис, тоже смущённо. – Ты что-нибудь решила на этот счёт?..
— Конечно, — Дина улыбнулась, перебарывая неловкость. – Конечно, решила.
Она весело смотрела ему в глаза, и Никлис начал смеяться.
— Ты прекрасна, — заявил он. – Лучшая, просто лучшая!..
Он быстро наклонился, поцеловал её в переносицу и встал.
— Я готов разделить с тобой всё. И дом, и жизнь, и те века, что нам предопределены, и силы, если таковы нужны, чтобы это всё стало правдой, — произнёс Никлис, улыбаясь.
— Ты говоришь, что я лучшая, а по-моему, это ты лучший, — сказала Дина, протягивая ему чашку. Он взял её, она потянула, заставила его в изумлении согнуться, и нежно поцеловала в губы.
— Это поцелуй на ночь, — пояснила она, выпустив кружку. Никлис смотрел ей в глаза двумя зелёными огоньками, озорными, добрыми и бескорыстно честными.
— Доброй ночи, — Дина тихо улеглась на матрасе, подоткнула подушку рукой.
— Доброй ночи, — сказал Никлис и поправил одеяло на её плече. – До завтра…
Полосатая подушка мягко пахла ароматом подснежников, и Дина зарылась в неё лицом. Никлис же уселся на стуле, как и обещал, потушил лампу и молча вперил задумчивый взгляд в окно. Несколько минут Дина неподвижно лежала, прислушиваясь. Никлис застыл, словно изваяние, и слабый свет раннего утра озарял его красивое лицо, такое мечтательно-спокойное в эту минуту. Дина так и заснула, не сводя глаз с его неподвижного силуэта.
* * *
Когда Дина подняла веки, маленькую комнату озарял всеобъемлющий солнечный свет, выгоняющий все тени из углов и пронизывающий одеяло, которым Дина пыталась от него заслониться. Никлис всё также сидел на стуле, но он был уже одет и причёсан, и солнце играло на его веснушчатых щеках. Глаза его были закрыты, но он сидел прямо, значит не спал. Дина села на постели, виновато глядя на него. Едва она стянула одеяло и собралась встать, Никлис распахнул яркие зелёные глаза, засверкавшие в солнечных лучах, и улыбнулся. Мягкие ямочки очаровательно очертились под его нижними веками.
— Доброе утро, — сказал он таким бодрым тоном, что Дина чуть не застонала. Он умел быть весёлым с утра… Она зевнула и протёрла глаза.
— Я на самом деле не могу оставить твою голову в покое, — Никлис засмеялся. – Даже, когда ты спишь.
— Ты копался в моей голове, пока я спала? – спросила Дина мрачно. Она не слишком была настроена шутить прямо с утра.
— Извини, но я не мог защитить твой разум, не чувствуя тебя, а когда я тебя чувствую, я знаю, о чём ты думаешь. К тому же я полагал, что у тебя нет от меня секретов, — Никлис виновато приподнял брови.
— Нет, секретов у меня не должно быть, — сказала Дина и поднялась на ноги. – Спасибо, было очень спокойно спать.
— Всегда пожалуйста, — Никлис тоже встал. – Мама занимается завтраком, так что как будешь готова можешь спуститься вниз. Я пойду немного побеседую с отцом.
— Послушай… — Дина виновато подняла на него глаза. – Это ничего, я что я пришла к тебе ночью?.. Я знаю, что мы, наверное, не должны бы оставаться так одни, а тут…
— Ничего страшного, не переживай об этом. Ты была напугана, и я не мог не помочь тебе и не поддержать тебя. Ты не сделала ничего противозаконного. Если бы ты попросила меня лечь рядом с тобой, вот тогда это было бы не очень, но… Ты знаешь, что это неприемлемо, и ты этого не сделала, — пояснил Никлис. – Всё хорошо.
— Ладно… — Дина опустила голову. – Я, правда, очень испугалась…
— Я знаю, — Никлис встал и подошёл к ней. – Я это почувствовал. Но ты нашла утешение, и всё уже позади… Нас ждёт новый замечательный день!
Он склонился и нежно коснулся губами её лба.
— Утренний поцелуй?.. – Дина подняла на него взгляд.
— Ну, хорошо, — Никлис нагнулся ниже и поцеловал её в губы, легонько и тепло.
— Я сейчас приду, — пообещала Дина, коснувшись пальцами его вспыхнувшего уха и заставив его вздрогнуть – она знала, что любое прикосновение к ушам очень щекотно, но не прикоснуться к ним она не могла. Никлис улыбнулся, и она прошлёпала босыми ногами в свою комнату.
* * *
После завтрака, который состоял из вкуснейшей овсяной каши с изюмом, сушёными ягодами и бананом, все стали собираться в путь. Аннуиль сложила несколько корзинок и сумок, чтобы сделать бутерброды и съесть их уже у Никлиса, поскольку на приготовление другого блюда на месте у них не было времени. Вещи распределили по лошадям, привязав сумки к сёдлам. Эльдар вывел на двор своего коня и лошадку Аннуиль. Жеребец, на котором ездил эльфийский лорд, был ещё весьма юн и обладал столь же гордым и неприступным нравом, как и его хозяин, однако Эльдар с поразительной ловкостью умел усмирять его. Лошадка Аннуиль была шампанской масти, с розовым носом и копытами и голубыми глазами. Её грива была заплетена в косы с белыми лентами. Седло Аннуиль тоже было белым, и ездила она боком, как и подобает даме.
Дина, задумчиво наблюдая, как Эльдар помогает жене устроиться, размышляла, что научиться так красиво ездить, наверное, и она сможет, если захочет. Пока что, правда, она не слишком хотела пробовать что-то новое, особенно касающееся менее безопасного способа верховой езды. Когда Аннуиль устроилась в седле, Эльдар бережно подсадил Дину, и она взобралась на Нэт-нэт, сев, как и обычно верхом. Никлис ещё не успел присоединиться к ней, и она посидела немного в седле, дожидаясь его. Седло имело свои преимущества, попона на спине лошади, на которой Дина обычно сидела, позади самого седла, не была столь удобной и ловкой.
Однако, вскоре Никлис проворно вскочил на лошадь, и Дине пришлось уступить ему место. Верхом он ездил с великолепной осанкой, очень прямой и уверенный в своих действиях, и Дине нравилось чувствовать это его спокойствие. Он был дома, он был в своей стихии, он делал то, что привык делать с детства, и ловкость во всех этих делах была очевидна. Дина нежно обвила его талию руками, прижалась к его спине, спрятав лицо в густых рыжих волосах. Они вкусно и свежо пахли подснежниками, и Дина зарылась в них, закрыв глаза.
— Готова? – спросил Никлис, обернувшись.
— Ага, — Дина негромко счастливо вздохнула, и они тронулись в путь.
Жеребец Эльдара вышагивал иноходью, Никлис пояснил, что отец всегда любил лошадей, которые ходят именно так. Несмотря на их меньшую манёвренность, их шаг был куда более мягким и приятным для всадника, к тому же выглядело это очень благородно и грациозно. Шаг Нэт-нэт мягкостью не отличался, и Дина мысленно решила, что она понимает, почему Эльдару так нравится лошадь с плавными движениями.
Лес был чистым, свежим и пронизанным лучами утреннего солнца. Жаворонок ещё заливался где-то в стороне от дороги, пахло влагой, корой, травами и лошадьми. Дина сидела, запрокинув голову, и всматривалась в изумрудные своды сосновых крон далеко наверху, в светлые полоски подвесных мостов и лесенок в переплетениях бронзовых ветвей, сияющих пятнышками солнечных зайчиков. Лес то редел, давая место болотистым низинам, то снова поднимался стеной, и заросли черники и багульника мохнатым ковром покрывали землю холмистого ландшафта. Дина с восторгом приглядывалась к гигантским замшелым валунам, которых становилось всё больше, к пластам гранита, что выходили из-под земли то тут, то там и красовались своими покатыми боками.
Они ехали довольно долго, часто переходя с рыси на шаг, и потому добрались до селения, где был дом Никлиса, только через полтора часа. Большую часть времени они ехали по Белой дороге, которая с самого начала так поразила воображение Дины своим великолепным зелёным туннелем. В самом же конце пути они свернули на более узкую дорогу, которая, виляя, вывела их через небольшие болотца, по подмосткам, мимо гигантских стволов и камней, в небольшую долинку меж двух гребней холмов, где располагалось крохотное селеньице. Около двух десятков домов рассыпались по склонам холмов на внушительном расстоянии друг от друга, и медленная жизнь деревеньки была почти незаметна в этот полуденный час. Несколько эльфиек занимались своими уютными огородиками, огороженными плетнями и заборчиками. В центре селения, на вымощенной площади перед пекарней, за деревянным столом сидели несколько эльфов, наслаждавшихся прохладной тенью сосен.
Дина заметила трёх коров, которые паслись на одном из склонов за длинным забором. Никлис проехал дальше, поздоровался с эльфами на площади, и они весело ответили ему по-эльфийски, явно интересуясь, кого он привёз с собой. Дина только виновато улыбалась, почти ничего не понимая из их разговора. Потом они свернули за пекарню и поднялись по узкой тропке на гребень холма, откуда им открылся вид, поразивший Дину до глубины души. У подножия холма, окружённое могучими валунами, круто скатывавшимися вниз, тускло мерцая, лежало прозрачное зеркало лесного озера. На берегу озера стояла маленькая баня, а чуть левее её, в стороне, Дина заметила укрытый в густой зелени жасмина, сирени и каких-то незнакомых ей растений дом. Крылечко выходило на озеро, а засыпанная хвоей крытая дранкой крыша была почти неприметна на фоне лесного ковра.
— Мой дом, — рука Никлиса описала широкую дугу, указывая на постройки внизу и озеро. – Добро пожаловать.
— Ник… — выдохнула Дина. – Это так красиво!..
— Я согласен, — Никлис улыбался, Дина не видела его лица, но прекрасно чувствовала его часто стучащее от счастья сердце.
— Какое озеро… Такое чистое…
— Можем выкупаться после обеда, — усмехнувшись, предложил Никлис. – Только вода довольно холодная, это озеро никогда толком не нагревается. А ещё я не уверен, насколько оно глубокое, кажется, очень глубокое… У него нет мелководья, сразу становится глубоко.
— Страшно купаться, — заметила Дина. – Зато смотреть очень красиво…
— Я купался, — Никлис пожал плечами. – Когда солнце голову спекает, а в такой близи есть столь замечательный водоём, грех не искупаться.
— Ну, тоже правда.
Они стали спускаться вниз по склону.
— Я дома уже недели три не был, — озабочено принялся объяснять Никлис. – Поэтому там может быть пыльно…
— Ничего, я понимаю, — Дина погладила его рукой, надеясь успокоить.
Ещё левее дома, почти позади него располагалась небольшая конюшня, а недалеко от озера была коновязь. Никлис привязал к ней Нэт-нэт, помог Дине спуститься и, оставив родителей заниматься лошадьми и обедом, они отправились к дому. Дина смотрела на дверь в тени навеса, на крашеные деревянные ступеньки, на золотистую хвою и мелкий пушистый мох на крыше и на кусты у крыльца, и мысли её неслись далеко. Она тихо размышляла, что, быть может, этот дом станет её домом, и что она ещё не раз поднимется на это крыльцо и под эту занесённую хвоей крышу… Как далеко пошлёт её жизнь?
Никлис поднялся на крыльцо, скрипнула ступенька. Он выудил из поясной сумки связку зазвеневших ключей и отпер дверь. Петли поддались бесшумно, и на Дину дохнуло пылью. Никлис стоял на пороге, смешно улыбаясь, и убирал ключи обратно в сумку. Дина потрогала косяк. Настоящий. Всё это наяву, и она смотрит распахнутыми глазами в тёмный пыльный коридор. Она вобрала в грудь воздух и с отчаянием отдалась потоку своих мыслей и чувств. Она должна была прожить этот момент. Никлис вошёл первым, снял сапоги и шагнул в гостиную, принялся торопливо отдёргивать занавески и отворять окна, и свежий летний воздух, приторно душный от аромата жасмина, ворвался в гостиную.
Дина осторожно сняла свои голубые кеды, пристроила их под маленькой деревянной лавочкой, рядом с большой для неё обувью Никлиса, и бесшумно ступая по полу, покинула коридорчик, стены которого были обиты панелями из тёмного дерева, а вешалку на левой стене украшали плащ и тёплый камзол. Зеленоватый солнечный свет, пронизывавший листву кустов у окон, затапливал гостиную. Пыль резвилась в тёплых лучах, золотясь и носясь вместе с ветром.
— Какой красивый свет, — заметила Дина, разведя руки в стороны и немного покружившись по полупустой, просторной, несмотря на небольшие размеры, гостиной. Рядом с выходом в коридор темнел камин, возле него стопкой лежали дрова и корзинка с растопкой. Перед камином в лучах солнца красовались зелёный диванчик и кресло, очень похожие на мебель в доме Эльдара и Аннуиль, но имевшие более глубокий зелёный цвет.
Позади диванчика в гостиной не было почти ничего, кроме полупустого стеллажа с книгами у дальней стены и большого, старого, небрежно развалившегося коричневого кресла между ним и правой стеной. Левее стеллажа был проход в столовую, дверь в которую была полностью отворена. Три высоких окна в правой стене пропускали этот волшебный зеленоватый свет, который падал на противоположную стену, где находилась ещё одна тёмная дверь, на сей раз закрытая.
Во всех чертах этого дома чувствовался уют: довольно тёмный цвет дерева, которым он был отделан, давал глазу отдохнуть от яркости солнечных лучей, диванчик и кресло окружали камин, уголок для чтения пристроилось в приятном закутке за стеллажом. Но Дина не заметила на полу ни одного ковра, полки с книгами не были заполнены, и во всей атмосфере было какое-то тихое, спокойное, но щемящее одиночество. Дина ощутила, что этот дом – дом человека без семьи, и что он слишком велик для него. Ему так отчаянно необходима была эта семья или хотя бы для начала жена, хозяйка, способная окружить дом заботой и пробудить весь таящийся в нём уют.
— Можно мне помочь тебе прибраться?.. – спросила Дина, повернувшись к другу.
— Конечно, если ты хочешь, — Никлис улыбнулся. – Это вот моя гостиная… Там дверь на чердак, в коридоре, за лавкой, там кабинет, а это столовая.
Он указал на дверь возле стеллажей, потом оглянулся по сторонам.
— Понимаешь, ведь я разведчик, и тут в деревне довольно много моих соратников, — сказал эльф немного задумчиво, с деловой серьёзностью на лице. – К тому же, отсюда до границы леса всего три лиги, и потому у меня так много кустов вокруг дома. Незачем лишним глазам его видеть.
— А-а, — протянула Дина. – А мне нравится, свет такой получается замечательный…
— Я рад, — Никлис улыбнулся вдумчивой счастливой улыбкой.
— Гулко у тебя тут, — Дина развела руками. – Но мне кажется, здесь очень уютно. По крайней мере, я чувствую, что здесь может быть очень уютно, но тебе должно быть тоскливо жить в таком доме одному?..
— Я-а… — Никлис смущённо поморщил переносицу. – На самом деле да, довольно одиноко. У меня часто собираются друзья, а здесь как раз достаточно место для компании, но да… Тут есть столовая, но я никогда не ем в ней один, слишком странно… Но теперь у меня будешь ты.
Они прошли по залитым солнцем доскам пола в столовую, и Дина с улыбкой отдёрнула пыльные шторы. Здесь стоял длинный стол тёмного дерева, окружённый рядами красивых стульев с мягкими зелёными подушками на сидениях.
— Ник, я лишь надеюсь, что всё это возможно… — Дина погладила спинку одного из стульев. Никлис посмотрел на неё с тревогой.
— В любом случае, — сказал он. – В любом случае, мечтать нам никто запретить не может.
— Мечтать не всегда значит жить, — тихо произнесла Дина.
— Динка, — Никлис посмотрел ей в глаза. – В моей жизни ещё не было момента, когда бы я так сильно понимал, что ты – та, к которой моё сердце тянулось столькие годы, которая может прийти в мой дом и дополнить его, вселить в него настоящую жизнь. Я не могу сделать это один…
Сердце Дины болезненно сжималось от этого окутывавшего их обоих чувства.
— И я чувствую, что нашла того, кто может дополнить мою жизнь… И я сделала всё, что я могла с моей стороны, чтобы мы были вместе, но я не могу знать, что решат мои родители, — у неё защипало глаза от подступивших слёз отчаяния.
— Раз столькое сошлось и столькое прошло так замечательно, и это пройдёт хорошо, — сказал Никлис. – Если Голтэ Эверэ хочет, чтобы мы были вместе, ничто не встанет на нашем пути, а я верю, что Она неслучайно свела наши судьбы. Значит, Она их и соединит.
Дина посмотрела ему в лицо с надеждой, и вера в его блестящих зелёных глазах предала ей сил. Она вздохнула, скрадывая слёзы, и дыхание её выровнялось.
— Не может это быть случайностью, — Никлис поднял руку и осторожно потрогал всегда смешно торчавшие в стороны, круглые уши Дины, и она прикрыла глаза от этого прикосновения.
— Не может, — тихо согласилась она.
Никлис ласково положил большую ладонь на талию Дины и увлёк её за собой в дверь, которая вела в коридор с множеством других дверей. Справа от них находилась малюсенькая, чрезвычайно уютная комнатка, где пристроился столик под окном и два стула по сторонам от него.
— Обычно я ем здесь, — пояснил эльф. Это место казалось очень романтичным, особенно с бежевыми шторами над засвеченным солнцем окном и полочками, заставленными книгами, посудой, баночками и бутылочками.
— Здесь кухня, — Никлис отворил дверь в комнату, соседнюю с крошечной столовой. – И дверь на задний двор.
Всю правую стену кухни занимали дверцы шкафов, а возле левой была плита, полная воды кадушка на табуретке, ящички и полочки с посудой, приправами и инструментами для готовки. У двери, на одиноком крючке висел тёмно-коричневый фартук, чем-то заляпанный.
— Да, кухню содержать в порядке у меня не очень получается… — Никлис покосился на ведро, в котором оказались несколько покрывшихся плесенью тарелок, забытых там и не помытых неизвестно с каких пор.
— Это заметно, но ничего страшного, — Дина по-деловому окинула комнату взглядом. – Давно ты живёшь здесь?
— Нет, всего полтора года, — отозвался Никлис. – Я довольно долго жил в городе, в крохотной квартирке, а потом мне это страшно надоело, я накопил денег, закончил университет и купил этот дом.
— Я даже не удосужилась спросить, на кого ты учился?.. – Дина подняла на него глаза. – Помимо разведки.
— Я закончил два университета, — Никлис усмехнулся. – Сначала я хотел заниматься исключительно военным делом и получил официальное образование разведчика… В крайнем случае я могу и войско повести, если вдруг придёт нужда. Не представляю, правда, как такое может случиться, я всё-таки своего войска не имею и просто ношу звание офицера, руковожу отрядом разведчиков. В большинстве случаев я просто участвую в разведке и слежке за границами вместе с моим отрядом. А по второй моей профессии я учитель фехтования, картографии и истории.
— Сразу трёх предметов? – удивилась Дина.
— Ага, сразу трёх, они вместе идут, — пояснил Никлис. – Просто, с разведкой у меня всё уже налажено и я не стал прерывать карьеру. Когда решу закончить, стану учителем.
— Это удобно, — заметила Дина. – И здорово.
— Да, эльфийская жизнь даёт много времени на обучение, — сказал Никлис. – Отец очень хотел видеть меня воином, хотя для этого, мне кажется, я слишком много беспокоюсь о моих соратниках, это меня отвлекает. Учителем быть мне как-то ближе к сердцу.
— Если честно, меня это радует, — Дина засмеялась.
— Извини… — Никлис виновато приподнял брови.
— Ник, не извиняйся, — Дина привстала на цыпочки и поцеловала его в подбородок. – Ты такой, какой ты есть, и я люблю тебя именно таким. Именно твоим нэ лаэрэрэ нин[1].
Никлис улыбался так радостно, что Дина поняла, что нашла прямой путь к его сердцу.
— Ты же знаешь, что ты использовала бесконечное настоящее время? – спросил он, почти дрожа от восторга.
— Дарэ, кут тар нэ энираниэ кутэл[2], — заявила Дина с улыбкой.
— Динка, кэ ли нэ лаэрэрэ нин! Ирафи ин пал халлэн кикиалальро раталэр напи-орлиндэ?[3] – возбуждённо заговорил Никлис, и речь его полилась такой рекой, что Дина мгновенно запуталась.
— Что?.. – прошептала она.
— Прости! – Никлис засмеялся.
— Это было очень быстро. Я поняла, что ты меня любишь, причём бесконечно, — Дина смущённо засмеялась.
— Ага, но, когда ты научилась так хорошо говорить на эльфийском? – Никлис улыбался до ушей.
— Не знаю, слушала как вы говорите и как другие вокруг говорят, но я всё равно понимаю только пару слов, а говорю и того меньше… — виновато призналась Дина. – Просто… мне показалось, тебе было бы приятно, если бы я могла сказать тебе, что я люблю тебя на твоём языке. Говорят же, что родной язык – язык души.
— Динка… — Никлис облизал губы, задумался и не нашёл слов. – Ты права. Вот и всё, что я могу сказать. И я очень тебя люблю. На твоём языке.
Дина тоже улыбалась. Они прошли вместе мимо маленькой ванной комнаты и чулана в спальню.
— Обычно, — принялся объяснять Никлис. – Гостей не пускают в спальню, как я говорил тебе раньше, но раз уж ты намерена стать моей женой, не думаю, что ты будешь слишком против этого.
— Не буду, — согласилась Дина, оглядывая просторный, но укромный уголок: кровать, заправленную зелёным лоскутным одеялом, множество подушек на ней, тёмно-коричневые шторы на большом окне, мягкую лавочку под низким подоконником, подушку на ней, встроенный в стену шкаф для одежды, тумбочку у кровати, несколько книжных полок и комод в дальнем углу, на котором стояла лампа и несколько свечей. Это было единственным местом в доме, где пустота пространства не чувствовалась так очевидно, как в остальных комнатах. Кровать, подушки, шторы, наконец-то ковёр, расстеленный посередине комнаты, чуть в стороне от постели, всё увеличивало уют и оживлённость помещения.
— Такое большое окно, — заметила Дина, разглядывая заросли жасмина за стеклом.
— Да, вечерами здесь бывает интересно смотреть на звёзды. Вот здесь есть одно место, через которое видно небо через листья, — сказал Никлис, осторожно отворяя створки и тоже выглядывая в окно.
— Романтик ты, — Дина усмехнулась, глядя на него снизу вверх.
— Не могу отрицать, — отозвался Никлис, улыбаясь и не сводя глаз с неба.
Они вышли из спальни в «кабинет», где Никлис хранил своё оружие и боевое снаряжение. Дина с улыбкой разглядывала кольчугу, подвешенную на деревянной подставке, старый и избитый тренировочный щит со времён Ордена, который висел на стене вместе с куском расщеплённой палки, используемой Никлисом для отработки нанесения ударов. В углу в ножнах стоял меч, над ним был подвешен лук и колчан синих стрел.
На длинном узком столике у двери Никлис хранил свой арсенал ножей и кинжалов, которые Дину тоже очень заинтересовали. Поглядев на всё это снаряжение и подумав, что оно выглядит, как каждодневно используемые вещи, она вздохнула. Её меч мог пригодиться ей лишь для костюма, а здесь мечи, похоже, нужно были каждый день для спасения жизни.
— Я надеюсь, тебя не пугает тот факт, что я воин?.. – спросил Никлис, словно услышав её мысли и до этого просто не решавшийся задать этот вопрос.
— С одной стороны пугает, а с другой восхищает, — ответила Дина, улыбаясь. – Во мне есть этот боевой дух, я тебя понимаю.
Никлис счастливо загнул уголки губ в улыбке.
— А для чего тебе вон тот меч? Который над столом? – поинтересовалась Дина, разглядывая красивейшую длинную рапиру, которая по ширине едва ли уступала обычному клинку.
— Это я получил, когда окончил университет. Учителя в Орлинде всегда, независимо от своей специализации, получают во время выпуска меч. Порой, когда я оглядываюсь на моё орденское прошлое, вспоминаю зачем это делается. Ну, а мне это в принципе по профессии подходит. Учитель фехтования без меча – не учитель, — усмехнулся Никлис.
— А это классная традиция, — одобрила Дина. – Мне кажется, художникам тоже нужно выдавать мечи по окончании академии, чтобы отбиваться от заказчиков, не желающих оплачивать работу.
— Ну, если до этого дойдёт, я могу одолжить тебе один из моих, — Никлис взмахнул в воздухе рукой, указывая на свой арсенал.
— Хорошо, — Дина озорно улыбнулась.
— Ты, наверное, вторая после Фильнары, кого это интересует, — заметил Никлис. — Но Фильнара совсем иначе к таким вещам относится. Она тоже хороший воин и она скорей завидует некоторому моему оружию или гордится своим собственным, чем считает это восхитительным.
— Она твоя сестра, — Дина фыркнула. – А я подруга, и я могу восхищаться.
— Да-амс, — согласился Никлис и отворил дверь в гостиную. – Ну, что, я сейчас попытаюсь подмести и вымыть пол, а ты можешь протереть мебель и полки от пыли, если хочешь помочь.
— Хорошо, — сказала Дина. – Чем протирать?
Никлис принёс ей тряпочки и тазик, растопил плиту, натаскал воды из колодца и стал кипятить её. Его дом имел очень удобное расположение комнат, их можно было обойти по кругу. Получив тёплую воду, – Никлис позаботился о том, чтобы её рукам не было холодно – Дина принялась протирать полки в гостиной, подоконники, переставлять книги в стеллаже и счищать воск с подсвечников. Никлис пока вытащил веник и принялся сметать пыль с пола. Остановившись посередине гостиной, он тоскливо посмотрел на камин и заметил:
— Надо подставку для дров купить… или сделать. А то лежит поленница!
— Прекрасная поленница, — сказала Дина, обернувшись. – А вот ковёр здесь не помешал бы.
— Это да, голый пол не слишком хорошо смотрится, — Никлис вздохнул.
— Ковёр придаёт уюта, — пояснила Дина, убирая чёлку за уши, чтобы она не лезла в глаза. – И делает гостиную поистине гостиной, собирает всё вместе.
Никлис кивнул и принялся с ещё большим рвением мести пол. Дина с любовью оттирала одну полку за другой, поправляла шторы, выравнивала картины, и это успокаивало её встревоженную душу. Дом. Как хорошо иметь свой личный дом, как хорошо будет его иметь… Неприятный холодок сомнения пробежал по её спине. Что если нет?.. Она боялась даже вспоминать об этом вопросе, от него всё её тело сжималось и деревенело и мысли словно замерзали в ледяном дуновении ужаса.
* * *
Уборка заняла около полутора часов. Когда всё было протёрто и вычищено до блеска, а коврик из спальни и большая часть мягкой мебели вытряхнуты на улице, Никлис попросил Дину выйти на крыльцо. Сам он взял тряпку и ведро воды и перемыл все полы. Наконец, эльф вышел из дверей дома, всклокоченный, мокрый, с завёрнутыми до локтей рукавами сорочки – от камзола он уже давно избавился.
— И часто ты устраиваешь себе такую зарядку? – поинтересовалась Дина, со смехом наблюдая за ним. Она стояла босиком на траве, и рядом с ней остановилась Аннуиль, тоже босая, и её маленькие светлые ножки выглядывали из-под подола длинного кремового платья.
— Нет, — Никлис бросил тряпку в ведро и выпрямился, убирая волосы с лица. – По правде говоря, последний раз я мыл пол полгода назад… Когда мама заставила.
Он, смешливо сощурившись, посмотрел на Аннуиль, и вылил грязную воду из ведра под куст у крыльца. Дина рассмеялась. Аннуиль поднялась по ступенькам и деловито заглянула в коридор. Поглядев на блестящий пол, она сказала:
— Молодчина. Мы уже разложили всё на берегу, приходите обедать.
— Мама, — взмолился Никлис. – Я зря что ли всё это драил?! Специально ведь мыл, чтобы можно было в столовой поесть…
— Так ведь пол ещё не высох, — заметила Аннуиль.
— Он недолго сохнет. Сейчас мигом всё высохнет. Вы пока сюда все несите, — Никлис снял носки, босиком прошёл по сырым крашеным доскам, пошуршал в чулане и принялся вытирать пол сухой тряпкой. Дина только диву давалась, откуда у него столько рвения вычистить свой дом. Эльдар и Аннуиль принесли корзинки с берега. Когда они пришли, дом блистал чистотой.
— Подождите меня пятнадцать минут, пожалуйста, — попросил Никлис, снимая с пояса ремень с поясной сумкой и карманным ножиком в ножнах. – Я не могу сесть за стол в таком виде.
— Хорошо, — снизошла Аннуиль, и Никлис, повернувшись, помчался босиком по длинным сосновым иголкам, по дорожке к берегу озера. Дина, засмеявшись, побежала за ним, но прежде, чем она успела настичь его, он сделал несколько длинных скачков и с разбегу прыгнул в озеро. Плавучие мостки качнулись, раскатывая по зеркальной поверхности плавные длинные круги, а Никлис нырнул, вытянув над головой руки.
Дина не намерена была следовать за ним дальше и остановилась на пологом камне у самого берега. Она, улыбаясь, видела голубоватую под водой белую рубашку Никлиса, а потом он вынырнул, фыркая и хохоча от холода.
— А-ах, что может быть лучше! – крикнул он, шлёпая по воде руками, а потом принимаясь усердно плавать кругами, чтобы согреться.
— Не холодно? – осведомилась Дина, улыбаясь.
— Ужасно холодно! – и Никлис устремился изящным кролем к другому берегу озера. Его руки поочерёдно вылетали из воды, поднимая в воздух каскады сияющих в солнечных лучах брызг, описывали упругую дугу и словно лезвия вонзались в зеркальную поверхность. Развернувшись, Никлис произвёл идентичную серию безупречных гребков и схватился рукой за подмостки.
— Теперь теплее, — заявил он, выбираясь и отжимая волосы и выпроставшийся подол сорочки.
— Ну ты даёшь, — заметила Дина. – Так здорово плаваешь.
— Что ж, спасибо, — Никлис вышел на берег, оставляя на разогретых солнцем камнях мокрые тёмные отпечатки своих узких пяток. – Сейчас быстренько переоденусь и можем садиться обедать. А потом сразу к твоим, иначе не поспеем на ужин.
* * *
В их отсутствие Аннуиль накрыла на стол. Так как посуда у Никлиса была не такая богатая, как у его родителей, то количество тарелок сократилось до двух, так же, как и количество столовых приборов. Никлис на десять минут ушёл в спальню, и вернулся оттуда с тщательно просушенными полотенцем и гладко расчёсанными волосами, в свежем камзоле и с веточками, вставленными в волосы над ушами. В своём доме он имел право сесть во главе стола, хотя он явно чувствовал себя несколько некомфортно в этом положении. Дина села по его правую руку, Аннуиль рядом с ней, а Эльдар напротив них.
Никлис всё ещё продолжал бережно касаться ноги Дины под столом, и она чувствовала себя поистине счастливой, несмотря на все её тревоги насчёт предстоящего разговора с родителями. Сэндвич показался ей самым вкусным блюдом на земле, чай в чашках распространял нежный аромат жасмина, а печенье в корзинке пахло корицей и сахарной пудрой. Дина разглядывала зелёную гостиную, лучи солнечного света, пронизывающие листву, ещё влажные рыжие волосы Никлиса и незатейливые бежевые салфетки поверх мшистой скатерти, и ей не верилось, что такое красивое и романтичное место может быть её будущим домом. Она никогда даже не думала, что ей доведётся посетить такое место, не думала, что сможет когда-нибудь взглянуть на такое место, как на своё собственное и уж конечно никогда бы она не подумала, что ей выпадет шанс выйти замуж за эльфа.
[1] Я люблю тебя (в бесконечном настоящем времени).
[2] Да, это то, что я имела в виду. («Энираниэ кутэли» — фраза означающая «иметь в виду», дина допустила в ней ошибку забыв «и» на конце «кутэли».
[3] Динка, как же я тебя люблю (бесконечное настоящее время)! Когда ты так хорошо научилась говорить по-эльфийски?
