Первый снег. Глава 2
Глава 2
Тайна Арольна
Брат Нерольна жил в башне, выделенной ему как члену караульного отряда, высланного из Орлинда в Эльвий для поддержки людского государства в противостоянии Отрешённым. Башня эта, одна из сотни других башен, расположенных по всему периметру города и смотревших на широкую равнину словно сотня бдительных глаз, находилась в юго-западной части города, и Обифримол успел увидеть добрую часть мокрого и грязного в эту пору Эльвия пока они добирались туда от приюта. Нерольн молчал почти всю дорогу, с непроницаемым лицом шагая по чумазым улицам, уже не обращая внимания на глубину луж и держа за лапку своего нового подопечного.
Когда они пересекли почти половину города и вышли на широкую, покрытую ямами, частично мощёную улицу, что шла вдоль городской стены, отделяя от неё жилые дома, было уже совсем темно. Дождь только усиливался, и огни в окнах и бойницах мигали среди его потоков тёплыми маячками. Обифримол, прыгавший всю дорогу так, что брызги летели во все стороны, успел устать и шёл теперь уже спокойно. Ему нестерпимо хотелось поесть и высушить мокрую шерсть. Наконец, они пересекли улицу и остановились возле широкой, низкой двери, напоминавшей небольшие ворота с дополнительной дверцей с правой стороны. Нерольн постучал по глухому чёрному дереву настойчиво и отчётливо, и звук внутри раскатился странным эхом.
Внезапно небольшое окошечко в дверце справа отворилось, луч красноватого света упал на грудь Нерольна, и кто-то что-то сказал. Нерольн нагнулся, заглянул в окошечко и ответил. Обифримол изучал двери, массивные, собранные из щелистых досок и окованные железом. Это были древние двери, ими пользовались уже не первый век, но они, несмотря на свою потрёпанность и на щели, выглядели так, словно могли перенести ещё пару веков, не шелохнувшись под ударами времени и непогоды. Послышался скрежет металла. Обифримолу отчего-то понравился этот звук. В его воображении возник образ гигантского засова с филигранью. Засовом этим должен был заведовать могучий охранник в чёрном шапероне с краями в форме зубцов, и жить этот страж должен был в маленькой караульне, озарённой лишь одной лучиной, как рассказывали в сказках. Он знал когда входили маги, знал, когда эльфы, когда люди, когда гномы, и всегда мог отличить их одного от другого, даже если они скрывали свою истинную внешность. Он давал проходящим задания, каждому по его способностям, но далеко не каждый…
Тут дверь открылась, и на Обифримола дохнуло плесенью, запахом мокрых камней, мха и дыма. От дыма у него страшно зачесался нос, и он не сразу разглядел человека, стоявшего в дверях. Караульный был вовсе не высокий и даже не в шапероне. На голове у него вообще ничего не было. Блестящие сальные волосы вокруг глубокой залысины были неопрятно зачёсаны назад и обкромсаны так, чтоб не доставать плеч. Его худое, желтоватое лицо, покрытое глубокими морщинами, напоминало пергамент. Пергаментный подбородок был покрыт седой щетинкой, пергаментные складочки кожи мешочками нависали над глазами, делая его выражение постоянно жалобным и молящим. Жёлтый свет масляной лампы, стоявшей в неглубокой нише в стене, представлявшей собой караульню, озарял потрёпанный воинский камзол охранника и его большие начищенные сапоги, но Обифримол всё равно разглядел нищенского рода лохмотья, торчавшие из-под камзола, и заплатанные шаровары.
— Эх, сырость, — вздохнул охранник. – Даже от огня не греется, мерзкая вода.
Нерольн ничего не сказал, только слегка кивнул и, согнувшись почти пополам, нырнул в дверь. Обифримол последовал за ним, и они оказались в длинном, гулком коридоре, проходившем внутри стены. Охранник запер дверь и забрался в свою нишу напротив, кряхтя и ворча себе под нос. Нерольн же стряхнул с сапог грязь, взял Обифримола за лапку и зашагал по коридору налево. Мощёный пол был скользким, мокрым и холодным. Обифримол старался перепрыгивать зеленоватые лужи, бликующие в свете оранжевых фонарей на стенах.
С низкого арочного потолка что-то капало и по всей длине коридора тянулся ряд широких древних балок, распирающих каменные стены. Нерольн не замедлил врезаться в одну из них лбом и злобно зашипеть. Пригнувшись ещё ниже, он потянул Обифримола за собой до первого поворота. Здесь коридор спускался на две ступени вниз, но над ступенями в стене была ещё одна дверь, узкая и длинная, словно бойница. Нерольн достал из одной из своих поясных сумок связку ключей, отпер дверь, и они поднялись на два пролёта по узкой, неровной лестнице в кромешной темноте. В стене справа были бойницы, но сейчас они не давали света, и Обифримол слышал лишь шум дождя. Лестница шла кругом, и мальчик успел заметить ещё одну дверь в стене, мимо которой они прошли, чтобы добраться до второй двери. Лестница вела и дальше, но Нерольн остановился, перевёл дух и постучал. Обифримол слушал, насторожив пушистые уши. Что-то зашуршало, потом отчётливо щёлкнул замок, и дверь приоткрылась. Луч света, упавший на высокую фигуру Нерольна почти ослепил привыкшего к темноте Обифримола.
— Братец?! – раздался одновременно радостный и испуганный возглас, к Нерольну протянулась длинная рука, схватила его за рукав и втащила внутрь. Обифримол поспешил последовать за ним. Дверь, что вела непосредственно в квартиру, была обита ватой и мешковиной. Масляная лампа стояла на лавке в тесном коридоре, отбрасывая моргающий свет на плащи, висевшие на стене напротив и на две высоченные фигуры.
— Знакомься, — сказал Нерольн устало, снова положив руку Обифримолу на плечо. – Это Обифримол.
— О, привет-привет, рад знакомству, — брат Нерольна наклонился так низко, что его весёлое, светлое лицо оказалось на одном уровне с мордочкой юного фольена. От удивления Обифримол даже рот раскрыл. Это был огромный и очень добрый эльф. Серо-зелёные глаза его, тёплые и влажные, как летний дождь, весело блестели, очерченные смешными белёсыми ресницами. Он был похож и не похож на Нерольна одновременно: такое же узкое скуластое лицо с длинным тонким носом и прямыми бровями, но несмотря на то, что в его лице было больше острых углов, оно казалось в разы теплее и дружелюбнее, чем лицо Нерольна.
— Арольн, — представился эльф, протягивая мальчику большую длиннопалую ладонь.
— Зд-аствуйте… — выдохнул Обифримол.
— Хороший ты парень, — обрадовался Арольн. – И надолго ты у нас?
Обифримол растеряно пожал плечами.
— Пока я не отыщу куда его пристроить, — ответил за него Нерольн, и Арольн выпрямился, став почти на пол ладони выше своего брата. Нерольн отвёл взгляд, и Арольн продолжил:
— Голодные?
— Да-а, — протянул Обифримол, глядя на них снизу вверх широко распахнутыми синими глазами.
— Проходи, устраивайся! – пригласил Арольн. – Сейчас согрею ужин.
Обифримол неуверенно переступил порог прихожей и заглянул в тесную круглую комнату с высоким потолком, в одной стене которой пылал жаром камин. Перед ним удобно устроился жёсткий и плоский диванчик, а рядом с ним – кресло, очень напоминающее стул. У правой стены протянулся накрытый голубым лоскутным одеялом матрас, в левой стене были узкие окна с плотно захлопнутыми ставнями. Слева от входа расположился стол и чугунная дровяная плита, на ней пристроился круглый жестяной чайник и обожжённая кастрюля. Обифримол принюхался – пахло влажным камнем, камином, железом, мокрой шерстью и немножко ужином. Вдохновлённый этим, он кинул взгляд на узкий письменный стол под окном и подошёл к тёплому камину.
Арольн и Нерольн некоторое время обсуждали что-то яростным шёпотом, несмотря на то что Обифримол всё равно не мог понять их, когда они говорили на эльфийском. Наконец, Нерольн приковылял к огню, босой, в одной только длинной распоясанной рубахе странного, выцветше-голубого цвета. Он опустился в жёсткое кресло, потёр крепкую голую коленку и устремил бездумный взгляд в огонь. Однако Обифримол продолжал смотреть на заворожившую его рубаху. Она была свободная и спадала до самых колен, но воротничок её был стоячим, и на нём поблёскивала вытертая вышивка. На когда-то крахмальных длинных манжетах тоже была вышивка, но Нерольн расстегнул их, и Обифримол не смог разобрать рисунок.
Арольн поставил чайник, растопил плиту, потом подошёл к камину и упёр руки в бока.
— Сейчас вода согреется, и я пойду, доставлю по назначению твою информацию, а потом вернусь. Вы пока ужинайте без меня, Ната готовила, жуть, как вкусно. Я уже поел, — заявил он и подбросил ещё несколько поленьев в огонь. – И ещё, Обифримол, уборная за плащами в коридоре, у двери, если тебе будет нужно.
Обифримол кивнул, хотя понятия не имел, что он имел в виду.
— Ната в городе? – удивился Нерольн, обернувшись и подняв на брата глаза.
— Угу, — коротко ответил Арольн, и губы его поджались.
— Почему?
— Она здесь работает. А если тебя интересует почему она готовит для меня, то я скажу тебе то же, что говорил прежде – запрет родителей на благословение не означает, что мы перестанем общаться, — сказал Арольн серьёзно, но Обифримол услышал в его голосе, как заколебались его интонации.
— Ну да, конечно, — Нерольн снова отвернулся.
Спустя четверть часа Арольн принёс брату ведро тёплой воды, губку, полотенце, чистые бинты и какой-то вкусно пахнущий отвар в чашке. Нерольн принялся мыть и ополаскивать отваром свои избитые сапогами пятки, потом бережно перевязывать их, а Обифримолу подали целую миску горячей картошки с мясом. Восторженный таким ужином, он забыл совершенно обо всём, отбросил поданную ему ложку, ошеломив этим обоих эльфов, и руками и зубами скоро расправился с ужином. Наконец, в передней хлопнула дверь, и Арольн отправился выполнять поручение Нерольна. Обифримол тем временем, сытый, высохший и согретый, свернулся в калачик прямо на суконном ковре перед камином и провалился в сон.
* * *
Обифримол не знал, сколько было времени, когда он открыл глаза. Однако, когда он проснулся, ставни на окнах, такие же древние, как и двери ведущие в башню, были распахнуты, солнечный свет лился в серую комнату сквозь мутные слюдяные окошки, а в камине всё ещё горел огонь. Среди поленьев стоял чугунок с какой-то едой, аппетитно скворчавшей и парившей в до духоты тёплой комнате. Обифримол жадно втянул носом запах еды, потом поднял голову и огляделся. Над столом у окна возвышалась плечистая фигура Нерольна, который усердно что-то писал. Арольна видно не было, но Обифримол слышал чьё-то мурлыканье за диваном и решил, что эльф готовит что-нибудь на завтрак.
Мальчик поднялся, отряхнул с просохшей шерсти грязь, поглядел на скомканную рубаху Нерольна, так хорошо послужившую ему во время вчерашнего дождя, и обошёл диван. Арольн действительно резал хлеб на столе у дальней стены и напевал что-то себе под нос. Обифримол, который начал догадываться о смысле его вчерашней фразы, подошёл к нему и испуганно подёргал эльфа за рукав.
— А что «убо-ная»? – осведомился мальчик чуть слышно. Арольн перестал мурлыкать и обернулся к нему, потом к Нерольну, недоумённо приподнимая брови.
— Он спрашивает, что это такое, — сказал Нерольн с усмешкой. – Он забывает вставить «такое» во фразе «что такое». Покажи ему.
Арольн тоже улыбнулся, потом подтолкнул Обифримола к прихожей.
— Пошли, покажу. Доброе утро, кстати.
Спустя полчаса Обифримол учился правильно держать ложку в попытке съесть странную, отвратительную кашу, которую его заставили есть на завтрак. Во-первых, держать ложку оказалось частью какой-то немыслимо сложной науки этикета «поведения за столом», а во-вторых, каша Арольна была совершенно несъедобна. Обифримол с аппетитом умял ломоть белого хлеба с коровьим маслом, но вот большая изящная ложка давалась ему с большим трудом, к тому же, есть кашу ему вовсе не хотелось. Наконец, Нерольн сдался, и позволил Обифримолу доесть завтрак как ему удобнее, на что Обифримол встал и отошёл от стола, демонстрируя, что он больше не голоден. Арольн вздохнул и сказал, что скормит остатки каши караульной собаке, потому что она всё равно пригорела, а потом стал придумывать во что нарядить Обифримола.
— Тебя нужно привести в порядок, это однозначно, — сказал эльф, критическим взглядом изучая мальчика. – Вымыть, причесать, подстричь и одеть, и я даже знаю того, кто мог бы сделать это вдвое лучше всех нас вместе взятых. К тому же она может что-нибудь сделать с твоей картавостью.
— Кто?.. – прошептал Обифримол;
— И снова Эннаталь, — застонал Нерольн, проводя по лицу рукой.
— Ната занимается проблемами с речью, а у твоего найдёныша они явно имеются. Позволь ей побыть профессионалом, — ответил Арольн.
— Ладно-ладно! Уводи его! – воскликнул Нерольн, вскинув руки и отвернувшись обратно к своему столу.
— Я ничего не понимаю, братец. Ты хочешь, чтобы я о нём позаботился для тебя или нет? – осведомился Арольн, наклонив голову к плечу.
— Да! – раздражённо ответил Нерольн. – Забери его и приведи в порядок! У меня всё равно дела.
— Хорошо, — Арольн вздохнул. – Расстраиваешь ребёнка. Пошли, Оби… можно я буду называть тебя Оби?
— Можно… — выдохнул Обифримол.
— Отлично. Надо бы тебя во что-нибудь одеть, а то ты так совсем дикий, — Арольн улыбался. – Может, мой короткий плащ на тебя можно как-нибудь надеть…
Через несколько минут усердных примерок и укутываний, Обифримола завернули в просторный суконный плащ Арольна. Нерольн тем временем кончил писать, завязал волосы в узел на затылке и, не скрывая хромоты, отправился в прихожую и принёс оттуда свои сапоги, которые сначала отмочил в мыльной воде, а потом долго колотил тыльной стороной изящного походного топорика, чтобы смягчить жёсткие складки кожи на лодыжках. Наконец, Арольн тоже собрался, надел красивую рубашку с вышивкой на стоячем воротничке и таких же длинных манжетах с блестящими пуговками как у Нерольна, а поверх рубашки накинул тёплый суконный камзол густого черно-зелёного цвета и застегнул крючочки, от которых в обе стороны по груди разбегались витиеватые разговоры.
Его наряд, такой аристократически чистенький и опрятный, восхитил Обифримола. Несмотря на то, что одежда эльфов не была слишком замысловатой, выглядела она всё равно очень эстетично. Натянув на ноги высокие кожаные сапоги на ремешках, похожие на сапоги Нерольна, и подпоясавшись ремнём, к которому крепились несколько поясных сумочек и небольшой кинжал, Арольн набросил на плечи просторный и невероятно роскошный пепельно-голубой плащ и протянул Обифримолу руку.
— Пошли, малыш, приведём тебя в порядок.
Обифримол покорно взял его за палец, и они вместе покинули башню. Пергаментный охранник был на своём месте и пожелал им доброго дня. Арольн кинул ему монетку, и охранник радостно раскланялся, назвав эльфа лордом. Обифримол уже слышал, как Нерольн именовал себя лордом, когда говорил своё имя человеку из приюта. Титул этот не имел для мальчика того же значение, какое он имел для самих эльфов, но он всё равно предавал весомость их авторитету. Лорд означало владыка, хозяин, обладатель какой-то особенной силы – в разуме Обифримола.
Сегодня Эльвий был на сотню тонов ярче и веселее вчерашнего. Это был восхитительный город, в бесчисленных лужах которого играло озорное осеннее солнце, перескакивая в окна за распахнутыми ставнями и купаясь в потоках пощипывавшего ветерка. Стены домов, неприятно серые вчера, оказались выбеленными сегодня, придавая городу куда более привлекательный вид. Ветер выдул запах помоев и лошадей из тесных улочек, хотя все местные запахи всё равно поражали разум Обифримола, не привыкшего к такому скоплению вкусов и зловоний.
Одежда горожан, которых на улицах было куда больше, чем прошлым вечером, сияла красками. Эльвийцы носили крашеную одежду, какой Обифримол никогда прежде не видел. Здесь были и красные рубахи, и канареечного цвета жилеты, и индиговые шаровары, и белоснежные юбки, и зелёные береты с цветными перьями, и даже фиолетовые гетры. Фиолетовый цвет для Обифримола был настоящей новинкой. Если ему доводилось видеть красную, жёлтую, синюю или зелёную одежду прежде, то он никогда не думал, что ткань можно покрасить в фиолетовый.
Они не выходили на широкие улицы. Арольн крепко держал маленькую лапку ошеломлённо озиравшегося Обифримола и шагал какими-то проулками и переходами, поворачивая то вправо, то влево, и, наконец, вышел на небольшую площадь, где росло несколько деревьев и уже расположились торговцы со своими телегами и переносными лавочками. Запахи здесь совершенно смешались в разуме Обифримола, и он очнулся только тогда, когда Арольн подвёл его к невысокому крылечку одного из выбеленных домов, стоявших по периметру площади. Отворив дверь и, как делал прежде Нерольн, нырнув внутрь, Арольн потянул за собой Обифримола, и они оказались в пропахшей камином тесной комнатушке. Здесь был небольшой стол, за которым никого не было, пыльные окошки, ведущие на площадь, украшенные такими же пыльными бесцветными суконными занавесками, и несколько дверей. На дверях висели кованные номера. Арольн подошёл к двери под номером «три», вытащил из поясной сумки ключи, отпер замок и вошёл в коридор как к себе домой. Обифримол изумлённо наблюдал за этим всем, а потом осторожно последовал за ним в тесную и довольно тёмную переднюю.
— Ната, я дома! – произнёс Арольн куда-то в глубь дома. Послышался шелест одежды, потом шаги, радостный смех, и Обифримол увидел, как на шею к Арольну бросилась красивая высокая эльфийка с удивительными волосами. Эти волосы, достававшие до самых колен, струились восхитительными каштановыми волнами, тяжёлые, длинные и волшебные, словно созданные из одних лишь цвета и расплавленного металла.
— Аро, как же я рада! Я уже начала волноваться! – раздался мелодичный, ореховый голос эльфийки. Обифримол долго потом пытался вспомнить, почему он решил, что у неё был ореховый голос и как охарактеризовать ореховый голос… одно он знал точно – голос был ореховым.
— Прости, Нерольн объявился без предупреждения, мне пришлось остаться в башне, — пояснил Арольн, обвив руками её сильный, гибкий стан.
— Там так сыро и холодно, сбежал бы, — она засмеялась заливисто и озорно, а потом вдруг остановилась и опустила руки. Её чистые, серые глаза, широко посаженные и блестящие как звёздочки, внимательно посмотрели на маленькую фигурку растерянного Обифримола. Её лицо было красивым, совсем овальным, с капелькой-носиком и полными неяркими губами. Россыпь веснушек украшала её молочно-белые щёки, а необычный изгиб мягких бровей придавал странное, уважительно-пристальное выражение её поблёскивающим глазам. Она была одета в одну длинную голубую рубашку-платье, делавшую её грациозной и гибкой и вместе с тем выдававшую неожиданную для Обифримола черту её семейного положения – она была беременна.
— Знакомься, — произнёс Арольн с улыбкой, протянув к Обифримолу руку. – Это Обифримол, Нерольн отыскал его вчера или позавчера где-то в своей разведке и не нашёл другого выхода кроме как оставить его себе пока не отыщутся его родители. Оби, а это Эннаталь, моя жена.
Обифримол продолжал испуганно смотреть на них обоих, и встревоженно-внимательное выражение сошло с лица Эннаталь.
— Какой маленький и какой напуганный! – воскликнула она и, подойдя, закрыла дверь, а потом опустилась на колени и положила тёплые женские руки на маленькие плечи Обифримола. – Не бойся так! Нерольн, конечно, о тебе позаботиться не сумеет как следует, придётся нам помогать!
Она встала, опершись на поданную Арольном руку и продолжила:
— Снимай это всё с себя, сейчас согрею воду и вымоем тебя! Аро, неси воды!
Арольн сбросил плащ, помог Обифримолу справиться с его громоздкой одеждой и ушёл с вёдрами за водой. Пока он пропадал, Эннаталь снова подошла поближе к Обифримолу и, наклонившись к нему, произнесла негромко и очень серьёзно:
— Я почти уверена, что Арольн даже не подумал об этом, но ты должен знать с самого начала. Всё, что ты видишь и слышишь здесь, остаётся здесь. Нерольн не знает о существовании этого места и этой семьи, и ему пока что не нужно знать. Ты умеешь хранить секреты?
Обифримол смотрел на неё, распахнув глаза и изо всех сил стараясь понять, что она имеет в виду. Он чувствовал всю важность её слов, но не мог по-настоящему осознать их значение.
— Умею, — прошептал мальчик, стараясь казаться ответственным.
— Это очень хорошо. Быть может, Арольн расскажет тебе что-нибудь ещё, пусть он это решает, но он и я для Нерольна – просто друзья, случайно оказавшиеся в городе в одно время. Это очень большой секрет. Об истине всего этого знает лишь один или два других человека, и никто больше не должен знать. Пока, — продолжила Эннаталь. – Ты меня понимаешь?
— Ста-аться, — выдал Обифримол взволнованно.
— О-о, как ты картавишь! – Эннаталь заулыбалась, и глаза её снова игриво заблестели. – Над этим тоже придётся поработать!
Арольн вернулся с вёдрами, и вскоре Эннаталь уже грела воду и готовила для Обифримола ванну. Их квартира была небольшой и уютной, хоть и скудно обставленной. В гостиной стоял жёсткий диван, похожий на тот, что был в башне Арольна, и несколько стульев подле камина. Дверь в кухню была отворена, и там на плите кипятилась в больших кастрюлях вода. Здесь были и другие двери, но Обифримол не сразу узнал куда они вели. Вскоре вода была готова, Арольн отворил одну из дверей и провёл мальчика в «уборную», куда более просторную чем в башне и имевшую маленькое мутное окошечко высоко в стене.
В этой уборной была удивительная вещь – широкая медная ванна. В неё Арольн налил подогретой воды и велел Обифримолу раздеться и залезть туда. Мочить шерсть юный фольен никогда не любил, и он только удивлённо посмотрел на Арольна, думая, что всё это – одна большая шутка. Эльф же явно не шутил. Он попытался на пальцах показать мальчику то, что он имел в виду, но Обифримол и так всё понял, хотя ему вовсе не хотелось делать того, что от него требовали. Он нехотя разделся, не заботясь о том, что дверь в комнату открыта, а подле него стоит Арольн. Посмотрев ещё раз на воду, Обифримол в нерешительности оглянулся.
— Полезай, — настойчиво приказал эльф. – Полезай и отмачивай свои колтуны. Посиди пару минут там, я пока расчёску найду.
Обифримол взволнованно подёргал ушами, но не рискуя противостоять своему покровителю, забрался в воду. Вода была приятная и почти горячая, совсем не такая противная, как бывает в реке. Она пробралась сквозь его шёрстку к его продрогшему в дороге телу, и на несколько мгновений он даже ощутил удовольствие от всего происходящего. Но спустя ещё несколько мгновений, Обифримол понял, что вода заставила его шерсть отвратительнейшим образом прилипнуть к телу и, не выдержав этого чувства, он запрокинул голову и заорал:
— А-а-а-а-ар!
Арольн примчался в ванную в несколько скачков, совершенно обескураженный и озадаченный.
— Ты чего кричишь!? – изумился он, остановившись перед ванной.
— Шерсть! Шерсть липнет! – визжал Обифримол. – Липнет! Айу! О-о-о-а-а-ар! Липнет! Мокро! Мокро! Не сухо, мокро!
— Перестань! Перестань орать, пожалуйста! – воскликнул Арольн. – Соседи придут проверять, кого мы режем! Тише ты! Так и должно быть мокро, ты же в воде сидишь!
— Соседи?! – испугался Обифримол и замолк, почёсывая то бок, то коленку. – Эннат-таль сказала… сказала, никто не должен знать…
— Правильно, никто не должен знать. Так что потерпи, ванна не настолько неприятна, — заявил Арольн.
— Ву-у-у-а-а-а! – взвыл Обифримол в последний раз и притих. Арольн вздохнул, покачал головой и достал с полки щётку и гребешок.
— Ну, держись, будем тебя вычёсывать! – объявил он почти радостно.
Вместе с Эннаталь они работали целых полчаса, старательно вычёсывая свалявшиеся волосы юного фольена. Обифримол терпел, сколько мог, но иногда, не выдержав, орал во всё горло. Наконец, они вышли из положения за счёт того, что подстригли мальчика «под горшок», оставив чёлку надо лбом, которую Обифримол сразу же по привычке разделил надвое над виском. Когда с волосами было покончено, Эннаталь ласково и бережно вычесала щёткой шёрстку фольена, выпутывая из неё смолу и мусор. Стоило ворсинкам щётки застрять в колтунах чуть больше чем обычно, Обифримол мгновенно напрягался, приготовляясь снова взвыть, а иногда даже вскрикивал, поскольку никак не мог вспомнить как попросить Эннаталь расчёсывать нежнее. После очередного такого взвизга, Арольн подошёл к табурету, на котором Обифримол сидел теперь, прикрытый простынёй, и, руки-в-боки, наклонился к нему.
— Оби, неприлично так орать, — произнёс он строго. Обифримол в испуге смотрел в его серьёзное лицо.
— Я… я очень хочу быть воином… — прошептал мальчик в своё оправдание. – А воины кричат… много… и громко. А ещё мне больно…
— Настоящий воин любую боль перетерпит. А что, если ты прячешься от врага, а тебе больно? Ты будешь вопить в своём укрытии, чтобы дать врагу знать где ты? – спросил Арольн серьёзно.
— Не-ет…
— Вот именно. А Голтэ Эверэ благоволит тем, кто стоек в бою, любом бою, будь то битва на ратном поле или состязание умов, так что учись контролировать свои эмоции, — произнёс Арольн уже с улыбкой.
— Голтэ Эверэ?.. – переспросил Обифримол. – Нерольн говорить про Голтэ Эверэ.
— По-твоему Голтэ Эверэ будет Синяя Птица. Она сотворила этот мир, и по Её плану текут наши жизни, — пояснил Арольн. – Не знаю, верят ли в Неё фольены, среди местных людей по крайней мере почти нет верующих. Здесь сплошное язычество. Не сказать, чтобы эльфы были все религиозные фанатики, среди нас тоже не очень много по-настоящему верующих.
— А Нерольн?.. – полюбопытствовал Обифримол.
— Нерольн… — Арольн почесал затылок. – Нерольн верит, но шатко, так скажем.
— А-а, — протянул заинтригованный Обифримол. – Мир сделал Аеерашо, так говорят дома. Он в небе светит… Ночь и день сделала его сестра Уууало, она светит, когда темно. Потом она сделать воду и запустить туда уульщипе. Аеерашо обидеться и сделать землю и нас. Он дал нам уши и носы и шерсть фооль, чтобы мы не теряться в лесус и не мёрзнуть. Уууало назначает нам вааницаль, тех, кто умер давно, но кто был… родным?.. И они следят за нами. Мой вааницаль Ууцивааци, его звали так же, как Ууцивааци, который украл золотую флейту у самого Аеерашо…
Мальчик замолк, смущённый тем, с каким любопытством слушает его Арольн.
— Как интересно, — выдал эльф, многозначительно взглянув на Эннаталь. – И ты веришь, что твой предок за тобой следит?
— Вааницаль везде со мной, — пояснил Обифримол так, словно это было самой обыденной вещью. – Они всегда и везде есть. Они летают.
— Духи? – предположил Арольн.
— Это что-то демоническое… — тихонько заметила Эннаталь.
— Вааницаль не демоны, — отозвался Арольн. – Я про них читал. Это просто вроде верования в то, что за тобой постоянно наблюдает твой предок, как Оби сказал.
Обифримол удивлённо слушал их. Он знал что такое демоны, они были страшными, злыми существами, и Арольн говорил правду утверждая, что вааницаль демонами не были.
— Ну, с этим всем мы будем разбираться потихоньку, — сказал Арольн после короткой беседы с женой на эльфийском. – А пока знай, что мы с Натой верим в одного единственного бога – в Голтэ Эверэ.
— И всё? – удивился Обифримол. – Но?
Он показал им указательный палец.
— Да, один бог, — Арольн улыбнулся. – И вероисповедание Нерольна не слишком далеко от нашего. Точнее, оно такое же, но мне кажется, слабее.
— О-о… — протянул Обифримол.
— А теперь тебя надо одеть, — сказал Арольн. – Я пойду и попробую отыскать одежду под твой размер, а ты пока останься здесь и позанимайся с Натой.
Обифримол кивнул, лихорадочно соображая. Информации было много, она вливалась в его мозг с самого утра, и вся она, несмотря на то что утомляла ужасно, интересовала юного фольена. «Позаниматься с Натой» обещало ещё подобной информации, и Обифримол мысленно к ней приготовился. Арольн вскоре ушёл, а Эннаталь, вернув Обифримолу его прежние залатанные штаны из ткани, потерявшей всякий цвет, принесла из-за очередной двери, которая вела в её небольшой рабочий кабинет, кожаный пенал с инструментами её искусства.
В течение следующей четверти часа Обифримол постигал науку произносить букву «р». Эннаталь сосредоточила на ней почти всё своё внимание, и юный фольен старался подражать её рабочему азарту. Однако, его любопытство быстро переросло в ужас, когда эльфийка достала из пенала странную палочку с глазированным глиняным шариком на конце. После долгих уговоров и успокоений, Обифримол согласился открыть рот, чтобы Эннаталь поместила шарик на корень его языка, что заметно облегчило процесс изучения буквы «р».
Арольн вернулся не скоро. К тому времени как он отпер входную дверь и нырнул в квартиру, таща с собой несколько бумажных пакетов, Эннаталь и Обифримол уже закончили урок речи и пили чай за столиком на кухне. Эльфийка старалась обучить своего юного подопечного как правильно держать чашку, но Обифримол так устал к тому времени учиться «этикету поведения за столом», что просто игнорировал все её советы, рекомендации и просьбы. Арольн сбросил с себя все пакеты посреди гостиной и просиял улыбкой.
— Вот, добыл всё, что мог, — сообщил он радостно.
Эннаталь поднялась и вышла к нему, чмокнула в щёку в знак благодарности и стала раскрывать пакеты. Арольн же, постояв с полминуты в блаженном забытьи, вздрогнул и помахал рукой Обифримолу, чтобы он присоединялся к ним в комнате. Мальчик тихонько сполз с высокого табурета и подошёл поближе, с любопытством вытянув шею.
Эннаталь подняла несколько пакетов и унесла их на кухню, а потом вернулась и положила перед Обифримолом три оставшихся пакета.
— Это тебе, — сказала она ласково. – Открывай.
Обифримол взволнованно взялся за хрупкую бумагу и, не читая привешенные к ней этикетки, разорвал. В пакете было что-то мягкое и тяжёлое, из тонкой, выбеленной шерсти. Ошеломлённый чистотой, красотой и мягкостью ткани, Обифримол вытащил свёрнутую одежду на свет. Арольн раздобыл для него две рубашки, одну шерстяную и одну льняную, и две пары штанов из той же материи. Радостно улыбаясь, мальчик отложил одежду и заглянул в пакет, поскольку там оставалось что-то ещё, а именно кусок великолепного зелёного сукна.
— Тебе на плащ, — сообщил Арольн. – Ты так на наши плащи смотрел, что я подумал, тебе необходим свой собственный. Ната поможет нам сшить его.
— С-спасибо, — прошептал совершенно счастливый Обифримол.
— Открывай остальное! Это еще не все, — Арольн весело подмигнул ему.
Обифримол потянулся к другому пакету, поменьше. К его полному восторгу, в пакете оказался кожаный ремень, поясная сумочка и два мотка тонкого бурого сукна.
— Что? – поинтересовался мальчик, подняв мотки и показывая их эльфам.
— Это обмотки, на ноги, — пояснил Арольн. – Я научу тебя ими пользоваться. Они имеют отношению к третьему пакету.
Обифримол покосился на пакет. Нерольн носил обмотки, и юный фольен помнил, как он наматывал их на ноги под сапоги… Дрожащими лапками Обифримол раскрыл третий пакет и издал пронзительный, совершенно дикий, взвизг восторга.
— Да что ж ты так вопишь, Оби?! – воскликнул Арольн, прикрывая уши.
— Шухцаль! – пискнул Обифримол, вытаскивая из пакета новенькие кожаные сапоги с пряжками на голенищах. – Шио шухцало![1]
Вот она, цивилизация! Теперь он тоже станет её частью! Юный фольен прижал сапоги к груди и опустил уши, замерев от переполнившего его чувства благодарности и восторга.
— Полагаю, он очень рад сапогам… — констатировала свою гипотезу Эннаталь.
— Я тоже так думаю, — ответил Арольн. – Оби, обмотки нужны, чтобы сапоги сидели удобнее, и чтобы было теплее, когда холодно. Летом они очень помогают от жары, хотя звучит это странно.
— Шухцаль, — повторил Обифримол шёпотом, не слушая его. – Ур, шио шухцало[2]…
[1] Ботинки! Мои ботинки!
[2] Ботинки, да, мои ботинки…
