Первый снег. Глава 4
Глава 4
Никто ничего не мог понять
Арольн раскрыл глаза и вздрогнул, ошеломлённый внезапным пробуждением. Снаружи доносился шум, странный шум. Странный особенно потому, что было ещё совсем темно. Арольн резко сел, сдёргивая одеяло с Эннаталь, уютно спавшей под его рукой, и насторожил уши.
— Что такое? – прошептала Эннаталь спросонья, натягивая обратно одеяло.
— Слышишь? – Арольн обернулся к ней, и она подняла голову, наморщила переносицу.
— Сколько времени? – осведомилась она, не желая расставаться с одеялом.
Арольн потянулся за карманными часами, оставленными им на стуле у кровати.
— Пятнадцать минут шестого, — сказал он, сбросил одеяло и ступил босыми ногами на ледяные доски пола. На ходу набросив на плечи рубашку, Арольн вышел в кухню и выглянул через щель в ставнях в озарённый фонарями проулок. Убедившись, что поблизости не видно никого знакомого, эльф открыл форточку, отворил ставни и прислушался.
— Шум подняли, что-то происходит, думаю, мне стоит пойти узнать, — сказал Арольн, заглядывая обратно в спальню.
Эннаталь сидела на постели и тоже прислушивалась.
— Кричат что-то про ворота, — заметила она.
— Угу, — Арольн кивнул.
— Что ты сказал Нерольну о том, где ты будешь этой ночью? – спросила Эннаталь, подняв глаза. Арольн открыл рот, помедлил секунду, а потом кинулся к креслу, где грудой была сброшена его одежда.
— Проклятие! – зашипел он, хватая рубаху.
— Что? Что ты ему сказал?.. – взволнованно повторила Эннаталь.
— Что я буду на посту на башне! – воскликнул Арольн.
— Не кричи так! – возмутилась Эннаталь.
— О Голтэ Эверэ, если он меня там не найдёт?!.. Кто ж знал, что такой переполох начнётся! Крышка нам! Крышка! Крышка!..
— Не ори! Аро, успокойся, если ты будешь так вопить, нас весь Эльвий услышит!.. – крикнула Эннаталь и встала с постели. – Тише, всё хорошо, дай я помогу.
Арольн шипел всевозможные проклятия сквозь зубы, пока Эннаталь искала его носки, помогала надеть кольчугу и заворачивала в тряпочку изюмный хлеб, сыр и печенье. Наконец, эльф собрался, закинул за плечо лук, отчаянно поцеловал жену и бросился в коридор.
— Скажи, что тебя отсылали на другой край города! – крикнула Эннаталь ему вслед. Арольн остановился.
— Скажу! – он вернулся. – А ты беги в подземелья. Не оставайся здесь, если случилось худшее, и Дваах решил атаковать, город могут поджечь. Здесь не безопасно.
— Аро, я вполне могу о себе позаботиться, — Эннаталь улыбнулась.
— Но в подземельях безопаснее. Тем более что ты… не одна, — заметил Арольн взволнованным громким шёпотом.
— Хорошо, — уступила Эннаталь. – Я только разберусь, что происходит и, если нам действительно угрожает враг, сразу же спрячусь. К тому же здесь есть неплохой подвал.
— Всё равно! – воскликнул Арольн, не сдержав голоса.
— Тише, — Эннаталь приложила два пальца к его губам. – Всё будет хорошо. А теперь беги.
Арольн кивнул, она поцеловала его в лоб, и он выскочил за дверь.
* * *
Завернув в узкий проулок за домом, Арольн скользил лёгким бегом в его густой тени до тех пор, пока не оказался на Королевской улице, что тянулась от высокого королевского дворца до самых Главных ворот. Здесь уже появились воины гарнизона и солдаты местной расхлябанной полиции, чтобы контролировать поток людей. Призвав на помощь всё своё волнение и гнев, Арольн выхватил из ножен свой длинный меч, уложил его в позиции готовности на левое плечо и заорал во всё горло:
— Р-ра-а-аступи-и-сь! Дор-р-рогу часовы-ы-ым!
Народ в ужасе шарахнулся в стороны, и он зашагал угрожающе быстрой походкой по ухабистой мостовой вниз по улице. Меч сверкал в свете фонарей и факелов, а местные жители вообще имели особенное уважение по отношению к таким длинным мечам. Арольн всегда ходил быстрее прочих, тем более, когда он волновался, а среди людей его преимущество возрастало ещё больше благодаря непомерной длине его ног. Люди в большинстве своём славятся короткими ногами относительно длины их остального тела, по крайней мере среди эльфов имелось такое заблуждение. Арольн в это заблуждение свято верил, но скорее от того, что таких длинных ног как у него не было даже у обычных эльфов.
Его шествие по Королевской улице заняло около десяти минут, и вот он уже свернул в проулок, убрал меч, завернул ещё раз и побежал к ближайшим дверям, что вели на стены. Повстречав по пути одного из караульных, он выяснил о происходящем, узнал, что под стенами города толпятся какие-то люди, сильно напоминающие армии, и что никто ничего не может понять. Промчавшись, согнувшись в три погибели, по мокрым коридорам и взлетев по лестнице на стену, Арольн остановился и огляделся. Почти полминуты всё было тихо, он прислушивался к голосам собравшихся под стеной людей, а потом внезапно он услышал щёлканье каблуков и его настиг праведный гнев его брата.
— Где ты пропадал, болван?! – Нерольн схватил Арольна за грудки и прижал к стене. – Где ты был?!
— Я.. Меня посылали на другую сторону города! Им нужна была помощь, не хватало одного из караульных, а у нас лишние! – воскликнул Арольн, ошеломлённый таким нападением, но не теряя головы.
— Тебя нет в списке постовых на эту ночь! Никто из твоих тебя тут даже не видел! Где ты был?! – зашипел Нерольн, снова вжимая его в стену. Арольн замолчал, глядя ему прямо в глаза.
— Ты был у неё, да?! Ты снова был у неё! И как тебе не стыдно! Прямо так, посреди ночи, сбежать! Ты наврал мне прямо в лицо, и даже не моргнул! Ты подлец, Арольн! Сущий подлец! – Нерольн со всей силы дёрнул его и вломил в стену так, что посыпалась штукатурка, и Арольн закашлялся.
— Хватит! – рявкнул он, слегка толкнув Нерольна в грудь. – Я уже по горло сыт твоими наездами! Кого ты вообще спрашивал обо мне?!
Нерольн удивлённо уставился на него, отступив на шаг.
— Кого ты спрашивал?! – продолжал Арольн сквозь зубы, кипя от обиды и волнения.
— Эрна и… как его зовут, Тонделя… кажется, — пробормотал Нерольн, наморщив лоб.
— Я их тоже не видел этим вечером, — процедил Арольн. – Я говорил с Элвеем, он мне и сказал, что нужны постовые на северной стороне.
— А что ты тогда рассказал Обифримолу? Что ты собирался делать этой ночью и сказал ему? Почему он перепугался, когда я попросил его объяснить, что же ты такое говорил? Почему он заткнулся, и боялся выдать что-то ещё?.. – поинтересовался Нерольн мрачно.
— Понятия не имею, тем более что ты умеешь так задавать вопросы, что даже у меня слова глотаются, — фыркнул Арольн. – Ты поди прикрикнул на него, вот он и испугался.
— Я на него не кричал, я просто спросил, — заявил Нерольн.
— Он забывает, как говорить, сам знаешь, — отрезал Арольн. – Я ничего ему не говорил.
— Зачем ты водил его к Эннаталь?..
— Ты думаешь ты или я смогли бы сделать то, что она смогла сделать с Оби? Он даже начал произносить слова правильно после одной беседы с ней! Она знает, как работать с детьми, вот и водил!
— Арольн! Нерольн! – закричал невысокий тощий человечек в длинном коричневом плаще, подбегая к эльфам со стены. – Простите, что так бесцеремонно вас прерываю, но думаю, вам надо это знать! Тарн выслал парламентёра к бунтовщикам, узнавать, что им нужно!
— А, вот и Элвей подоспел! – произнёс Арольн с мрачным злорадством в голосе и, повернувшись к говорившему поглядел на него с грозным намёком в глазах. – Вот, докажи, пожалуйста, моему братцу, что именно ты выслал меня на пост на Северной стене.
Опешивший Элвей остановился, открыл свой большой лягушачий рот, замер, глядя то на одного, то на другого брата, но спустя секунду он пришёл в себя.
— Конечно, да, я, кто ж ещё, но теперь речь не об этом! Пошли поближе к воротам, выясним, что происходит, — сказал он, закутывая свою худую фигурку в мокрый бурый плащ.
— Пошли, — согласился Арольн и зашагал вслед за ним, кинув на Нерольна многозначительный взгляд. Тот покачал головой, вздохнул и последовал за братом.
Элвей был крайне странным существом, и никто толком не мог понять в чём заключалась истинная причина его странности. Ростом он был немногим ниже обыденного Эльвийского горожанина, однако невероятно прямоугольной и призрачно-тощей фигурой, заострёнными ушами и совершенно плоским лицом он был обязан тому из своих родителей, что происходил из Государства фейри. Пусть Элвей никогда никому не говорил о том который из его предков был фейри, все в его окружении о его происхождении знали благодаря характерному узкому разрезу чёрных как уголья глаз, смуглой коже и двум дыркам в кончиках его ушей[1].
Элвей всегда носил плащи, иногда заменяя их на длинный, развевающийся худ, и о том, как по-настоящему выглядело его тщедушное тело не знал никто. Сейчас балахон его был длиной до самого пола, скрывая длинные кривые ноги в больших эльвийских башмаках на мягкой кожаной подошве. В этих башмаках шаги его были совершенно неслышны, под плащом он мог скрывать огромное количество всевозможного оружия, а в его блестящих глазах всегда горел странный, смекалистый огонёк, что делало Элвея самым настоящим пронырой в глазах всех его друзей и знакомых.
— Вон, — Элвей указал тонкой выгнутой рукой вниз, на серое в густых утренних сумерках поле, где столпились люди. Народу было действительно немало, многие держали в руках факелы и фонари.
— Это не армия, — заметил Арольн, изучая их. – Но и не толпа. Очень странное сборище.
— Не то слово, — согласился Элвей. Арольн облокотился на парапет и стал вслушиваться. На стенах было полно стражи и патрульных, все копошились и переговаривались, и расслышать о чём говорили внизу было почти невозможно. К тому же здесь, на высокой стене, свистал пронзительный степной ветер.
— Белый флаг опустили, — заметил Элвей.
— И что это может означать? – осведомился Арольн, у которого так и чесался язык заговорить хотя бы о чём-нибудь, но удобной темы не находилось. От волнения он всегда хотел кричать, издавать какие-нибудь звуки, лишь бы не терпеть молча.
— Не имею ни малейшего представления, — заявил Элвей. – Однако, иногда это может означать принятие боя. Не удивлюсь, если Тарн решил принять этот бой. Если, конечно, крестьяне на самом деле хотят драться…
— Крестьяне? – перебил его Арольн.
— Ну… крестьяне, не знаю, кто эти люди на самом деле, они просто похожи на крестьян, — пояснил Элвей.
— Зрение у тебя, конечно, соколиное…
— Этим природа не обделила.
— Будем надеяться бой всё-таки не примут, — заметил Арольн, а потом обернулся на шум, что донёсся с Королевской улицы. Люди шарахались в разные стороны, давая дорогу отряду солдат, что спускались от казарм на восточной стороне города, к воротам. Они подошли и рассредоточились по небольшому расширению улицы перед самыми воротами, где встали на изготовку, и полковой командир вышел вперёд, дожидаясь новостей, которые должен был принести переговорщик. На краткий миг повисла выжидательная тишина, все ждали решения. Арольн отчаянно ковырял ногтем кусок кирпича в парапете, и губы его были плотно сжаты, чтобы удерживать внутри любые звуки, выразившие бы его волнение. Толпа внизу притихла тоже, были слышны лишь звуки негромких переговоров, да внизу тихонько гудели люди, собравшиеся подле ворот поглазеть.
Внезапно эту колеблющуюся тишину прервал гулкий и совершенно неожиданный звук, разлившийся по всему городу металлической волной.
— Твари! – громогласно выругался Арольн, зажимая себе уши, а Нерольн только разочаровано покачал головой.
— Нет никакого смысла орать, — заявил он, сердито взглянув в сторону брата. Колокола трезвонили теперь с башен по всему городу, отряд у ворот впустил внутрь спешащего со спущенным флагом парламентёра и приготовились оборонять главный вход в город. На лестницах в башнях и в толстых стенах Эльвия зазвучали топот и звон доспехов, навстречу заре хлынули толпы вооружённых луками и арбалетами солдат гарнизона в широкополых шлемах и знаменитых тёмно-синих шароварах.
— Пошли отсюда, — сказал Нерольн. – Сейчас откроют стрельбу.
Арольн злобно смотрел на людей у подножия стен и только шумно дышал носом.
— Арольн, сейчас действительно самое время убраться отсюда с глаз долой! – заметил Элвей, направляясь к лестнице.
Арольн не сдвинулся с места. Воины внизу зарядили луки, гарнизон на стенах тоже ощетинился стрелами.
— Арольн! – рявкнул Нерольн, дёргая брата за рукав. – Пошли!
— Ты!.. – взвился Арольн, резко обернувшись к нему и едва не врезавшись лбом в его лоб.
— Вниз! Прочь отсюда! – приказал Нерольн, схватив его за плечи, и устремился прямиком к дверям в башню.
— Да как ты вообще!.. – Арольн рванулся изо всех сил, Нерольн пошатнулся, выпустил его плечи, а потом пустил по ходу движения вперёд, подтолкнув в спину, так что Арольн согнулся пополам и по инерции пролетел в дверь.
Сзади послышался звон стрел и пение тетивы, Нерольн нырнул в тёмную комнату башни и захлопнул за собой дверь. Стрелы стучали по парапету дождём, кто-то пронзительно завопил. Ослеплённый яростью, дрожащий от негодования, Арольн поднялся на ноги. Нерольна ему хотелось придушить, со всеми его взглядами, мнениями, догадками и приказами…
— Нельзя стоять на стене без шлема и без заряженного лука будучи выше двух метров ростом, — спокойно и холодно разъяснил Нерольн. – Нельзя, иначе другим вокруг тебя может стать очень больно.
Арольн остановился на полпути, его сжатая в кулак рука опустилась. Он шумно втянул носом воздух, медленно осознавая от какой опасности спас его брат.
— Пошли вниз, — Нерольн кивнул на тёмную лестницу и направился по ней туда, где мелькнул бурый плащ Элвея. Арольн встряхнулся, на всякий случай ущипнул себя за мочку уха, чтобы ощутить сцепление с реальностью и направился вниз по винтовой лестнице. Запахло дымом, со всех сторон доносились теперь крики, приказы и вопли ужаса и боли, заглушаемые лишь толстыми стенами. Арольн внимательно прислушивался к этим звукам, изо всех сил стараясь распознать насколько велика грозившая городу опасность. Люди за стенами не внушали сильной угрозы, вероятно, с ними расправятся быстро, но вот насчёт пожара… Эльвий всегда горел легко, даже несмотря на то, что большинство домов в нём были сделаны из камня. Всевозможные деревянные надстройки, сараи, крытые сеном и дранкой крыши, всё это могло воспламениться от одной стрелы.
«Нате надо прятаться, она такая смелая, всегда ждёт до последнего, уверяет, что в доме хороший подвал, уверяет, что так далеко от стен вовсе не опасно, что… она во многом уверяет,» — размышлял Арольн, пытаясь не споткнуться на разноразмерных ступенях башни. – «Не думай об этом, когда ты думаешь, у тебя слишком много мыслей сразу, страшнейшая каша, она будет давить, а сейчас нужна чистая голова… чистая голова… И зачем я только взял с собой Оби, надо было самому его причесать, почему я решил познакомить его с Натой так сразу, какой я…» Он остановился, уставясь в темноту широко раскрытыми глазами.
— Я очень мало думаю, — сказал он сам себе шёпотом. – Мне надо больше думать. Может быть, если разобрать этот клубок мыслей в голове, станет проще думать дальше?.. Вот Ната умеет думать обо всём сразу, берёт и учитывает малейшие детали, а я…
— С кем ты там разговариваешь? – окликнул его снизу голос Элвея.
— Сам с собой! – отозвался Арольн и поспешил вниз по лестнице. Сейчас думать было совершенно не время. Нерольн и Элвей поджидали его в коридоре, на выходе из башни.
— И часто ты такое вытворяешь? – осведомился Элвей с насмешливой улыбочкой.
— Слишком редко, — заявил Арольн. – И убери со своего лица эту ухмылку! Как будто сам никогда с собой не беседуешь! Что там творится?
— Где? – Элвей обернулся, и они вышли на улицу, с трудом протиснувшись в двери мимо спешащих внутрь башни солдат Эльвийской армии.
— Им никогда в жизни не пробиться сквозь эти ворота! – заметил Арольн, кивнув на огромные створки, которые уже подпирали длинными брусьями воины Эльвия.
— Зачем им пробиваться сквозь ворота, когда они могутсделать вот это? – спросил Элвей, не сводя глаз с главной воротной башни.
Арольн тоже поднял взгляд. На стене подле башни, где они стояли несколько минут назад, на фоне бледного, медленно загоравшегося неба кипела драка. Лучники бежали прочь со стен, сталкиваясь с воинами, вооружёнными мечами и копьями, что спешили к ним на смену. Брань и вопли долетали даже до стоявших внизу эльфов.
— Как они влезли на стены?! – изумился Арольн, невольно трогая рукоять своего меча.
— Кто их знает, — Элвей хладнокровно пожал плечами.
— Которые наши? – спросил Нерольн, заряжая арбалет.
— В синих шароварах, как обычно, — фыркнул Арольн. Нерольн вскинул арбалет, прицелился и спустил тетиву. Щелчок, визг стрелы и пронзительный крик одного из «крестьян» пронзили воздух. Дравшийся с ним солдат Эльвия толкнул своего противника, тот перевалился за парапет и скатился со стены на улицу. Воя от боли, он попытался подняться, но Нерольн уже снова держал арбалет наготове.
— Стой! – Элвей дёрнул его за руку. – Мой черёд действовать. Ты стреляй по верху!
Он выдернул откуда-то из темноты своего плаща острый и тонкий, словно филейный нож, кинжал и спокойно протолкался сквозь вопящую толпу туда, где ещё бился в предсмертной агонии упавший человек, и вскоре его крики затихли в гомоне толпы. Кто-то из нападавших принялся стрелять из арбалета по толпе воинов Эльвия, оборонявших внизу ворота. В поднявшейся панике нельзя было больше разобрать кто принадлежит кому, и кто бежит, а кто пытается удержать отряды на месте.
— Сними его уже! – воскликнул Арольн, обращаясь к Нерольну. Тот прицелился. Стоять в текучем море людей было делом почти невозможным, но Арольна и Нерольна спасал рост, необычный здесь вид эльфийских фигур, длинные мечи и оперённые стрелами колчаны. Люди обходили их стороной. Горожане, что выбрались было на соседние улицы поглазеть на происходящее, бросились уносить ноги, видя, что бой меняет ход. Кто-то закричал «Отрешённые!», кто-то взвизгнул в ответ, и люди принялись толкаться ещё сильнее. Человек, стрелявший по толпе, вскрикнул и рухнул навзничь, и Нерольн потянулся за новой стрелой.
— Кто этот подонок?! – заорал Арольн, указывая на одного из Отрешённых, который спустился вниз со стены при помощи верёвки и принялся отпирать малую дверь в воротах. На него накатились защитники ворот, и среди них мелькнула чёрная голова Элвея с его драными ушами.
— Туда не попасть, слишком много людей. Убью кого-нибудь по пути, — заметил Нерольн, оглядываясь. – Думаю, они справятся.
— Гляди! Гляди! Гляди! – Арольн схватил его за локоть. – Ты посмотри, что делают!
Отрешённый отчаянно отпинывался от наседавших на него людей, размахивая простым охотничьим ножом, и главным его атакующим был Элвей. После очередного броска, Элвей был отпихнут в сторону ногой, и Арольн воскликнул:
— Я ничего не понимаю! С каких это пор Элвея можно так просто отбросить?! Он один из лучших бойцов из тех, кого я знаю, а уж с кинжалами и ножами он точно умеет управляться!..
— Твой Элвей… странный тип, — заявил Нерольн мрачно.
— Это точно, — согласился Арольн. – Может, его уже ранили?
— Осторожно! – Нерольн оттолкнул его в сторону и взмахнул арбалетом, отпихивая направленный на него меч какого-то незадачливого Отрешённого, осмелившегося наброситься на него. Резко вздохнув, маленький воин осел и повалился наземь. Нерольн наклонился и выдернул из его груди стрелу. Металлический нагрудник не позволил стреле уйти слишком глубоко, но на столь близком расстоянии и с той силой, с какой спустила стрелу тетива мощного арбалета Нерольна, нагрудник не сумел спасти ему жизнь.
— Что мы вообще здесь делаем, — произнёс Нерольн негромко. – У них и так жизнь короткая, а мы ещё её укорачиваем.
— Ради покоя во всём мире. Ради покоя во всём мире. Ради покоя во всём мире! – сказал Арольн так, словно произносил заклинание. – Откуда они вообще все берутся! Их там не так и много было, на поле!
— Я бы влез на башню посмотреть, но не думаю, что сейчас это хорошая идея, — заметил Нерольн.
— Бегом отсюда! – раздался надрывный крик Элвея, отчаянно пробиравшегося сквозь напиравшую толпу воинов. – Бегите! Бегите!
— Какое бегите?! Что там происходит?! – Арольн сделал несколько шагов вперёд, схватил Элвея за шиворот и выволок его из толпы.
— Они отпирают ворота! – выдохнул Элвей, жадно глотая ртом воздух.
— Как они могут отпирать ворота?! Там же целый отряд! Почему их до сих пор не убили на месте?! И почему ты не расправился с тем подонком у дверей одним взмахом ножа, как ты делаешь обычно?! – возмутился Арольн, слегка встряхивая его.
— Он дал мне в глаз! – пожаловался Элвей, ощупывая действительно залитый кровью глаз.
— Не в глаз, а в бровь, — парировал Арольн мрачно.
— Попал в бровь… Рукояткой. Где тут ближайший колодец, я ничего не вижу, — Элвей попытался оттереть кровь, но она ещё сочилась из разбитой брови.
— Не знаю где, вот тебе платок, — Арольн протянул ему свой носовой платок.
— А ну расс-с-ступи-и-ись! – крикнул вдруг Нерольн, вынув из ножен меч и шагнув в толпу. – Расправлюсь с вашими головорезами!
Народ бросился в стороны, давая ему дорогу, и вскоре в воздухе зазвучали крики, и меч Нерольна заблестел в лучах восходящего солнца, сочившегося сквозь открытую дверь в воротах.
— Им не поздоровится, — сказал Арольн, с тревогой наблюдая за братом.
— Проблема в петлях, — заметил Элвей. – Они как-то поняли, как добраться до петлей и скрутить их, чтобы ворота можно было открыть снаружи…
— Твари! – снова выругался Арольн, и тут толпа воинов, защищавших ворота, отпрянула и натолкнулась на него и на Элвея, поскольку отряды Отрешённых стали бурным потоком просачиваться в город.
* * *
Улицы Эльвия были бесконечны и запутанны как клубок пряжи, но Обифримол не ожидал, что их запутанность не ограничивается поверхностью земли. Внизу в подземельях было крайне темно и сильно пахло людьми и сыростью. Обифримол и не представлял себе, что большое собрание людей может так сильно пахнуть. Сначала, переполненный смятением и желанием исправить ситуацию, в которую он попал, проговорившись Нерольну, он старательно исполнял его наказание и пытался отыскать хорошее место. Однако, подземелья, казалось, были бесконечны. Сквозь них можно было идти и идти, они петляли, путались и даже образовывали небольшие подземные площади.
Обифримол довольно быстро сообразил, что ему следует оставаться поблизости от того выхода, через который он сюда попал, чтобы не заблудиться. Нерольн и Арольн будут искать его именно там, где оставили, и ему не хотелось, чтобы они искали долго или бросили поиски. Вдруг они привели его сюда просто чтобы оставить на попечение этих странных, плачущих женщин в пышных юбках и больных, кашляющих стариков? Пристроившись в одном довольно тёмном углу и глазея на всех блестящими синими глазами, Обифримол решил достать из рюкзака то, что Нерольн назвал его «провиантом». Развернув свёрток из полотенец, юный фольен обнаружил в нём полбуханки белого хлеба, кусок сыра и несколько ломтиков свежей ветчины.
Ветчина исчезла из свёртка в тот же миг как она была там найдена. Из любопытства Обифримол откусил кусочек сыра, потом кусочек хлеба, и убедился, что оба продукта не могут равняться по вкусовым качествам с ветчиной, но сойдут за неплохое пропитание пока что, особенно сыр. Пожевав немного, мальчик свернулся клубком на голом полу и стал слушать и ждать новостей. Арольн и Нерольн придут, ведь они обещали… что, если Арольн так и не узнает обо всём, что творится у стен? Кажется, он живёт далеко отсюда, до него может и не дойти шум… Что если он не успеет прийти?..
Решаться нужно было быстро, но Обифримол совсем не знал города а, самое главное, боялся уйти со своего места у входа в подземелья. Его могли уже начать искать, а если его здесь не будет… Арольн и Нерольн могли решить, что с них довольно, и просто уйти, бросить его… но Арольн мог серьёзно пострадать от его ошибки… Обифримол внимательно слушал голоса вокруг. Люди всё продолжали прибывать, всё больше женщин, ноющих детей, завывающих о горе старух и тех самых кашляющих стариков. Они говорили о битве, о ценах на продукты, о том, что сегодня не устроят рынков, о плохой рыбе, о дожде, о простудах, о том, что сверху гибнут их мужья, сыновья и отцы…
Люди гибнут. Гибнут точно так же, как животные в лесу. Обифримол вжался в пол. Кругом было так много людей, а сверху кто-то умирал. Обифримол привык сражаться за свою жизнь, привык рисковать, научился не бояться темноты и зализывать оставленные звериными зубами раны. Он поднял голову. Арольн мог так и не узнать обо всём этом, и эта мысль не давала мальчику покоя. Что если он не услышит и просто придёт утром обратно в башню, начнёт говорить глупости… Обифримол сел, тяжко вздохнул, съел ещё кусок сыра, собрал свои пожитки и, наконец, принял решение.
Выбраться из подземелий оказалось едва ли не труднее, чем туда войти. Во-первых, толпа людей, спускавшихся по лестнице, текла неудержимой рекой. Во-вторых, люди с фонарями на входе не любили, когда кто-то выходил на улицы в такой час. Однако, Обифримол воспользовался своей невидимостью и сноровкой бесшумной тени и после нескольких неудачных попыток всё-таки выбрался на кипящую от людей улицу. Здесь их было ещё больше, чем в подземельях, а самое главное, Обифримол совершенно не знал, где он находится.
Эльвий был круглым городом, и юный фольен понял это с первого взгляда, однако, улицы в нём не подчинялись никаким правилам. Двигаться нужно было от ворот, это Обифримол знал точно, а вот в каком направлении… Для начала он предпринял попытку выявить систему устройства городских улиц, но, обойдя несколько проулков и с трудом вернувшись обратно к спуску в подземелья, мальчик признал, что терпит поражение. Системы в городе не было. Однако, Обифримол не умел отчаиваться так быстро и направил свои шаги туда, где слышалось больше всего шума. Вероятно, народ шумит на площади и, если повезёт, площадь может оказаться именно той, которая была ему нужна.
Выходить обратно к стенам города ему не хотелось по двум причинам: там мог оказаться Нерольн и там могли начать происходить вещи, которые ему не следовало видеть, если он хотел сохранить голову на плечах. Он не знал, что именно его волнует по поводу этих «вещей», но дела то были взрослые и ему не должно было в них вмешиваться. К его величайшему изумлению, шум вывел его вовсе не на площадь, а на широченную, заполненную людьми улицу. Эта улица, такая широкая, что дома на другом её краю казались островами, омываемыми волнами людей с фонарями и факелами, тянулась от Главных ворот до высокого здания с башнями, явно превышавшего все остальные здания по степени пафоса.
Обифримол пришёл к заключению, что в таком огромном доме должен жить вождь города, но сейчас его волновало совсем не это, а то, что люди бежали прочь от ворот и в сторону дома вождя, и там, откуда начиналась их бескрайняя река, звучали пронзительные крики и блистал металл. Заворожённый этим зрелищем и захваченный мальчишеским азартом при виде военных действий, Обифримол застыл на углу Королевской улицы и какого-то переулка и принялся вглядываться в происходящее.
Солнце медленно поднималось, и небо уже озаряли его золотые лучи, раскатываясь меж чёрных как сажа пиков гор и озаряя верхушки красных башен Эльвия. На стенах над воротами тоже дрались, и в свете солнца этот бой выглядел восхитительно. Обифримол стоял долго, не в силах оторвать глаз от стремительно менявшейся сцены, но вот кто-то небрежно толкнул его, сердито бранясь, толпа вдруг стала наседать, и юный фольен отпрянул. Оказавшись в немного более тихом месте и присев на корточки, Обифримол принялся думать.
Он не знал, где разыскать Арольна. Он не знал теперь даже сумеет ли он вернуться в подземелья. Кругом было так много шума и так много людей… Совершенно обескураженный и растерявшийся, Обифримол сел на землю и обнял коленки лапками. Теперь Арольн и Нерольн точно никогда его не найдут… Лучше бы он остался в этих вонючих тёмных подземельях и ждал, как сказал ему Нерольн, а теперь он влип ещё больше, чем тогда и к тому же снова стал почти что бездомным… Обифримол зажмурился. Единственное тепло в его душе осталось от мысли о том, что в его рюкзаке хранится хлеб и сыр, а на поясе висит нож. Он не пропадёт один, он это знал, но ему вовсе не хотелось, чтобы его замечательная жизнь так внезапно закончилась.
Закутавшись в плащ, мальчик стал решать, что предпринять дальше. Нерольн, Арольн и Эннаталь всё-таки живут в городе и шанс их встретить у него был. Однако, людей в этом городе было очень много… Так много, что Обифримолу ни разу в жизни не доводилось видеть такого. Люди эти были злобными, напыщенными и мрачными, как человек в берете, что жил в приюте. К тому же Обифримол не представлял себе по каким правилам нужно выживать в городе. Выживать в лесу он умел как никто другой, ему всегда всего хватало, он умел запасать впрок и не таскать с собой лишнего, но здесь абсолютно всё было по-другому.
Внезапно лихорадочный мысленный монолог Обифримола был прерван его чуткими ушами, заставившими его обратить внимание на окружающий мир. Со стороны широкой улицы доносились усилившиеся крики. Обифримол напряг слух и разделил дикий гомон толпы на несколько сотен отдельных голосов. Среди этих воплей он сумел распознать знакомые интонации, несколько надтреснувшие от долгого крика. Обифримол вскочил на ноги, подхватил свой мешок и бросился бежать прямиком к Королевской улице, только защёлкали по мостовой каблуки сапог. Люди бежали ему навстречу, испуганные, с бледными лицами, и Обифримол лавировал среди них, рискуя быть раздавленным. Наконец, он выскочил из толпы, из тесного проулка на реку-улицу и застыл, ошеломлённо вытаращившись на высокого человека в бурой рубахе, с занесённым над головой топором.
[1] Все дети, у которых хотя бы один из родителей является фейри, на восьмой день после рождения получают пожизненные серёжки на кончиках ушей. С возрастом они врастают в кожу, и снять их можно только порвав ухо.
