Первым инстинктом Обифримола при столкновении с потенциальной опасностью было застыть так, что его фигурка могла полностью слиться с фоном. В доли секунды он оценивал ситуацию и только потом решал бежать ему или сражаться. Глаз светился в темноте, но это был глаз неразумного существа, глаз животного, и животное это было хищником

Элвей не сбавлял шага до тех пор, пока цветастая фигурка Алэты вовсе не пропала из поля зрения. - Это надо, - произнёс он, наконец, дыша с какими-то негодующими присвистами. – Вцепилась и не отпускает, сумасшедшая! - Ты её не знаешь? – спросил Арольн, поравнявшись с ним. Элвей сбавил шаг и сделал глубокий, свистящий вздох. – С тобой всё в порядке?

Эннаталь поджидала его дома с нетерпением ревнивой, соскучившейся жены. Едва Арольн вошёл в дом и ещё прежде, чем он успел раскрыть рот, чтобы крикнуть вглубь квартиры своё обычное «Ната, я дома!», она вбежала в коридор и протянула к нему руки, чтобы забрать снаряжение и камзол.

Поев, приняв все необходимые лекарства и выпив чашку горячего чая, Нерольн явно вернулся в то состояние страдания, в каком ему не требовалось одеяло до ушей, постель и непрестанная забота. Обифримол и Ника в любом случае не смогли бы обеспечить ему эту заботу, и эльфу пришлось взять себя в руки. Однако, сидеть спокойно он тоже не собирался. Не желая терять ни минуты, он велел обоим фольенам усесться перед ним и рассказать ему всё, что им было известно об их родителях.

Примерив сапог к собственной ноге, Арольн выругался, отбросил его в сторону и принялся отчаянно откидывать камни и обломки. Отыскав среди завала черенок от метлы, Арольн принялся усердно орудовать им, подпирая им мебель. Не в силах наблюдать за этим и видя страх в движениях эльфа, Обифримол велел Нике ждать его, а сам тоже поднялся на баррикаду.

Обифримол метнулся вправо и куда-то наискосок, за спину человека прежде, чем тот успел сообразить, что происходит. Повинуясь инстинкту самосохранения, фольен бросился, виляя туда-сюда среди дерущихся людей, вдоль по улице, слыша лишь знакомый голос, выкрикивавший команды. Наконец, он подлетел к тому месту, откуда ему стало видно высокую светловолосую фигуру, что разбрасывала во все стороны нападавших людей длинным мечом.

Арольн раскрыл глаза и вздрогнул, ошеломлённый внезапным пробуждением. Снаружи доносился шум, странный шум. Странный особенно потому, что было ещё совсем темно. Арольн резко сел, сдёргивая одеяло с Эннаталь, уютно спавшей под его рукой, и насторожил уши. - Что такое? – прошептала Эннаталь спросонья, натягивая обратно одеяло. - Слышишь? – Арольн обернулся к ней, и она подняла голову, наморщила переносицу.

Эннаталь накормила Арольна и Обифримола мясными щами на обед, а потом они занялись раскройкой и пошивом плаща для юного фольена. Арольн старательно объяснил Обифримолу как правильно подвязывать штаны, которые оказались чуть велики мальчику, как носить рубашку и застёгивать её ворот на пуговку, и как надевать обмотки. На это ушло около получаса, но Обифримол был так поглощён процессом, что разобрался в искусстве ношения обмоток с поразительной быстротой.

Брат Нерольна жил в башне, выделенной ему как члену караульного отряда, высланного из Орлинда в Эльвий для поддержки людского государства в противостоянии Отрешённым. Башня эта, одна из сотни других башен, расположенных по всему периметру города и смотревших на широкую равнину словно сотня бдительных глаз, находилась в юго-западной части города, и Обифримол успел увидеть добрую часть мокрого и грязного в эту пору Эльвия пока они добирались туда от приюта.